– Чья это – наша? – вслух спросил Карл и улыбнулся.

«Моя!» – Карл узнал голос маленькой Женнихен. «И моя!» – это произнесла Лаура. И совсем тоненький голосок Эдгара: «Моя, моя!»

Через две недели приехала Женни с детьми. И это была большая радость. Ленхен, давно не видевшая Карла таким счастливым, спросила:

– У господина Маркса все дела идут хорошо?

– Все! – ответил Карл. – Все, Ленхен!

– Но больше всего вы, конечно, радуетесь революции?

Карл в ответ засмеялся, погрозил Ленхен пальцем.

– Надо бы пригласить гостей, – сказала Карлу Женни, когда было покончено с устройством квартиры. – Отметить наше возвращение на немецкую землю. – При этих словах Женни вопросительно взглянула на Карла.

– Да, – ответил Карл, – возвратились. Но времена беспокойные, и все еще может быть. Хотя нам не привыкать, Женни?

Женни вздохнула. Конечно, она ждала от Карла другого ответа, вернее, ей хотелось, чтоб он ответил ей иначе, хотя и сама понимала, что иного ответа быть не может.

Гостей позвали в воскресенье. Для Карла, да и для других сотрудников редакции, это был единственный свободный день, потому что по понедельникам газета не выходила.

Пришли Энгельс, Веерт, приехавший накануне из Бреславля Вольф, Шаппер с женой, другие сотрудники редакции, доктор Роланд Даниельс. Заглянул на несколько минут и Генрих Бюргерс, поздравил Женни «со счастливым прибытием в Кёльн» и ушел, сославшись на то, что его ждут неотложные дела.

– Ты поссорился с Бюргерсом? – улучив минутку, спросила Карла Женни.

– А! – махнул рукой Карл.

– Объясни, – потребовала Женни.

– Хорошо, постараюсь объяснить, – сдался Карл. – Бюргерс написал статью. Написал плохо. В таком виде ее нельзя было напечатать. Я переписал и дописал его статью. Напечатал. Бюргерс надулся. Вот и вся история.

Почтовый курьер, прибывший утром из Парижа, рассказал, что во время его отъезда на парижских улицах начались сражения между народом и национальной гвардией. Вся редакция ждала новых вестей из Франции. Но почта в тот день из Парижа не пришла. Не пришла она и на следующий день, двадцать пятого июня. Получены были лишь газеты, датированные двадцать третьим числом. О событиях в Париже в них еще ничего не сообщалось. Единственным источником сведений о парижском восстании были бельгийские газеты, хотя и в них события излагались еще очень скупо. Но одно уже было несомненно: в Париже началось настоящее рабочее восстание.

Двадцать шестого июня вести из Парижа пошли потоком. Начали проясняться подробности восстания. И одновременно стало ясно, что восстание парижан терпит поражение.

– Я хочу, чтобы о событиях в Париже написал ты, – сказал Энгельсу Карл. – Тебе легче будет представить военную сторону дела, ведь ты бомбардир, служил в армии.

– Я согласен. Но хотелось бы сравнить твою и мою точки зрения на причину восстания.

– Думаю, что они полностью совпадают, Фред. Рухнули все иллюзии февральской революции. Французская нация раскололась на две нации – нацию имущих и нацию рабочих. Началась открытая война труда и капитала, война не на жизнь, а на смерть.

– Да, Карл. На знаменах, развевающихся над баррикадами, начертан лозунг: «Жить, работая, или умереть, сражаясь!»

– Умереть, сражаясь, – задумчиво произнес Карл. – Умереть, сражаясь… Что подсказывает тебе твой опыт, Фред? Каковы перспективы восстания с военной точки зрения?

– Четвертый день сорок тысяч рабочих сражаются с превосходящими их вчетверо силами противника. Сегодня в руках восставших остался только последний их оплот – предместье Сент-Антуан и часть предместья Тампль. Они не совсем удачны для боев: там очень широкие и прямые улицы, которые ведут прямо к центру предместья Сент-Антуан. Ты должен это помнить, Карл.

– Да, я помню, – ответил Карл. – Но как жаль! Как жаль, черт возьми! – Он ударил кулаком по столу.

– Там большой простор для действий артиллерии. И армия этим воспользуется.

– Значит, поражение?

– Значит, поражение, – ответил Энгельс. – Военное поражение. Но с каким геройством, с каким единодушием, с какой дисциплиной и с каким военным искусством сражались парижские рабочие, Карл! Ей-богу, они были на волосок от победы. Еще немного, и они закрепились бы в центре Парижа, взяли бы ратушу, учредили бы временное правительство и удвоили бы свою численность, потому что к ним тотчас примкнули бы рабочие остальных кварталов.

– Но этого не произойдет… – вздохнул Маркс.

– Не произойдет, Карл. Это не было решающее сражение. Я думаю, что решающее сражение впереди. И победа впереди.

– Ты прав, Фред!

– Я захватил с собой описание одного эпизода сражения на бульваре Сен-Дени. Хочешь послушать?

– Прочти.

– «Бульвар Сен-Дени был очень сильно укреплен, – принялся читать Энгельс, расхаживая по кабинету Карла. – Здесь разразился первый серьезный бой. Народ сражался с невиданным презрением к смерти. Сильный отряд национальной гвардии напал с фланга на баррикаду улицы Клери. Большая часть защитников баррикады отступила. Только семь мужчин и две молодые красивые девушки остались на местах. Один из этих семи поднимается на баррикаду со знаменем в руках. Остальные начинают стрелять. Национальная гвардия открывает ответный огонь. Знаменосец падает. Тогда одна из девушек, высокая, красивая, в изящной одежде, с обнаженными руками, подхватывает знамя, перебирается через баррикаду и идет к национальным гвардейцам. Огонь продолжается, буржуа из национальной гвардии стреляют в девушку и убивают ее в тот момент, когда она вплотную подходит к их штыкам. Тотчас же подбегает вторая, подхватывает знамя, поднимает голову своей подруги и, убедившись в том, что она мертва, в ярости бросает камни в национальных гвардейцев. И она тоже падает под выстрелами буржуа. Перестрелка усиливается, стреляют из окон, из-за баррикады. Ряды национальной гвардии редеют. Но вот подходит подкрепление, и баррикаду берут штурмом. Из семи защитников баррикады в живых остался только один. Его обезоружили и взяли в плен. Эту геройскую победу над семью рабочими и двумя девушками одержали франты и биржевые волки из второго легиона».

– Непременно включи этот эпизод в свою статью, – сказал Карл. – Через два часа она должна быть готова. Успеешь?

– Успею, – ответил Энгельс.

Статья Энгельса была отпечатана в экстренном приложении к газете. В самой же газете двадцать шестого июня появилась лишь краткая информация о событиях в Париже. В ней сообщалось, что Париж залит кровью, что буржуазное правительство ушло в отставку, что установлена военная диктатура кровавого генерала Кавеньяка.

Двадцать шестого июня последние отряды парижских рабочих оставили баррикады. Это был конец восстания.

«Новая Рейнская газета» напечатала статью Маркса.

Эта статья заканчивалась такими словами: «Нас спросят, неужели у нас не найдется ни одной слезы, ни одного вздоха, ни одного слова для жертв народного гнева, для национальной гвардии, для мобильной гвардии, для республиканской гвардии, для линейных войск?

Государство позаботится об их вдовах и сиротах, декреты будут прославлять их, торжественные погребальные процессии предадут земле их останки, официальная пресса объявит их бессмертными, европейская реакция будет превозносить их от востока до запада.

Но плебеи истерзаны голодом, оплеваны прессой, покинуты врачами, по милости „порядочных“ ославлены ворами, поджигателями и каторжниками; их жены и дети ввергнуты в еще более безграничную нищету; их лучшие представители из оставшихся в живых сосланы за море. Обвить лавровым венком их грозно-мрачное чело – это привилегия, это право демократической печати».

Ворами и поджигателями обозвала парижских рабочих «Кёльнская газета».

– Мерзавцы! – сказал Энгельс, смахнув со стола номер «Кёльнской газеты». – Они пишут, что рабочие грабители. Ложь! Они брали лишь оружие, боевые припасы, перевязочные материалы, необходимейшие средства к жизни! Они обзывают их каннибалами! Но кто разбивал черепа раненым, пристреливал побежденных, закалывал женщин? Разве не национальные гвардейцы? Кто превратил в руины целые кварталы Парижа? Неужели рабочие, у которых были только ружья? Но и это не все: «Кёльнская газета» злорадствует по поводу казней, которым подвергаются сейчас рабочие в Париже! Я требую места для статьи, для большой статьи против «Кёльнской газеты»! – заявил Энгельс. – В ближайшем номере!