Тони вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь, и направилась в кухню. В доме все было спокойно, и как обычно, положив бинты в плиту, девушка подожгла их. В кухне царила темнота, но когда она зажгла спичку, вдруг раздался тихий стук в окно.
Тони застыла, боясь пошевелиться. Взглянула в окно, на фоне света, падающего от уличного фонаря, она различила знакомую фигуру.
— Это я, Герберт, — донеслось с улицы. — Быстрей впусти меня. За мной охотится полиция.
Секунду Тони стояла в нерешительности. Затем подошла к двери, отперла ее, и в кухню быстро, тяжело дыша, вошел Джонсон.
— Кто натравил легавых на меня? Если ты, то тебе известно, чем это может кончиться?
— Нет, не я. А почему вы считаете, что вас преследует полиция?
— Я знаю, что говорю. Это все проклятые часы. Давай закрой шторы и включи свет. Мне нужно поесть и поспать. Как там моя прежняя комната?
Тони страшно нервничала, но старалась не показывать это.
— А для чего нужно было приходить сюда? Вы же знаете, что здесь небезопасно. В любом случае нужно будет уйти, прежде чем утром сюда придет Стелла. Вы представляете, что будет, если она вас здесь найдет.
— А что будет? Ладно, дай мне прежде что-нибудь поесть.
Тони поняла, что оказалась в ловушке. Она боялась его всегда, даже в Гонолулу. На всю жизнь она запомнила, как, придя на пароход, уходящий в Штаты, он отвел ее в сторону и рассказал о Делии. Никому и никогда она не рассказывала об этом страшном разговоре.
Стараясь успокоиться, она взяла мыло, полотенце, одеяло и отнесла все это в комнату бывшего дворецкого. Когда она вернулась в кухню, Герберт развалившись сидел на стуле и курил, пуская к потолку кольца дыма. По всему было видно, что к нему вернулась его самоуверенность.
— Вы прекрасно знаете, где что лежит, и могли бы сами сделать себе ужин.
— Но и ты можешь постараться, — нагло ответил Герберт. — Да, кстати, куда ты заховала часы?
— Это не ваше дело.
— Ты бы лучше похоронила их навечно. Будет плохо, если найдут.
Тони открыла холодильник. Держа бутылку молока в руке, она повернулась к Джонсону.
— Я все думала, почему не убила вас раньше? Давно хотела это сделать. Даже по ночам представляла, как все произойдет.
Герберт рассмеялся.
— Для того, чтобы убить, надо иметь силу духа. Должна знать это. Ведь ты дважды пыталась, не так ли? Но только не меня.
Джонсон, однако, нахмурился, когда увидел в руках у девушки длинный нож для резки хлеба. Но, подходя к нему, Тони прошла в кладовую и тут, к своему ужасу, услышала разгневанный голос Алисы:
— Что вы делаете в этом доме?
Герберт замер от испуга. От его самоуверенности не осталось и следа.
— Послушайте, мисс Роуланд, все нормально. Просто зашел немного перекусить. Мисс Тони знает меня тысячу лет, и когда я увидел ее, то решил…
Тони остановилась на пороге кухни с ножом в руке. Герберт видел ее, а Алиса стояла к девушке спиной. В руке она держала письмо.
— Убирайтесь прочь сейчас же, или я позову полицию. Хватит заниматься шантажом. Теперь я знаю то, что должна была знать уже давно. Убирайтесь и не показывайтесь в этом доме, иначе я сообщу полиции.
Схватив шляпу, Джонсон уже направился к двери, но вдруг словно передумал.
— Сообщите полиции? — воскликнул он нагловатым тоном. — Сначала посоветуйтесь со своей племянницей. Не думаю, что ей понравится такая идея.
С этими словами он вышел из кухни. Алиса села к столу. Она выглядела подавленной и расстроенной.
— Давно ты об этом знаешь? — холодно спросила она Тони.
— Знаю о чем?
— Перестань разыгрывать передо мной дурочку. Сегодня я получила письмо из Гонолулу. Прочесть его?
Она вытащила письмо из конверта.
— Ты, конечно, знаешь, о чем оно. Ты об этом знала давным-давно. Именно поэтому ты и разорвала свою помолвку. Ладно, а теперь послушай.
Алиса начала читать, а Тони стояла все там же у двери в кладовую, держа по-прежнему в руках нож. Ни та, ни другая не заметили, как в кухню тихо вошла Нина и, застыв у порога, слушала, охваченная ужасом и удивлением. Наконец она бросилась к Тони, стараясь вырвать нож. Письмо было еще у Алисы, когда Нина, не сумев завладеть ножом, схватила со стола бутылку молока и изо всей силы ударила невестку по голове.
Глава XVII
Такова была история, которую Фуллер услышал от Хильды и которая впоследствии полностью подтвердилась. Закончив свой рассказ, мисс Адамс зажгла настольную лампу.
— Вот это письмо из Гонолулу. Мне прочесть или ты сам?
— Давай читай. Ведь это твое расследование.
Надев очки в черепаховой оправе и став сразу похожей на совенка, Хильда взяла в руки письмо.
— Дорогая Алиса, — начала Хильда немного взволнованным голосом. — Я была просто потрясена, когда получила твое письмо. По всем признакам это именно то. В противном случае, зачем нужно Тони сжигать эти повязки по ночам и отказываться от помощи доктора Винанта или какого-либо другого врача. Во всяком случае, Тони должна знать, как это выглядит. Она видела такой же случай здесь, на Гавайях. Я помню, как много лет назад Роуландам пришлось отказать любимой няне Тони, потому что та показывала девочке симптомы этой болезни. Тебе просто необходимо немедленно проконсультироваться с врачом. Тем более, что, как я выяснила, Делия, о которой ты спрашиваешь, тоже страдает этой болезнью и сейчас находится в лепрозории[5]. Оказывается, она была больна еще до их отъезда в Штаты, и именно поэтому ей не разрешили поехать вместе с Ниной и Тони. Конечно, Роуланды не знали об этом.
Наверно, это звучит жестоко, но ты должна немедленно изолировать Нину. Я знаю, что в Америке есть специальные больницы для больных проказой. Я надеюсь…
Хильда перестала читать и положила письмо на стол.
— Остальное не имеет отношения к делу, — сказала она тихо.
Наконец Фуллер обрел дар речи.
— Бог мой, — сказал он хрипло. — Нет ничего удивительного, что Нина схватила эту бутылку.
— Я думаю, в тот момент она была в состоянии аффекта. Интересная женщина, любящая общество, она испугалась, что на всю жизнь ее упрячут за каменный забор лепрозория.
— И Тони ведь думала так же.
— Да, она знала, что это означает. Ее отец просил заботиться о матери, а когда Герберт на пароходе, чтобы начать шантаж, наговорил ей, что у Нины проказа, девушка была в полном отчаянии. Ведь, как теперь известно, еще ребенком она видела местных жителей, больных этой страшной болезнью, и на всю жизнь запомнила знак этой беды.
— А Нина никогда не подозревала, что у нее может быть проказа?
— Нет. Алиса Роуланд патологически боялась всякой инфекции. Она, например, никогда не прикасалась к кошке Стеллы. Когда болезнь Нины стала все явственнее проявляться на руке, Тони делала все возможное, чтобы у Алисы не появилось никаких подозрений. Ведь Тони узнала, что Делия больна проказой, еще до того, как они покинули Гавайи, и все эти четыре года жила в постоянном напряжении и страхе за свою мать. Если бы с ней что-нибудь случилось — это было бы для девушки концом света. Все началось с того, что Герберт умышленно сказал ей неправду о болезни Нины. Наверное, она даже показала ему руку Нины, когда он работал у Роуландов, и он наверняка сказал ей потом, что это проказа.
— И поэтому Тони стреляла в свою мать. Пусть лучше она умрет, думала девушка, чем будет медленно угасать в мучениях вдали от родных, — заметил инспектор.
— Но ты не забудь, что Тони пыталась убить и себя. Вспомни неудавшуюся автокатастрофу, — отпарировала Хильда.
— Хорошо, хорошо. Давай теперь перейдем к прошлой ночи. Как удалось заставить Нину показать тебе руку?
— Ничего особенного. Оказалось, что это простая кожная болезнь типа псориаза. Конечно, неприятная штука, но совершенно не то, что думала Тони.
— Да. Но к чему тогда все эти страдания? Выходит. Нина совершила убийство, Тони пыталась покончить с собой — и все зря. Ведь ничего такого не было, никакой проказы! Должен заметить, что ты не перестаешь удивлять меня. Что у тебя было? Комната Нины, которую все время запирала Тони, повязка с ее руки, том «Британики», нападение на тебя, возвращение украденных часов, миссис Хейес, переполненная ужасом, письмо из Гонолулу. Это все, что было вплоть до убийства Алисы Роуланд. И ты из этого выстраиваешь всю цепочку!
5
Лечебное учреждение для прокаженных. (Прим. пер.)