Инстинкт самосохранения работал, и я не стала открывать сразу. И пусть здесь непринято задавать такие вопросы.

— Кто там?

Наверное, я сильно удивила незваного гостя, но после неловкого молчания мне ответили.

— Это Альцина, пусти пожалуйста, Анна, нужно поговорить.

Взволнованный голос наследницы Севера насторожил, но не впускать ее у меня не было причин. Это же Альцина — сложно найти кого-то более безобидного.

Она впорхнула во мрак комнаты, освещаемой только камином и прикроватным светильником с легкостью пушинки. Бледно-розовое, почти белое платье только усиливало хрупкость ее образа.

— Что-то случилось?

Дверь я прикрыла, но приглашать Альцину дальше порога не планировала. Однако, оказалось, что ей не требуется особое приглашение, пока я занималась дверью, девушка уже прошла к камину и села в кресло.

Выругавшись я пошла за ней. Надеюсь она не заметит камень.

— Альцина, что-то произошло? — повторила я, присаживаясь напротив.

Печальный взгляд серебристых глаз, застывший на язычках пламени, бушевавших в камине, и так отвечал на мой вопрос. Но не помолчать же она пришла сюда?

Руки Альцина спрятала в глубоких складках платья, но даже из-под плотной ткани было видно, как она нервно сжимает и разжимает кулаки.

— Габриэль скоро вернется, — подтолкнула я.

И это помогло. Девушка встрепенулась и посмотрела на меня. Серебристый взгляд блестел, вот-вот наполнится слезами.

— Свадьбу перенесли, — произнесла она тяжело выдохнув. — Обряд состоится следующей ночью.

— Но…

Теперь у меня не нашлось слов. Понятно, почему Хендрик желал видеть брата незамедлительно. Такие новости лучше сообщать лично. Вот почему он так торопил возвращение Габриэля в Смагард.

Известие ввело меня в ступор. То ли радоваться, то ли плакать. С одной стороны, свадебный обряд проходит при большом скоплении народа, что мне и нужно. С другой, я думала, что все произойдет до «свадьбы», не тогда, когда на счету будет каждая минута, потому что если что-то пойдет не так — не успею.

— А зачем ты пришла ко мне, Альцина?

Вариантов немного. Стоит ли рассказать о своем плане той, что так же сильно не желает этой свадьбы?

— Я люблю Натаниэля, — начала она и посмотрела так решительно, что можно подумать я в этом сомневалась. Этот факт мне прекрасно известен! Альцина вздернула подбородок и вновь повернулась к огню. Было видно, как она сдерживает себя стараясь спрятать за маской невозмутимости отчаяние.

Сложно было решить, что лучше: дать ей выговориться или рискнуть, рассказав о том, что свадьбу я сорву, но успокоить.

Пожалуй, нет. Недостаточно хорошо я знаю Альцину. Вдруг проболтается? Габриэль ни за что не поддержит план, где я могу лишиться головы в конце. Еще запрет меня под замок. Тогда все мои переживания будут зря, и до конца этой жизни я буду любимой женщиной, но не женой. А наш ребенок незаконнорожденным изгоем. Да и на меня будут коситься до конца дней.

— Ты меня пугаешь, — мягко проговорила я, выдавив из себя улыбку. Это было очень сложно — не до нежностей сейчас. Но как еще ее разговорить? Не выгонять же в таком состоянии?

Взгляд сам собой наткнулся на камень, когда я отвернулась от Альцины устав испытующе смотреть на нее. Какого-то черта он все еще светился. Ох уж эти современные магические штучки! Овечья шерсть густая и длинная, но недостаточно хорошо скрывала светящийся предмет.

Прекрасно, я беременна!

Но за моим взглядом проследила Альцины. Стоило мне опомниться и вернуть внимание к «гостье» как та напряглась, и резко отвернулась к камину. Заметила! Черт.

Ладно, что я паникую раньше времени, может из женской солидарности она промолчит.

Но девушка встала и подошла к камину облокотившись на полку над ним с небольшими часами из малахита и вазой из хрусталя. На стене над камином висело зеркало, и я видела, как Альцина опустила тяжелый взгляд в пол.

— Кровную клятву не обойти, если кто-нибудь не умрет, — пробормотала она.

Дальше все развивалось в традициях кинематографа. Медленно, в эффектном естественном освещении огня и холодных лунных лучей. С занесенным над головой кинжалом, ручка которого инкрустирована драгоценными камнями. Тонкий и короткий клинок. Изящное, женское оружие. Это не мои короткие мечи, и уж тем более не родовой меч Габриэля.

Альцине он подходил. Я с интересом наблюдала как она опускает руку, целясь то ли мне в грудь, то ли в живот.

В этом моменте медленная съемка закончилась — я поднялась и схватила ее за запястья. Сжала, надавив, как учил Габриэль (хотя теперь я знала куда больше, но отчего-то вспомнился этот момент). Кинжал упал беззвучно на пол погрузившись в шкуру.

Альцина с силой зажмурилась, по ее щекам текли целые ручьи слез.

— Ну же, Анна, подними клинок и убей меня! — всхлипывая произнесла она. — Я чуть не погубила тебя и твоего ребенка!

Теперь я поняла, что за решительность в ней скрывалась. Ярость поднималась из самых глубин. Неприятная удушливая.

Но выплеснуть я ее не успела — Альцина снова заговорила.

— Убей и все закончится, вы будите счастливы, и мы … — она снова всхлипнула и сглатывая слезы договорила. — И мы с Натаниэлем в следующей.

Плечи ее подрагивали от нарастающих рыданий. Еще немного и Альцина взорвется от эмоций.

— Ты не хотела меня убивать, — осенило меня так внезапно, что даже обдумать не успела догадку. — Ты хотела, чтобы я убила тебя.

По очередному, более громкому, чем остальные, всхлипу я поняла, что права. Еще бы. Альцине прекрасно известно, что я могу себя защитить. Она видела поединок с Габриэлем и как я сражалась с химерами. Против меня у нее даже с кинжалом не было шансов. Если бы только со спины напала, и то не факт. Или применила магию. Но она атаковала в открытую.

«Хороший» план, что тут скажешь. Пока я думала, как обрести свое счастье в «этой жизни», а не только получить шанс после смерти, Альцина пошла по другому пути.

И не скажу, что он легкий.

Но легче было бы многим, убей себя Альцина. Нам бы с Габриэлем больше ничего не мешало, обещание Хендрику само собой аннулировалось бы. И как спела в песне Альцина, тогда в лесу, после смерти, их с Натаниэлем души встретились бы. Почти как Ромео и Джульетта, только на магический лад. Черты бы их побрал. Что по плану отчаянной наследницы Севера она уготовила для возлюбленного? Надеюсь никаких глупостей больше не совершила.

— Убей меня прошу, — закрыв глаза бормотала Альцина, — я не могу принадлежать кому-то еще, отдаться в брачную ночь… А ради наследников придется.

Девушка открыла глаза полные слез. Собственные слова ее пугали. Но она смотрела на меня умоляюще. Я отпустила ее руки, и подобрала кинжал.

— Пожалуйста! — севшим голосом продолжала Альцина, и вцепилась в мою руку. — Это родовой кинжал, он принадлежит мне. В своих покоях я оставила записку о том, что собираюсь убить тебя, потому что сердце моего будущего мужа принадлежит тебе. Ты легко сможешь доказать, что это была самозащита. Зелье истины тебе нечего бояться.

Да, надо отдать ей должное — план лучше, чем я думала. С такими уликами меня даже зелье не заставят пить. Но я не собираюсь идти по головам ради собственного счастья.

Что покроет тоску родителей Альцины? Ничего. Что будет делать Натаниэль, когда останется один? Им будет плевать на «зато мы с Габриэлем счастливы». Да и существует шанс, что любящие души не успеют встретиться в новых жизнях, оказавшись слишком далеко друг от друга.

Альцина уже повисла на моей руке опустившись на колени. Этот щенячий взгляд было сложно выносить. И я посмотрела наверх. Все-таки придется ей все рассказать.

— Альцина, встань, — произнесла я приказным тоном.

Наследница Севера послушалась, но просящий собственной смерти взгляд не отрывала от меня.

— Времени на истерики нет, ты меня слышишь? — грозно заявила я, слегка тряхнув за плечи.

Приоткрыв рот и хватая ртом воздух, Альцина, беспомощно вися на моих рука, ждала как я поступлю.