Много сделала в изучении интересующего нас вопроса школа Ф. Ф. Соколова, из которой вышли все специалисты по греческой эпиграфике в России.[45]

Прежде всего важное значение имеют работы самого Ф. Ф. Соколова. В 1879 г. появилась его замечательная статья «Афинское постановление в честь Аристомаха Аргосского».[46] С. А. Жебелев назвал эту работу изумительной «по тонкости, детального анализа».[47] Она является очень важной для выяснения взаимоотношений Македонии с Грецией во времена Антигона Гоната.

В 1886 г. Ф. Ф. Соколов произнес актовую речь «Третье столетие до Р. X.», в которой дается периодизация греко-македонской истории этого века и краткая характеристика каждого периода.[48] К этим работам примыкают статьи Соколова: «Александр, сын Кратера», «Битва при Косе и Антипатр архонт». Широко используя эпиграфический материал, Соколов сделал ряд интересных наблюдений и выводов. Он был намерен написать целую серию статей о Македонии и Греции эпохи эллинизма. Об этом намерении свидетельствуют найденные С. А. Жебелевым в его бумагах названия этих статей.[49] Но статьи, к большому сожалению, не были написаны.

Учениками проф. Соколова, в первую очередь С. А. Жебелевым, был создан ряд специальных монографий по истории отдельных провинций. Крупным исследованием является докторская диссертация С. А. Жебелева «Ахаика», которая имеет важное значение в изучении греческой истории с середины II в. до н. э. до конца III в. н. э., а также его монография по истории Афин в эпоху эллинизма.[50] В этих трудах широко использован эпиграфический материал. Не затрагивая экономическую и социальную жизнь провинции Ахайи, автор тем не менее решает в этих работах ряд важнейших вопросов. Он [32] окончательно устанавливает время создания этой провинции, прослеживает историю ряда отдельных учреждений на ее территории, освещает вопрос об административном устройстве и внутренней организации провинции и ее отдельных общин.

В этих работах имеется важный материал и по македонской истории, поскольку Греция в то время была особенно тесно связана с Македонией и часто определяла как политику македонских царей на Балканах, так и политику римских рабовладельцев в отношении самой Македонии. В частности, работа «Из истории Афин» довольно подробно рассматривает вопрос о взаимоотношениях Афин с Македонией, историю борьбы греческой столицы за независимость от македонского влияния.

Из других работ С. А. Жебелева, касающихся нашей проблемы, следует отметить его статью о начале второй македонской войны.[51]

К школе Соколова примыкает работа К. В. Хилинского о хронологии и хронографии македонских царей.[52] В ней сообщаются интересные сведения по политической истории Македонии после смерти Александра. Важным является сообщение А. Никитского «Римляне о Персее», в котором разбираются данные, содержащиеся в декрете, изданном римлянами в честь победы над Персеем.[53]

Что касается буржуазных исследователей Запада, то они изучали римские провинции с точки зрения их административного устройства и почти совсем не обращали внимания на социально-экономические вопросы провинций. Но даже при разборе юридических вопросов, связанных с провинциальным управлением, Македонской провинции отводилось незначительное место, хотя много интересного содержится в македонских источниках и по этим вопросам. Одновременно в буржуазной историографии стали проявляться романофильские тенденции, которые оправдывали римские завоевания и римскую провинциальную политику.

Наиболее отчетливо проримские позиции получили свое выражение в трудах крупнейшего историка буржуазной науки Западной Европы 2-й половины XIX в. Теодора Моммзена. Его исторические взгляды оформились в условиях политических устремлений германской либеральной буржуазии к [33] уничтожению феодальных пережитков и воссоединению Германии. Будучи страстным приверженцем идеи создания «демократической монархии» под главенством Пруссии, Моммзен как политический деятель и ученый боролся за осуществление этой идеи.[54] Свои политические убеждения он перенес в римскую историю, которую написал с большим пристрастием, извращая события прошлого в угоду своим модернизаторским позициям.[55]

V том истории Рима, вышедший в 1885 г., целиком посвящен римским провинциям. В довольно полном для того времени очерке римских провинций Македонии отведено крайне незначительное место. Очерк касается преимущественно провинциального административного устройства, городского самоуправления, военно-политических событий.

В своих трудах Моммзен стремится доказать прогрессивность миссии Рима при завоевании им других стран, в том числе Македонии и Греции. С его точки зрения, римляне не придерживались захватнической политики по отношению к другим народам, всегда вели лишь оборонительные войны и только под давлением сложившихся обстоятельств были вынуждены вовлекать в сферу своего протектората сначала Африку, потом Грецию и, наконец, Азию.[56]

Моммзен указывает, что притязания римлян на роль покровителей всех эллинов не были пустой фразой.[57] При изучении македонских войн им нарочито затушевывается агрессивный характер римской внешней политики. Моммзен указывал, [34] что все побудительные причины, и политические, и торговые, и моральные, заставили римлян вторично предпринять войну с Филиппом. Эта вторая македонская война, по его мнению, была одной из самых справедливых войн, когда-либо веденных Римом.[58] Одержав победу при Киноскефалах, римляне, с его точки зрения, воспользовались своей властью, не злоупотребляя ею. Для подтверждения своей позиции знаменитый историк использует не только без должной критической оценки тенденциозную направленность источника, но и не совсем доброкачественный нумизматический материал. Это примечательно. Моммзен известен как большой знаток нумизматического дела, но для доказательства своей концепции он не брезгует сравнительно малоценными и сомнительными известиями. В частности, это видно по трактовке статеров с портретом Т. Квинкция Фламинина, победителя македонского царя в 197 г. до н. э. Моммзен полагает, что в выпуске подобных статеров можно усматривать проявление благодарности освобожденных греков счастливому полководцу и великодушному римскому народу.[59] Другой авторитетный нумизмат Ленорман опровергает возможность такого толкования статеров и полагает, что их выпуск последовал по инициативе самого Фламинина.[60] При такой интерпретации на первый план выступает не благодарность греков римскому военачальнику, а его кичливость победой, которую он одержал над ними. Правда, категорическое решение этого вопроса пока невозможно, хотя, ввиду латинской надписи Т. Quincti, можно отдать предпочтение Ленорману.[61]