Идея мирового господства, несмотря на ее незавершенность в то время, уже достаточно овладела Александром, и для ее осуществления он стал менять свое отношение к побежденным. [137] Изменившаяся политика Александра выступает всякий раз в качестве ближайшего повода для активизации оппозиции.

Глухое недовольство по поводу отклонения мирных предложений Дария росло и ширилось, превращаясь в прямое противодействие планам и политике царя. Уже в Египте обожествление Александра явилось поводом для выступлений со стороны некоторых высших представителей македонской армии.[91] Письмо Филоты Александру и сведения, сообщаемые Филотой о Гегелохе, подтверждают это.[92] После смерти Дария, когда Александр стал повелителем огромной персидской монархии, идея мирового господства окончательно им формулируется. На осуществление этой идеи и была направлена вся дальнейшая политика македонского царя, скрытое недовольство которой превращается постепенно у македонян в открытое. Важно подчеркнуть, что оппозиция особенно проявляется осенью 330 г. в тяжелое время борьбы Александра с среднеазиатскими племенами и в эпоху более отчетливого выражения миродержавнической политики македонского царя.

Заговор Димна в 330 г. является первым серьезным, активным выступлением оппозиции, целью которого было физическое уничтожение царя, которому стали чужды интересы Македонии.[93] Жестокая расправа с участниками заговора не устрашила македонян. 328 год приносит новое смелое выступление против политики царя, окончившееся трагической смертью Клита.[94] А через несколько месяцев после убийства Клита был раскрыт заговор «пажей». Интересно, что на суде роли переменились. Гермолай, выступая как обвинитель царя, говорит, что они хотели убить «персидского царя», каким стал Александр, а ценою его смерти купить свободу македонян. Этим самым он обратил внимание на то, что забота о судьбах их родины ложится теперь на плечи самих македонян, которые, потеряв в лице царя выразителя их интересов, рискуют потерять и Македонию как свободное государство. Оно неминуемо превратится в незначительную провинцию огромной македоно-греко-персидской державы. Александр, вынужденный защищаться против обвинений Гермолая, раскрыл сущность своей политики, из которой вытекало его твердое намерение овладеть территорией и населением всего мира.[95] Это обстоятельство и определило его поход в Индию, где он встретил резкий отпор своим миродержавническим устремлениям не со стороны только кучки оппозиционеров, а со стороны всей армии. [138] Это было крахом всех надежд Александра, провалом его идеи: мирового господства.

Арриан указывает, что после битвы с Порром Александр двинулся к Гифазису с намерением покорить земли и по ту сторону реки и положить конец войне только тогда, когда не встретит более сопротивления. Но македоняне, видя, что их царь готовит им новые трудности и опасности, начали собираться толпами: одни из них жаловались на свою судьбу, другие клялись, что не пойдут дальше.[96] Когда царь узнал об этом, он, желая пресечь возмущение и поднять мужество армии, собрал военачальников и обратился к ним со следующей речью: так как они, сказал Александр, не желают идти за ним дальше, то он и собрал их для того, чтобы убедить их или согласиться с ними, идти вперед или возвратиться. Ему нечего сказать более, если они тяготятся своими прежними подвигами и своим вождем. Между тем цель похода близка, до Ганга и Восточного океана уже недалеко, а там останется только через Персидский залив и Индийский океан пройти к Геркулесовым столбам и покорить Африку. Естественные границы вселенной будут границами македонского царства. Если же они возвратятся, теперь, то оставят непокоренные народы, которые увлекут за собой покоренных, и всеобщее восстание ниспровергнет все завоевания македонян. Все плоды тяжелого труда будут потеряны. Неужели македоняне, покорившие столько земель, испугались опасностей, которые разделяет с ними он, их царь? Потом, когда мир будет покорен, он приведет их обратно в Македонию, а те, которые пожелают остаться с ним, будут так щедро награждены, что им позавидуют удалившиеся.[97]

Ответом было глубокое молчание, речь царя не убедила присутствующих, но никто не решался возражать. Долго молчали македоняне. Наконец поднялся Кен. Он сказал, что если царь не хочет принуждать македонян, а хочет убедить их, пусть выслушает его, который будет говорить не от себя и полководцев, но от имени «большей части войска».[98] Его годы и раны, полученные в сражениях, дают ему право сказать прямо, что необходимо положить конец завоеваниям македонян и греков. Очень мало осталось в живых старых воинов, с которыми Александр вступил в Азию, и нельзя осуждать их за то, что они желают возвратиться на родину к своим семьям.[99] Пусть Александр ведет их домой, где и сам он увидится со своей матерью, наведет порядок в Греции и украсит храмы родины трофеями. Тогда, если он захочет новых подвигов, никто [139] не воспрепятствует ему начать новый поход в Азию, Европу или Африку. Для этого он наберет новых, молодых воинов, заменив ими утомленных и престарелых. Нужно быть умеренным в счастье, заканчивает Кен свою речь среди всеобщего одобрения.

Кен считался одним из преданнейших Александру «друзей». В Индии он скончался.[100] Александр был недоволен словами Кена и молчанием остальных. Он полагал, что если его войска не перейдут Ганга, то все сделанное пойдет прахом: вернуться назад означало, по его мнению, признать свое поражение.[101] Александр вынужден был уступить, хотя отступление считал временным. Слова Кена о возможности набрать новое войско для дальнейших походов были приняты им к сведению. Александр не оставил своей мечты о создании мировой монархии и по возвращении с Востока начал готовиться к походу на Запад. Старый состав македонского войска, ядро которого не разделяло намерений Александра, не годился. Дело было не только в том, что оно было огорчено персидскими одеяниями царя, внедрением варварских обычаев, смешением всадников с отрядами гетеров, оно возненавидело идеи завоевателя, преломление которых в жизни породило восточную политику. Поэтому в Описе на Тигре Александр решил отделаться от своих ветеранов, не разделявших стремлений царя к созданию мировой монархии, выставив невинный предлог — усталость воинов. Он обещал наградить их, а воспитание прижитых ими на Востоке детей взял на себя, чтобы «во всем воспитать их по-македонски», а когда они войдут в возраст, сам их приведет в Македонию и передаст отцам. Арриан вынужден признать, что это были неверные и неопределенные обещания уходящим.[102] Воины быстро разгадали маневр Александра. Раздраженные тем, что он не изменил своих решений, и огорченные окончательной невозможностью примирить его интересы с интересами Македонии и македонян, воины кричали, что пойдут домой все, пусть он воюет один, вместе с своим отцом Аммоном. Александр в гневе стал осыпать их упреками.[103]

События в Описе были последним выступлением оппозиции в армии Александра.

Источники видят причину отказа македонян следовать за своим вождем в упадке их мужества, в истощении физических сил, в неблагоприятных климатических условиях. С. И. Ковалев также считает указанные причины определяющими.[104]