– Можно и завтра, – улыбнулась Женни, зная, как трудно Карлу заставить себя заговорить с Руге о деньгах.

Карл с облегчением вздохнул:

– Хорошо, завтра, непременно. Я заставлю его раскошелиться. В конце концов, он должен мне деньги, которые я честно заработал. К тому же есть договор, по которому он юридически обязан уплатить мне не только за мои статьи, но и за редакторскую работу. – Говоря это, Карл просто уговаривал себя.

Женни знала об этом и улыбалась, хотя веселого в их положении было мало. И все же она надеялась, что Карл поговорит с Руге о деньгах.

Но тут произошло событие, которое помешало Карлу выполнить обещание, данное им Женни. Уже на следующий день стало известно, что несколько партий «Ежегодника», отправленных в Германию, конфискованы на границе.

– Это катастрофа, – сказал Руге, когда Карл пришел к нему. – Это конец всему нашему делу. Я потерял огромную сумму денег. Шесть тысяч талеров, которые я вложил в журнал, выброшены на ветер.

– Можно еще поправить дело, ведь не весь тираж конфискован.

– Нет, нет и нет! – не дал Руге договорить Карлу. – Есть еще одно обстоятельство: прусское правительство из-за нашего «Ежегодника» вообще запретило ввоз книг, издаваемых Фребелем. Теперь Фребель предъявит мне иск, чтобы я компенсировал его убытки… И уж во всяком случае, он ни за что не согласится продолжить выпуск журнала, печатать дополнительный тираж. Это все! – замахал руками Руге. – Это конец!

– Журнал можно отправить в Швейцарию и там продать. Если вы и я поедем в Швейцарию и организуем продажу…

– Торговать? Мне торговать журналом? – взорвался Руге. – Я что, книгопродавец? Торговец? Как может такая мысль прийти в голову, не понимаю.

– Я не нахожу…

– Вы, конечно, не находите, – снова перебил Руге Карла. – Вы, конечно же, ничего такого не находите. Но я не торговец! Не тор-го-вец!

– Я пойду, – сказал Карл, видя, что продолжать разговор с Руге бесполезно. – Надо нам спокойно обдумать создавшееся положение.

– Спокойно?! Вы говорите о спокойствии?! Это вы мне говорите о спокойствии?!

Карл не дослушал, чем Руге закончил свою тираду. Он закрыл за собой дверь и ушел.

Едва увидев Женни, он понял, что поступил опрометчиво, сказав Руге, что может поехать вместе с ним в Швейцарию. Не только в Швейцарию, но даже за порог дома ему не следовало отлучаться в эти дни… Женни была на сносях. Слава богу, что Руге не согласился с его предложением. А может быть, даже и не расслышал, что Карл предлагал ему поехать вместе. Как взвился, однако: «Я не книгопродавец! Я не торговец!» Ах, ах, какой барин! Какой все же, черт возьми, барин!

– Баденское и пфальцское правительства конфисковали несколько сот экземпляров «Ежегодника», – сказал он Женни. – С Руге ни о чем невозможно говорить…

– Ладно, – вздохнула Женни, подошла к Карлу, обняла его и прошептала на ухо: – Карл, по-моему, у меня начинается… Надо идти за повитухой.

Ночью она родила девочку.

У Карла была большая радость: Женни счастливо разрешилась и он стал отцом. Сидя на кухне, чтобы не мешать повитухе и ее помощницам, Карл вспоминал о том, как он и Женни мечтали об этом дне, как много лет прошло с той поры, когда он сказал Женни: «У нас будет много детей, и я буду любить тебя до смерти». Он так любил Женни, что его чувство не вмещалось в одном дне, в одном году. Ему нужна была вся жизнь – так оно было сильно и велико. Он и теперь ее любит так же, свою милую Женни. А еще в нем рождается новое, незнакомое чувство – отцовское: любовь к дочери, к маленькой Женнихен.

Женнихен ему показали только в полдень. Тогда же ему разрешили войти к Женни.

– Спасибо тебе, родная, – сказал Карл, взяв руку Женни и целуя ее. – Все хорошо?

– Все хорошо, – ответила Женни. – Ты видел ее?

– Она мне очень понравилась, – ответил Карл. – А тебе?

Женни ответила улыбкой.

– Впрочем, о чем я спрашиваю! – спохватился Карл. – Разве у матери спрашивают, нравится ли ей ее ребенок? Теперь ты – мама. – Последнюю фразу он произнес дважды – по-немецки и по-французски. – Звучит красиво, правда? Тебе нравится?

– Да, – сказала Женни. – Я очень счастлива, Карл. Очень счастлива.

Он понял, о чем сказала Женни. Она сказала о том, что счастлива не только потому, что стала матерью, но еще и потому, что она – мать его ребенка.

Несколько дней для Карла были заполнены непривычными хлопотами. Он помогал Женни на кухне, бегал в лавку за продуктами, принимал гостей, приходивших с поздравлениями и подарками для новорожденной, для Женнихен, совсем перестал читать и писать – было просто некогда, курил на ходу, на пути в лавку или на рынок. Хозяйственные заботы для мужчин – приятная игра. Именно так воспринимал их Карл. Хотя в одном он не находил ничего приятного: в постоянных размышлениях о том, где раздобыть денег для очередной покупки.

Эти мысли непременно возвращали его к Руге, раздражали, сердили и наполняли решимостью поговорить с Руге о деньгах в открытую, со всей серьезностью. Какое-то время он ждал, что Руге сам предложит ему гонорар за статьи, ведь он не мог не знать, что теперь, когда появилась маленькая Женнихен, Карл и Женни особенно нуждаются в дополнительных средствах. Но Руге молчал. Более того, проснувшись однажды утром, Карл увидел из окна комнаты, что какие-то люди выносят из дома и грузят на телегу вещи. Это были вещи Руге: он переезжал на другую квартиру.

Карл решил поговорить с Руге теперь же. Быстро оделся и направился к нему. Но Руге в квартире не оказалось. Грузчики сказали ему, что хозяин на улице. Руге действительно был там, он следил за погрузкой вещей.

– Доброе утро, доктор, – сказал ему Карл. – Переезжаете?

– Да, – ответил Руге, не глядя на Карла. – Нашел новую квартиру, более дешевую. Теперь мне не по карману… После того, что случилось с «Ежегодником»…

– Более дешевую или более удобную? – спросил Карл.

– О чем вы? – возмутился Руге. – Разве я выразился не ясно? Более дешевую! – произнес он, делая упор на последнем слове. – Кстати, у меня теперь нет возможности выплатить вам гонорар деньгами… Я все не решался сказать вам об этом, но теперь, когда мы заговорили о моем финансовом положении… Словом, у меня нет денег. Вам это должно быть ясно.

– Чем же вы намерены выплатить мне гонорар?

– Вы получите такое количество экземпляров нашего «Ежегодника», от продажи которого можно получить сумму, соответствующую сумме вашего гонорара.

Карл понял, что Руге давно заготовил эту фразу и, стало быть, давно все обдумал, в том числе и все возможные возражения. И потому Карл ничего не сказал Руге, хотя был возмущен до глубины души, кивнул головой и направился к подъезду.

– Журналы вы получите в типографии, – сказал ему вслед Руге. – Я распорядился.

Карл не оглянулся.

Женни о разговоре с Руге он ничего не сказал. Поговорили лишь о причинах переезда Руге. Ту, что назвал сам Руге, не стоило принимать всерьез. По сведениям, которыми располагал Гесс и которыми он недавно поделился с Карлом, состояние Руге исчислялось десятками тысяч. И то, что он потерял на «Ежегоднике», вряд ли могло существенно отразиться на нем. Причин для поиска более дешевой квартиры у него не было. Тут им руководило, как догадывался Маркс, нечто другое: нежелание жить под одной крышей с ним и Женни. Ведь понимал же он, конечно, что поступает непорядочно, отказывая Карлу в гонораре именно теперь, когда появилась на свет Женнихен. По этой причине ему больше не хотелось встречаться с Карлом – боялся его осуждения.

«Руге – филистер» – это сказал Гейне. И он прав.

Догадывалась обо всем этом и Женни.

– А я даже рада, что они съехали, – сказала Женни. – Заносчивость фрау Руге мне ужасно надоела.

В тот день Карл написал несколько писем в Кёльн, к своим друзьям по «Рейнской газете», с просьбой срочно помочь ему деньгами. Он очень надеялся, что они откликнутся и что ему не придется больше иметь дело с Арнольдом Руге. Друзья действительно откликнулись. Но прежде чем это случилось, он еще раз встретился с Руге – не по своему желанию. Руге прислал ему записку, в которой сообщал, что ждет встречи с ним, желая обсудить важное для них обоих дело. И назначил встречу. Но не на своей новой квартире, как было бы естественно, а в парке Пале-Рояля.