— Какое, к черту, дельце?

— Не знаю, только факт, что ты при деньгах.

— Я? Откуда?

— Брось заливать! Чтобы этот Кудрет не вывернулся… Знаю я его, каналью. Чего стоит один его вид, а как язык подвешен! Ведь все это деньги! Или вы за дурака меня принимаете? Небось и бабенку подцепил?

— Но ведь он в тюрьме! Разве там подцепишь?

— Еще как подцепишь! Этот пройдоха Кудрет притягивает баб как магнит. Знаешь, — Длинный повернулся к Орхану, — к нему бабы скачут, как воробьи к сове. Идрис не даст соврать.

— Что верно, то верно, — согласился Идрис.

— А раз так, значит, он наверняка заморочил голову какой-нибудь бабенке. Неважно кому — красавице или уродине, старухе или молодухе. Может, не так? Да он без бабы дня не проживет. Тем более сейчас, когда его жена подала на развод. И уж если попадется бабенка с состоянием, ни за что не упустит. Точно вам говорю. Да я его насквозь вижу! Он кого хочешь обведет вокруг пальца — хоть начальника тюрьмы, хоть прокурора, приберет к рукам и их родственников — матушек и бабушек, сестер и своячениц. Кто-кто, а я знаю его как облупленного! За здоровье Кудрета! — Длинный поднял бокал и после короткой паузы уставился пьяными глазами на Орхана Бомбу.

— А ну-ка налей себе!

Орхан послушно наполнил бокал.

— Давайте выпьем за Кудрета! Чего тянете? Наливайте!

Заметив, что Идрис налил себе совсем мало, Длинный схватил бутылку и наполнил его бокал до краев.

— Не можешь выпить за нашего покровителя, друга и великого мастера своего дела?!

Все чокнулись и опорожнили бокалы.

Длинного развезло. То ли потому, что он не разводил ракы водой, то ли из-за простуды. Некоторое время он сидел, упершись лбом в стол, затем поднял голову и сказал:

— Не произнес бесмеле[36] перед тем, как вспомнить этого каналью Кудрета, вот и окосел.

Все дружно прыснули.

Идрис глянул на часы:

— Прошу прощения, друзья.

Никто не стал его удерживать, только Длинный сказал:

— Вы посмотрите на него — ни дать ни взять миллионер! Послушай, шельма, ну-ка признавайся: есть у тебя деньги?

Идрис через силу улыбнулся:

— Разве ты не слыхал, что я в лотерею выиграл?

— Не морочь голову! Еще когда ты из Стамбула драпанул, я подумал: «На кого же он рассчитывает?»

— Ни на кого. Кудрета Янардага… я…

— Знаю, ты его любишь. Но пальцы облизывают, когда они в меду. Уверен, что Кудрет уже нашел там теплое местечко. Только без брехни! И знай, что клятв я не терплю!

Длинный поднялся и с шумом отодвинул стул:

— Стой! Обыщу тебя!

Идрис вздрогнул как ошпаренный.

— Постыдись!

— Обыщу, и баста!

Длинный ринулся к Идрису, но помешали стулья. Воспользовавшись этим, Идрис метнулся в сторону и бросился вниз по лестнице.

— Держите его! — завопил Длинный. — Не заплатил и хочет смыться!

Идрис в ужасе остановился и пролепетал:

— Какой позор! Стыда у тебя нет!

Едва держась на ногах, размахивая руками и громко хохоча, Длинный наконец подошел к нему.

— Видали? Ему стыдно! — Он грязно выругался. — Галантности набрался в Анатолии? Но не тебе учить галантности стамбульцев! Стамбул один-единственный на свете! Второго не сыщешь!

— Не сыщешь, ты прав, — поддакнул Идрис.

Но Длинный вдруг скомандовал:

— Во-о-льно! Слышишь, сволочь? Вольно!

Идрис тоже захмелел и шутки ради выполнил команду «вольно», потом «смирно», потом снова «вольно».

Наконец Длинный скомандовал:

— Прямо, ша-гом марш!

И, чеканя шаг, Идрис двинулся к выходу. Лишь когда он скрылся, Длинный сообразил, что упустил добычу, рванулся к двери, но гарсоны преградили ему путь.

— Пустите меня!

— Постыдитесь, бейим!.. Не подобает вам такое…

— Не подобает? А если он мне должен? Вы помешали мне схватить его и сами не задержали, не потребовали счет. Ну и я платить не буду! Да станет моя мать шлюхой по дороге в каабу[37], если заплачу!

Приятели, зажимая ему рот руками, насилу увели Длинного наверх.

— Кофе мне! Без сахара! — потребовал он, плюхнувшись на стул, и закрыл глаза. Ему казалось, будто он качается на волнах. Откуда-то из глубины сознания выплыл счастливый денек… Вот они клюют носом в кофейне «Месеррет». Накануне прокутили на Бейоглу все до последнего куруша. Надо бы сообразить какое-нибудь дельце, чтобы и сегодня повеселиться. И вдруг один из дружков, просматривавший газету, подскочил, радостно воскликнув: «Есть!»

Все пробегают глазами сообщение: на каком-то предприятии произошла авария. А им только этого и надо. Они хватают на улице самые шикарные такси и мчатся к месту аварии. Машины резко тормозят. Первым выходит «председатель ревизионной комиссии» Кудрет Янардаг и, поскрипывая желтыми туфлями, неторопливо направляется к входу. Длинный, согнувшись, открывает ему дверь: «Прошу вас, бей-эфенди!» Исполненный величия «бей-эфенди» входит внутрь помещения, даже не взглянув на хозяина. Да и с какой стати на него глядеть? У него авария. А по какой причине? Принял ли он необходимые меры безопасности? Был ли застрахован пострадавший? А как с контрольными остановками? Проводили их в положенные сроки? Беспокойство хозяина постепенно переходит в страх. Степень этого страха Кудрет определяет с поразительной точностью — и хозяин у него в руках. Наконец он небрежно бросает ему, Длинному: «Пиши!..»

Встряхнувшись, Длинный поднялся:

— Денежки у нас, друзья, есть. Давайте махнем на такси к этому каналье!

— К какому каналье?

— К самому главному «ревизору».

— Прямо сейчас? Так ведь поздно уже!

— Тогда поехали к Сэме! Поехали!

Не оплатив счета, Длинный кинулся вниз по лестнице и вывалился на улицу. Несмотря на поздний час, по Бейоглу катили такси, автобусы и трамваи, по тротуару текла веселая толпа.

— Такси!

Голос Длинного утонул в шуме улицы.

— Эй, такси! — снова крикнул он.

Ни одна машина не остановилась. Но вот из ресторана высыпали его дружки. Они не были так пьяны, как он. А Длинный совсем захмелел и с тупым упорством думал лишь об одном: «Почему смылся Идрис? Монеты у него завелись или запрезирал своих прежних товарищей?»

Он сел на тротуар:

— Оставьте меня! Уходите, буду сидеть здесь до утра!

— Вставай, аби!

— Все на нас смотрят.

— И так опозорились…

Орхан Бомба попытался поднять его, остальные помогли. Общими усилиями удалось поставить Длинного на ноги. Но в голове у него возникла новая идея.

— Поехали к Сэме!

Друзья втолкнули Длинного в подкатившее к тротуару такси.

— В «Экспресс»!

Машина долго петляла по улицам и переулкам и наконец остановилась у ночного клуба «Экспресс». Дружки выволокли полусонного приятеля из машины. Длинный напевал себе что-то под нос, а у самого входа с мигающей разноцветными огнями рекламой вдруг пустился в пляс, забыв и о Сэме, и об Идрисе.

— Аби, прошу тебя, успокойся…

— Заходи поскорее, хватит позориться…

— Чего тянешь? Заходи!

Но Длинный, полузакрыв глаза, продолжал отплясывать и напевал:

— Ля-ля-ляй, ля-ля-ляй, ля-ля-ляй, ля-лям! Трай-ля-ля, трай-ля-ля…

Друзья схватили его под руки.

— Пустите меня! Пустите! — заорал он, пытаясь вырваться.

— Стыдно нам!

— Позор!

— Гарсоны смотрят!

Длинный прищурился:

— Их, что ли, стыдитесь?

И он рванулся к гарсонам, увлекая за собой державших его дружков.

— Может, мы вам не нравимся?

— Ну, что вы, уважаемый, — едва не в один голос ответили гарсоны, хорошо знавшие его по дебошам, которые он частенько устраивал у них в заведении.

— Слыхали?! — Длинный повернулся к дружкам и снова обратился к гарсонам:

— Патрон у себя?

— У себя, бейим.

— А Сэма?

— Ушла с каким-то мужчиной…

Длинный насторожился и вопросительно посмотрел на приятелей. Ему вдруг пришло в голову, что с Сэмой был Идрис.