Кто-то легонько постучался в дверь.

— Чего тебе? — проворчал Лукас.

— Не желаете седативчика? — осведомился голос Генри.

Лукас глянул на нее и спокойно спросил:

— Ты хочешь накачаться наркотиком?

— Нет.

— Она говорит «нет», — прорычал он.

Шаги ретировались. Медленным расслаблением мускула за мускулом в Лукасе проявилась легкая непринужденность. Он глянул на Карину своими светло-зелеными глазами, так что ее сжало внутри.

— И много они тебе наговорили? — спросил он.

— Я знаю, на что согласилась, — она запнулась. — Это ты?..

— Это — я.

Она попыталась примириться со зверем и с мужчиной, но не смогла. То темное, гротескное создание было огромным, вдвое больше Лукаса. Чудовищное сочетание обезьяны, собаки, медведя — Карина билась над сравнением по пунктам из справочного указателя, и ни одного не могла найти. Ее голова аж распухла. Она вспомнила клыки и полные злобы глаза, и массивные плечи, покрытые темным мехом. Как такое было возможным? Голос рассудка отказывался принять то, что нечто такое существовало. Но ее тело чувствовало рядом Лукаса, и знало, что зверь был реальным.

Она должна была получить объяснение. Хоть какое-нибудь.

— Ты — вампир? — спросила она.

— Нет.

— Тогда что ты такое?

Он вздохнул:

— Нет ни мифа или легенды, ни милого объяснения. А таких как я здесь люди называют «демонами». Это просто название, без привязки к чему-нибудь религиозному. Также, ты могла слышать, что люди называют меня человеческим подвидом № 30. А остальное — все очень сложно.

Он взял ее наполовину пустой стакан и, продолжая говорить, пошел наполнять его доверху:

— На самом деле, для моей поддержки, нужна не твоя кровь. Мне требуются эндокринные гормоны, которые с секретом будут выделяться твоим телом в ответ на мой укус.

— Для чего?

— Для противодействия последствиям от выработки мной яда, которые причиняют мне боль.

Он поместил ей в руки наполненный стакан, потер рукой у себя за шеей и протянул ладонь к ее лицу. Аромат горячего металла ударил ей в ноздри, и она отпрянула.

— Эта вонь означает, что я изголодался по тебе.

Он был слишком близко. Стаканчик задрожал в ее пятерне. Боже, ей было страшно. И вся ее сила воли ушла на то, чтобы с криком не убежать.

— Будет больно?

— Да. Не так, как в фильмах о вампирах, где вампир кусает женщину, а она мягко стонет и теряет сознание. Ничего такого, включая восторг и кульминацию. Только я — пожевывающий тебя.

Он взял ее за подбородок, приподнимая лицо, и всмотрелся в глаза. Карина отдернулась. Он прислонился. Она попыталась выкарабкаться, но он схватил ее плечо, удерживая в неподвижности. Его губы коснулись ее лба.

— Жар, — Лукаса скорчила гримаса. — Твои глаза все еще налиты кровью.

Его присутствие давило на нее как физическая нагрузка. Карина закрыла глаза. Замкнутая от мира всего, она сидела здесь и к тому же претендовала на то, что все будет окей, даже если ее инстинкт уверял об ином. Ей надо выжить и адаптироваться. Она должна сделать все, что потребуется, чтобы вернуть дочь.

Когда она раскрыла веки, он ждал ее с синтетическим шнурком в руках. Она не слышала его движений.

— Это для того, чтобы ты не дергалась.

Он придвинулся к ней, разматывая шнурок.

Нет. Лежать здесь, связанной и полностью беспомощной, пока он будет упиваться ее кровью — это уж слишком.

— Все в порядке, — проговорила она, — я не передумаю.

Лукас продолжил свое.

— Я не передумаю, — отчаяние придало стальных ноток ее голосу. — Я согласилась сделать это для того, чтобы спасти свою дочь. Они позволят увидеться с ней, после твоей подпитки. Я не буду бежать или драться.

Он остановился.

— Артур сказал, что я буду оставаться здесь, пока буду жива. А это значит, что тебе необходимо часто делать подпитку. Может, правильней начинать по-хорошему.

Лукас мертвой хваткой вцепился в веревку. Его бицепсы вздулись. И веревка лопнула на части. Карина вздрогнула.

— Если ты пытаешься запугать меня — так слишком поздно. Я уже напугана так, что больше некуда.

— Я не пытаюсь тебя напугать тем, что закусаю до смерти, — сказал Лукас, сматывая веревку в тугой комок, несколько раз обернув вокруг конца ее кусок, и бросил его Карине в подол футболки. — Это на тот случай, если получится слишком грубо.

Она подобрала то, что было веревкой.

Лукас сел рядом и сказал:

— Артура не колышет твоя дочь. Я. Я гарантировал ее безопасность. Вы обе принадлежите мне.

Лукас наклонился, чтобы заглянуть к ней в лицо. Она ожидала ярости, голода, какой-то неистовой эмоции, но вместо этого увидела только устойчивое спокойствие.

— Я обещаю тебе, не имеет значения, что произойдет между нами, твоя дочь будет в безопасности. Я никогда не буду использовать ее против тебя. Все меня боятся, и никогда не будут над ней издеваться или плохо к ней относиться.

Карина с удивлением уставилась на него.

— Ты хочешь, чтобы все начиналось правильно, — сказал он. — Мы можем сделать это. Давай будем честными. Та сучка из гостиницы отравила тебя. Технически, она инфицировала тебя вирусом, при котором выделяется токсин в твою кровеносную систему. Для противодействия вирусу тебе необходим вырабатываемый моим организмом яд. Я уже раз тебя укусил, но потребуется несколько подпиток до того, как ты очистишься.

— Ты меня укусил?

— За левое бедро, — сказал он. — Я тогда был в атакующем варианте, а укус в любое другое место мог бы причинить слишком большой вред.

Она схватилась за ногу, пытаясь через джинсовую ткань нащупать рану.

— Это был очень быстрый укус, — сказал он, — для того, чтобы спасти тебя от смерти. Что было бы еще хуже.

Он был серьезен. А мысль о нем, напитывающемся ею, пожевывающем ее, была уж чересчур для созерцания.

— А вместо этого мы можем сделать переливание крови?

— Нет. В прошлом мы уже пытались, и потерпели неудачу. Существует некий, непонятный для нас, вид взаимоотношений между твоей кровью, моим ядом и моей слюной. Я должен напитываться тобой. Тебе нужен я, чтобы выжить, а ты нужна мне, чтобы, — он сделал паузу, — …чтобы противодействовать моему яду.

Он что-то не договаривал, она была в состоянии это ощутить.

В глазах Лукаса не было милосердия:

— Я — хищник, а мое тело знает, что ты — моя добыча. Твой страх возбуждает. Постарайся не быть такой испуганной. Не сопротивляйся. Чем больше ты вертишься и ноешь, тем более возбужденным я становлюсь. Если ты меня достаточно сильно возбудишь, то я разжую твои вены и прикончу тебя, затраханную, в луже крови. Я полагаю, что ты этого не хочешь?

— Нет.

— Тогда оставайся спокойной, — сказал Лукас. И, кивнув в сторону шнурка на коленях, спросил: — Ты уверена, что не хочешь быть связанной?

— Да.

Лукас растянулся на кровати, взял за талию Карину и потянул ее, низвергая напротив себя. Они расположились рядышком: ее попа прижалась к его паху, а спина — плотно к его груди. Как двое любовников. Как правило, она и Джонатан так лежали после секса. Извращенность положения заставила ее задрожать.

— Лежи спокойно.

Его руки плотнее притянули ее. Жесткий стержень его эрекции толкнулся ей в попу. Она попыталась сделать некое разграничение, от греха подальше.

— Не беспокойся, тут я ничем помочь не могу, но приставать к тебе не буду. Пока ты не станешь стонать и тереться своей жопой об меня.

Она остановила движения. Аромат раскаленного паяльника теперь был непреодолимым. Карина прокашлялась и сказала:

— Я чувствую, как мою голову слегка уносит.

— Ты вдыхаешь мой запах. Твое тело реагирует. Это только ускорит положение вещей.

Это объясняло, почему рубашка была сорвана. Он не хотел, чтобы ткань встала барьером между ней и запахом, который мог бы скатиться с его кожи и начать на нее воздействие.

— Мне надо что-нибудь делать?

— Просто лежи тут и терпи. Твое тело нуждается в моем яде. Как я говорил, я уже кусал тебя, чтобы убить отраву, но ты его получила ровно столько, чтобы остаться в живых. На это уйдет некоторое время.