После смерти Антигона Досона и Птолемея Эвергета [188] противоречия между их государствами не уменьшились.[11] При их преемниках Филиппе V и Птолемее Филопаторе они еще более обострились.[12]

В царствование Филиппа Македония становится одной из крупнейших держав Средиземноморья; с ней вынуждены были считаться римляне, с ней ищет союза Карфаген.[13] Такое положение Македонии на международной арене могло быть только следствием и при условии ее достаточно прочного внутреннего положения.

При Филиппе V укрепилась экономика Македонского государства. Филипп был способным государственным деятелем и полководцем, хотя Полибий большее внимание обращает на его беспощадность и жестокость. Он развил активную деятельность, которая касалась важнейших отраслей экономического развития Македонии и особенно укрепления ее военной мощи. Военная система тщательно регулировалась, включая службу снабжения.[14] Та же забота, и та же активность осуществлялась в развитии и процветании городской жизни.

Для улучшения экономического положения своего царства Филипп предпринимал и другие меры. Одним из самых опасных явлений было постепенное уменьшение населения Македонии, вызванное непрестанными войнами. Чтобы смягчить и ликвидировать такое положение в городе и деревне, Филипп решил повторить мероприятия своих предшественников. Он стал переселять большое число фракийцев в Македонию, особенно во внутреннюю ее часть, в городские и сельские местности,[15] покровительствовал обработке земли в крупных поместьях. Он увеличил налоги на обрабатываемую землю, на импорт и экспорт, проводил интенсивную чеканку монет. Особое место в экономике страны занимали рудники и леса, они являлись государственной монополией и источниками доходов Македонского государства.[16]

Филипп держал в своих руках важные греческие позиции. Через Деметриаду он следил за всем, что делается в Фессалии, через Халкиду господствовал над Эвбеей и Беотией, через [189] Акрокоринф распространял свое влияние на Пелопоннес.[17]

Рис. 10. Филипп V.

Однако социально-политическая обстановка на Балканском полуострове была крайне обострена. В Греции велась опустошительная война, получившая название союзнической (220—217). Основной источник для ее изучения — Полибий, но его сведения не полны, так как он ничего не говорит ни о характере, ни о причинах войны.

Война вызвала необычайно острые социальные потрясения в греческих государствах. Это был период «непрестанных жестоких распрей, в которых многие были умерщвлены или изгнаны, сверх того имущество расхищалось, производились все новые переделы земли».[18] Социальные противоречия в 20-х гг. III в. до н. э. наиболее остро проявились в борьбе между демократическими силами, возглавляемыми Этолией, и олигархическим ахейским союзом, поддерживаемым Македонией.[19] [190]

Объявлением войны этолийскому союзу в 220 г. до н. э. Филипп стремился ослабить демократические силы в Греции и антимакедонские настроения в ней. Этолия в то время была единственным местом в Греции, где сохранилось демократическое устройство. Она оставалась оплотом демократии. Само ее существование способствовало оживлению демократических группировок в греческих городах и активизации их деятельности, что может быть подтверждено на примерах Мессены и Спарты. Мессена входила в ахейский союз и как таковая подверглась нападению со стороны этолийцев, что послужило поводом к войне. В этом городе демократические элементы были настолько сильны, что свои военные силы удержали от участия на стороне Македонии, а позднее сумели осуществить переворот: расправиться с олигархами и произвести передел земли. По Полибию, в результате переворота у них «водворилось народовладение, и знатные граждане находились в изгнании, так как даже управление государством перешло к людям, которым достались по жребию участки земли изгнанной знати».[20] Движение в поддержку Этолии развертывается и в Спарте.[21] Если олигархи здесь сохраняют верность Македонии, то демократы считают себя последователями Клеомена и борются за его идеи. В 219 г. до н. э. они убили своих эфоров, изгнали противников этолийцев, а с Этолией заключили союз. Но Филипп действовал быстро и решительно. Он поспешил на помощь ахейцам, оказавшимся под угрозой вражеских вторжений с юга, со стороны Спарты, не севера, со стороны Этолии. Зимою 219—218 гг. македонский царь появился в Пелопоннесе и подверг беспощадному опустошению Элиду и Лаконию. После этого он нанес сильный удар Этолии, куда прибыл через Фессалию и Эпир. В Эпире он призвал к оружию поголовно всех эпирян. Кроме того, Полибий упоминает критян в войске Филиппа, по-видимому, это были наемники. С этими силами он осадил Амбракию.[22] Тем временем этолийский стратег Скопас вторгся в пределы Македонии, уничтожил хлеб на полях, собрал богатую добычу и разрушил город Дий.[23] Воспользовавшись отсутствием Филиппа, на Македонию напали дарданы.[24] Перезимовав в Фессалии, Филипп двинулся в Пелопоннес. В это время Спарта вновь [191] охвачена волнением. Лакедемонянин Хилон решил стать на путь Клеомена.[25] Военные действия с территории непосредственно Этолии переносятся на Пелопоннесский полуостров. Отсюда, получив от ахейского союза жалование и провиант для своих войск, Филипп морем переправился в центр этолийского союза — город Ферм, который был слабо защищен этолянами. Город, «полный хлеба и богатства», был взят приступом, разграблен и разрушен почти до основания.[26] Из Ферм Филипп вывез огромную добычу. Он взял все, что «можно было унести и увезти».[27] Затем взял и разрушил еще целый ряд городов. Павсаний называет его вторжения «разбойническими набегами».[28]

В 217 г. союзническая война закончилась. Инициаторами ее завершения выступили обе стороны.

Крайнее обострение социальных противоречий становилось опасным не только для Филиппа и его союзников, но и для их соперников. В македонском войске участились «смуты» в пехоте среди пелтастов и в гвардии среди агематов. Полибий указывает, что в гарнизонах Коринфа, Халкиды, Фокиды и других городов македонские солдаты открыто выступали против царя. «Они стали собираться толпами и грабили жилища знатнейших царских друзей, выломали двери в царском дворце и сломали черепичную крышу». Полибий говорит, что «происшествие это повергло весь город в тревогу и смятение».[29] Филипп был вынужден применять угрозы и просьбы. Ему приходилось, по выражению Полибия, «уступать настояниям». Кроме этого, зрела измена и среди командного состава. Представители Филиппа Леонтий, Птолемей и Мегалея, а также советник македонского царя Апелла были в активной оппозиции к Филиппу. Леонтий являлся начальником пелтастов, Мегалея — правителем царской канцелярии, а Апелла — одним из опекунов царя, пользовавшимся у Филиппа наибольшим влиянием.[30] Вдохновителем заговора был Апелла. Он удалился в Халкиду и позаботился о том, чтобы «царь ниоткуда не получал средств, необходимых для осуществления его планов». Леонтий и Мегалея должны были оставаться при царе и «противодействовать ему на месте небрежным ведением его дел».[31] Они вели тайные сношения с этолянами, предлагали им «мужаться и упорствовать в войне, ибо недостаток в средствах делает положение Филиппа отчаянным».[32] Оппозиция, [192] таким образом, была заинтересована в военном поражении Филиппа в Греции.[33] О серьезности этого заговора для Македонского государства свидетельствует жестокая расправа царя с заговорщиками. Леонтия и Птолемея Филипп казнил; Апелла и Мегалея покончили жизнь самоубийством.[34] Все это не могло не беспокоить македонского царя и не способствовать быстрейшему заключению мира. Не были против мира и союзники Филиппа. Они смотрели на Македонию как на силу, способную подавить социальные движения в Греции. Но она оказалась неспособной выполнить эту миссию вследствие сопротивления широких народных масс. Кроме того, Македония обращалась со своими союзниками как с подданными.[35] Полибий приводит ряд фактов бесчинств со стороны высшего македонского командования по отношению к ахейцам; ахейцы вынудили Арата и его друзей потребовать от Филиппа «положить конец злу в самом зародыше»,[36] что говорит о том, что союзники Македонии хотели быстрей положить конец войне. Полибий сообщает, что этолийцы готовы были пойти на все уступки, лишь бы добиться мира.[37] Очевидно, что война, усилившая революционные настроения в Греции, напугала правящие группы рабовладельцев и заставила их поторопиться с заключением мира.