Гораздо хуже дела обстояли с тратой излишней магической энергии. Тратить ее незаметно никак не получалось, ведь Леонард с Ариэтти практически не сводили с Одинона глаз. И если в магическом плане они не смогли бы увидеть творимые мальчиком заклинания, то их внешние проявления были бы крайне заметны. По началу он пытался вкладывать крупицы магии буквально во все свои действия, но это было крайне неудобно и привлекало ненужное внимание. Так, садясь за стол во время обеда, он попытался создать из своей простой кухонной табуретки невероятно удобное и мягкое воздушное кресло. Внешне это никак не должно было отразиться. Одинон предполагал, что будет, как и все сидеть на обыкновенной табуретке, а на самом деле хотел окружить табуретку плотными воздушными массами, создававшими удобные невидимые подушки. Всё бы хорошо, но объем этих самых воздушных масс был столь велик, что все предметы, находящиеся в комнате, включая самого Одинона и остальных учеников Парадокса, с силой вдавило в стены и потолок, а потом они полчаса ждали рассеивания заклинания. После того как воздушная подушка рассеялась, Одинона заставили убираться в кухне.

Убравшись в кухне, Одинон решил всё-таки поесть и, раз уж никого поблизости нет, разогреть еду в своей тарелке. Лучше бы он этого не делал! При попытке незначительно поднять температуру тарелки супа он её просто испепелил. В итоге остался голодным, да еще и пришлось убирать остатки сгоревшей тарелки супа.

Да, тратя ману на такие никому не нужные мелочи, Одинон мог удерживать предельный объем маны на подобающем безопасном уровне, но эти "мелочи" каждый раз грозили нешуточными неприятностями, и выхода из этой ситуации он пока не видел.

Вечером четвертого дня прибыл Парадокс. К этому моменту буря не только не стихла, а лишь набрала обороты. Леонард даже говорил, что эта буря, скорее всего не природного характера, а вызвана магией. Оснований для подобных утверждений не было, ведь буря ничем не выдавала своего магического происхождения. Но и природной она уже совсем не казалась. Никаких предпосылок для появления бури не было, да и буря развернулась только над территорией Ассарея, в то время как над Калгиром не было ни облачка. Парадокс зашел в дом мокрый и грязный с ног до головы. Гном был чем-то крайне недоволен и, направляясь в свои апартаменты, приказал, чтоб Феанор пришел к нему через полчаса.

Глава 8. Могильный червь

Старик Джос очень любил свое старое кладбище. Он был смотрителем вот уже более полувека и за это время успел повидать много всякого.

Казалось бы, что может быть интересного на кладбище, могилы они и есть могилы? Ан нет… Здесь была особая атмосфера. Даже природа здесь хранила свой неповторимый отпечаток печали. Но не той печали, что наводит несусветную тоску, а истинной печали. Эта печаль заставляла вспомнить прошлое и, струсив с плеч прах увядания, устремить свой взор в будущее. Здесь всегда было тихо и мирно, не то, что в городе. Никто не смел тревожить прах, а Джосу только этого и было нужно.

На должность смотритель кладбища Джос был назначен еще старым князем, правителем здешних земель. Князь сослал сюда Джоса за нежелание вступать в рекруты. Все предыдущие кандидаты от этой должности отказались. И не мудрено. Кому ж захочется жить рядом с покойниками? После назначения на эту должность молодые люди, до этого не желавшие идти в дружину князя, готовы были идти куда угодно, хоть на плаху, лишь бы не на кладбище. А Джос остался.

Поначалу ему приходилось туго. Старое заброшенное кладбище представляло собой поистине ужасающее зрелище. Некогда величественные склепы и обелиски покрылись густыми лабиринтами трещин. Древние могилы поросли бурьяном и пыреем. Старые и ссохшиеся деревья издавали противные скрипящие звуки от каждого легкого порыва ветерка. Домик же смотрителя не только выглядел полуразвалившимся сараем, но и в действительности был таковым. Когда Джос попытался открыть дверь в это псевдоархитектурное произведение искусства, то в руках у него только и осталась ручка от двери, а сам сарайчик рухнул как таковой. Но хуже всего было то, что все его друзья и знакомые отвернулись от Джоса и даже придумали ему неприятное прозвище "Могильный червь".

В общем то подобное положение вещей должно было неминуемо привести юношу на тропу княжеской службы. Но Джос оказался крепким орешком. Воевать за князя он бы может еще и пошел, но князь был одним из паладинов "Ордена Благочестия". В обязанности ордена входил поиск и уничтожение всякого, кто посмел прикоснуться к запрещенной магии. Джосу подобное занятие совершенно не нравилось. Кроме того Лиса, его любимая девушка, сама владела определенными навыками магии и тщательно это скрывала даже от своих родных. Об этом знал только Джос. И он никак не мог понять, чем Валору так насолили носители магического дара и почему их нужно уничтожать. Поэтому когда Джоса назначили смотрителем кладбища, он не стал противиться и пытаться, что-то изменить.

На следующий же день после назначения парень занялся работой. Он вырубил все сухие деревья и стащил их на место старой сторожки. Из получившихся бревен он соорудил первую комнату своего будущего большого и добротного сруба.

Когда начало дома было воздвигнуто, жить стало веселее. Да и деревья по ночам скрипеть перестали.

Князь, видя, что назначенный им смотритель все-таки решился взяться за благоустройство кладбища, махнул на него рукой как на воина.

– Вояк я смогу найти сколько угодно, а хорошего смотрителя для кладбища найти не так-то просто, – объяснил князь свое решение советнику.

С тех пор Джос стал жить на кладбище. Постепенно он привел его в идеальный порядок. Вычистил от сорной травы, бурьяна и пырея. Подремонтировал древние памятники. Заделал специальным раствором собственного изобретения все трещины на могильниках. Раствор оказался настолько удачен, что места замазки можно было рассмотреть, лишь тщательно приглядываясь. Уже спустя год кладбище вновь ожило. Немногочисленные посетители стали вновь приходить, чтобы помянуть своих предков. К Джосу же стали относиться с почтением и небывалым уважением. Больше никто не называл его Могильным червем. А спустя полгода в его новый дом переехала Лиса.

Время текло. У Джоса и Лисы родилась дочь. Казалось, ничто не предвещает беды для семьи кладбищенского смотрителя, но грязная длань Ордена Благочестия Валора дотянулась и сюда.

В один прекрасный день, когда Джос с маленькой дочкой прогуливался по кладбищу, в его дом пришли слуги Валора. Когда Джос вместе с дочерью вернулся с прогулки, все уже было кончено. Лиса была мертва. Но эти подонки не просто пришли и казнили ни в чем не повинную девушку, которая была виновата лишь в том, что владела кусочком магического дара, которым даже толком не умела пользоваться. Нет, простой казни им показалось мало и они впятером жестоко изнасиловали несчастную. Маги для паладинов были хуже животных, и они не считали зазорным обращаться с ними, как сами того захотят. Более того, в Ордене Благочестия Валора бытовало мнение, что чем больше маг помучается перед смертью, тем более благочестивым он будет в следующей жизни. Пытки, на которые паладины обрекали магов перед смертью, считались исключительным благом.

Все это Джос узнал чуть позже, а сначала его с дочерью окружили вооруженные паладины. Они допросили, кто он такой и проверили его с помощью странного амулета. Когда амулет приложили ко лбу Джоса, ничего не произошло, и удовлетворенный паладин повторил эту процедуру с девочкой. Амулет тут же засиял красивым переливчатым светом, а изменившийся в лице воин выхватил меч и одним ударом снес голову дочери Джоса.

Возмущенный и взбешенный отец попытался кинуться на паладинов, но куда ему – простому кладбищенскому смотрителю – против опытного и хорошо вооруженного воина. Удара под дых и легкого толчка было достаточно, чтоб опрокинуть Джоса на землю. Бить и уж тем более убивать смотрителя никто не собирался. Паладины не безжалостные убийцы. Они лишь слуги своего бога и до простых сармов им нет дела.