– Тебе послышалось, с какой, собственно, стати? Да это и не голос, а запись.

– И когда она говорит «не бегите по эскалатору», это тоже запись?

– Ага. Она просто нажимает нужную кнопочку.

– Тогда, значит, это твой голос, который записан, – сказал Нестор.

«Что я пристал, – подумал Нестор, – ну, голос и голос».

– Чего, в самом деле, пристал, – сказала она. – Я, знаешь, нигде своим голосом не подрабатываю.

– Ладно, – сказал Нестор. – Я, собственно, не об этом. Голос – это дело десятое. А вот представь себе, что там внизу, в конце эскалатора – яма. И все, кто спускаются вниз, падают в эту яму.

Он думал заразить Лилю тревожным настроением. Могло получиться, и тогда он перешел бы к другой фазе убеждения. И прыгнули бы вместе через перила, спасаясь.

– Куда-то ты фантазируешь не в ту сторону, – сказала Лиля.

– Они падают и не могут издать ни звука. Потому что яма наполнена удушливым газом. Один вдох, и дыхание перехватывает.

Нестор пытался воздействовать суггестивно. Из головы в голову передать мысленный образ. Это казалось возможным.

– Какой-то ужастик у тебя.

– Значит, нет? – спросил Нестор.

– Что нет?

– Ну, если возникает реальная опасность, то не грех будет прыгнуть через перила.

– Какая опасность?

– Вот, был случай, когда лента эскалатора распалась, и все рухнуло вниз, спаслись только те, кто успел прыгнуть.

– Это не про нас.

– Значит «нет»?

– Значит «нет».

– Тогда я прыгну один. Прямо сейчас.

– Ты это серьезно? Ты это действительно серьезно? – В первый раз за все время она удивилась.

– Время, время! Сейчас, или будет поздно.

– Стой! Ты ненормальный.

Нестор прыгнул на балюстраду. Спиной чувствуя голос, уже уплывающий вниз. Туда, где плач раздавался и скрежет, внятный, наверное, только ему, Нестору. И, тут же, не оборачиваясь, соскочил на ленту, идущую вверх.

11

На идущем вверх эскалаторе старухи плакали в голос.

Нестор закрыл глаза, чтоб не слышать. И почувствовал, что сидит на ступеньке со стаканом в руке и бутербродом в другой.

Ступенька катилась вниз.

Нестор открыл глаза.

– Мне понравилась эта идея о стрельбе краской в обе стороны, мягко воплощающая в себе закон кармы, – говорил человек в шляпе, и говорил, кажется, уже давно. – Ибо когда мы своим неискушенным взглядом видим хулигана, который дал кюкеля хорошему человеку, мы можем не знать о том, что в какой-нибудь прошлой жизни было дело, что именно этот хороший человек дал кюкеля хулигану. Но можем догадываться о том, что что-то такое было между ними прежде, и что теперь хороший человек только получил свой кюкель обратно. То есть, выданный кюкель некоторым образом говорит о равенстве между тем, кто при этой передаче выглядит жертвой, и кто – агрессором, потому что, в сущности, никогда не известно, кто первый начал.

– А что такое кюкель? – спросил Нестор.

– Из слов это должно быть понятно, – сказал человек с бородой.

– Иногда еще держат кюкель в кармане, – сказал человек в шляпе, – а иногда держат сухим.

– Береги кюкель смолоду, а брюхо с голоду, – сказал бородатый.

– Только не пойму, при чем тут краска, которая стреляет в обе стороны, – сказал Нестор.

– Ну, – сказал человек в шляпе, – если кто-то первый кому-то второму дал кюкеля, то может быть этот второй дал кюкеля первому еще раньше, поэтому оба должны быть помечены одним цветом.

– Чтобы потом, наверху, желтое лицо под козырьком фуражки разобралось, чей кюкель был первым, – сказал человек с бородой.

– Нет, – поправил его человек в шляпе, – это затем, чтобы при новой встрече первый и второй узнали друг друга. И когда они встретятся – может быть, уже в другой жизни, – один другому сразу же даст кюкеля, не имея понятия об истинном кармическом смысле этого действия.

– А жестким вариантом той же идеи был бы пистолет, стреляющий двумя пулями в противоположные стороны, – сказал человек в шляпе.

Он достал из папки с завязочками чертеж пистолета, у которого было два ствола. Один глядел вперед, другой – в обратную сторону. Проглядывалась замысловатая конструкция затвора.

– Пистолет кармы, – сказал человек. – Предмет, с практической стороны бессмысленный, но в качестве метафизического концепта имеющий право на существование.

«Ставьте кюкель справа, проносите слева», – сказал голос из репродуктора.

– Может быть, в качестве метафорического концепта? – предложил человек с бородой.

– А что, есть разница?

Человек в шляпе вернул чертеж в папку и начал разливать по стаканам из бутылки, которую, кажется, так и не выпускал из рук.

Нестор съел бутерброд.

На панели балюстрады проплыло слово, нарисованное жирным шрифтом – не матерное, а скорее рекламное, за ним – другое.

Где-то в высоте – который уже раз – раздался стеклянный звон (сигнал мобильного телефона, который никак не мог сделаться звонком будильника).

«Я ведь сплю, и это сон, который мне снится», – вспомнил Нестор и еще раз съел бутерброд – наверное, тот же самый.

«Не допускайте самопроизвольного перемещения своего кюкеля», – сказал голос из репродуктора, и чемодан человека с бородой (откуда-то у него оказался чемодан) заскользил вниз по ступенькам и скрылся из виду. Человек тоже исчез.

– Когда это кончится? – спросил Нестор, слушая повторяющийся сигнал мобильника. – То есть, я имею в виду, когда я проснусь?

– Когда мы достигнем низа, – ответил человек в шляпе.

«Вниз я боюсь», – подумал Нестор, слушая раздающийся оттуда грохот (много сапогов, много бочек).

– Кто спускается вниз, тому суждено спуститься, – сказал человек в шляпе, – а кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

– А если я опять прыгну через эту эспланаду, эстакаду, то есть балюстраду?

– Попробуй, – равнодушно произнес человек в шляпе, – только зачем обязательно прыгать. Это ведь сон вокруг, одна видимость, – он протянул руку, и она по локоть ушла в боковую панель. – Но с другой стороны, пока мы здесь, это для нас реальность. – Он убрал руку, и ударил кулаком по той же панели, которая на этот раз проявила все качества твердого тела.

– Если не прыгать, то что? – спросил Нестор, но человек не ответил. Он отбросил свою шляпу в сторону, и она упала, звеня и подпрыгивая.

«Наверное, он хочет этим сказать, что разговор окончен», – подумал Нестор.

Он сел на ступеньку эскалатора (а может, он уже сидел давно на ступеньке) и закрыл глаза.

«Вход с открытым кюкелем запрещен», – произнес голос из репродуктора.

С соседнего эскалатора доносились плач и стоны как жужжанье далеких пчел.

Нестор прислушался, и какое-то время слушал, ничего не предпринимая.

Вдруг отдаленные прежде звуки стали раздаваться совсем близко над головой Нестора. Он открыл глаза и поднялся на ноги. Вокруг стояли и причитали старухи, одетые в черное, а эскалатор шел вверх.

12

– Вот этот стеклянный звук, который мы иногда слышим, – спросил однажды Нестор, – такой звук, словно палочка стучит по ложечке, но который на самом деле – сигнал мобильника, который просит зарядки. Наяву этот сигнал звонит каждые двадцать минут, пока телефон не отключится. Почему у нас здесь он повторяется так нерегулярно?

– Все проще, – сказал человек в шляпе. – Дело в том, что наяву этот сигнал был один-единственный.

– Если один-единственный, то почему он повторяется все время? – не отступал Нестор.

– Вопрос сложный, – сказал человек в шляпе.

– Здесь нужно начать, отступя, – сказал человек с бородой. – Уточнить значения смыслов и смыслы значений. Что мы называем словом «время», и что имеем в виду, когда говорим «повторяется».

– Да. – Человек в шляпе приподнял свое канотье в знак согласия. – Поговорить о физической сути – о пространстве и о времени, об атомах, электронах, квантах, волнах вероятностей.

– Потому что человек так же неисчерпаем, как атом, – сказал бородатый.