— Приятно видеть девушку, которая интересуется историей, — промолвил незнакомец, мельком взглянув на лежащую перед ней книгу.

— Господин Хорус другого мнения на этот счёт.

Гордая осанка и изысканный наряд вошедшего говорили о том, что он человек богатый и влиятельный. Скорее всего, это был один из высших аранхитов. Если бы он по просьбе Ариэны велел Хорусу дать ей древние свитки, старик бы, наверное, не стал ему возражать, но она не решилась вот так, сразу, обратиться к незнакомому человеку с прось6ой. Несмотря на то, что он просто излучал доброжелательность. А может быть, как раз поэтому.

— С возрастом Хорус стал ворчуном, но всё, что можно, он тебе даст.

Теперь, когда незнакомец стоял рядом, Ариэна поняла, что ему должно быть не меньше тридцати. Он был так строен и моложав, что в первое мгновение показался ей двадцатилетним юношей.

— История — это интересно, ну а те скучные книги, которые нужны мне, в самом последнем зале, — он произнёс это едва ли не извиняющимся тоном — словно боялся, что она обидится, если он так быстро её покинет.

Наверное, ей надо было сказать в ответ какую-нибудь ничего не значащую любезность, но Ариэна растерялась. Незнакомец с улыбкой отвесил изящный полупоклон и отправился в соседний зал — здесь на всех этажах была анфиладная планировка. Двигался он легко и грациозно, как профессиональный танцор, в каждом его жесте сквозила непринуждённость и даже какая-то беззаботность, но Ариэна потом целый вечер не могла забыть цепкий и холодный взгляд его тёмно-карих глаз. "Ты как будто мысленно беседовала с кем-то…" Неужели он догадался?

"Да нет, не может быть, — успокаивала себя Ариэна. — Он просто так выразился".

И всё же она не решилась перед уходом открыть одно из западных окон. С этой стороны к зданию библиотеки подступала кемеровая роща — так близко, что в ветреную погоду могучие ветви касались стен и осторожно скреблись в окна. На третьем этаже почти никто не бывал, и шторы там всегда были плотно задёрнуты. Обходя библиотеку в конце дня, Хорус сроду бы не заметил, что какое-то окно не закрыто на задвижку. Старика Ариэна не боялась, но она не могла отделаться от мысли, что незнакомец незаметно следит за ней. Он сказал, что ему нужен последний зал второго этажа. Скорее всего, он там и сидел, а может, уже ушёл, спустившись по другой лестнице, но Ариэне казалось, что, едва она подойдёт к окну и притронется к задвижке, как он появится перед ней и со своей милой, непринуждённой улыбкой поинтересуется, зачем она это делает.

Через несколько дней Ариэна увидела его в Большой Храме, где он читал проповедь. Он был аранхитом-толкователем и лучшим проповедником Ур-Маттара. Его звали Галиан.

В тот день Ариэна и ещё три ученицы младшей группы дежурили в Большом Храме. Они должны были следить за тем, чтобы в помещении горели все светильники. Если какой-то гас, его следовало тут же зажечь снова, добавив в маленькую медную чашечку-подставку ароматизированного масла. Светильники стояли вдоль стен. Узкий проход между стенами и барьером, огораживающим площадку для посетителей, позволял ученицам обходить зал, не тревожа тех, кто пришёл послушать проповедь.

Народу на этот раз было много. На улице шёл дождь. Испарения от мокрых одежд и влажный ветер, который врывался в постоянно открывающиеся двери, то и дело гасили светильники, так что работы у девушек хватало. Ариэну тошнило от сладковатого запаха масла и раздражало длинное ритуальное одеяние. Она вообще не любила длинные платья, а эта серая складчатая туника с изображением чёрного паука на груди казалась ей особенно неудобной. Тяжёлый серебряный обруч сжимал голову, которая и так разболелась от духоты.

— Правда, он красивый? — шёпотом спросила у Ариэна Силмита.

Эта девушка относилась к ней если и не дружелю6но, то, по крайней мере, без враждебности.

— Я уже видела Галиана, — продолжала она, не дождавшись ответа. — Но речь его слышу первый раз. Он действительно лучший проповедник. И вообще… Он необыкновенный! Так молод, а уже входит в Высший Совет!

Голос Силмиты дрожал от восторга. Ариэну неприятно поразил странный, лихорадочный блеск её глаз. В ней было что-то одержимое. И не только в ней. Другие две девушки — Аста и Ремела — двигались вдоль стен, как сомнамбулы. Они словно спали с открытыми глазами, и выражение их глаз не на шутку пугало Ариэну. Она испугалась ещё больше, когда заметила, что у многих посетителей точно такие же глаза — горящие, исполненные какого-то безумного восторга. Все взоры были прикованы к Галиану — тонкой чёрной фигуре, которая то сливалась с изображением чёрной паучихи на алтарной стене, то отделялась от него, словно живая тень, явившаяся сюда из этой окружённой шестью трещинами пробоины во вселенскую тьму. Он очень эффектно смотрелся в своей чёрной, расшитой золотыми нитями тунике. Узкое бледное лицо в обрамлении иссиня-чёрных волос было исполнено вдохновения. Каждый его жест, казалось, придавал речи ещё больше убедительности. Когда он простирал к толпе правую руку, перстень на его пальце, отражая пламя светильников, вспыхивал то багровым, то оранжевым, то зловеще-лиловым. А голос… Мягкий, бархатистый и в то же время звучный, он проникал в самую душу. Ближе к концу проповеди Ариэна почувствовала, что тёплые волны этого голоса обволакивают её и, плавно покачивая, несут куда-то вверх, навстречу сияющей хрустальной звезде… И человек, которому принадлежал этот чудный голос, вдруг показался ей самым прекрасным на свете. Наверное, она пошла бы за ним куда угодно, даже в огонь… Огонь… Главное — чтобы не погас огонь… Стряхнув оцепенение, Ариэна подлила масла в чашечку светильника, пламя которого уже тревожно трепыхалось, готовое погаснуть. Узкий стеклянный флакон дрожал у неё в руке, голова кружилась от резкого приторного запаха. Сладкий, завораживающий голос в сочетании с этим запахом почти одурманил её, едва не лишив воли. Ариэна поставила флакон с маслом на пол и принялась массировать виски, стараясь привести мысли в порядок.

"Да уж, дорогуша, не позволяй светильнику погаснуть, — подумала она. — Тому светильнику, что зовётся разумом. Не поддавайся этому безумию. Лучший проповедник Ур-Маттара умеет воздействовать на толпу, но я ему не поддамся! Я сегодня просто устала…"

Аранхит Галиан догнал её, когда она, едва ли не шатаясь от свежего воздуха, брела по аллее, ведущей к Мастерским. Дождь только что кончился. На голых, почерневших от влаги кустах ариты дрожали прозрачные капли.

— Ты не слишком легко одета?

Ариэна вздрогнула и обернулась. Этот человек двигался бесшумней зверя. Поверх ритуального одеяния он накинул тёплый шерстяной плащ, подбитый мехом. На Ариэне тоже был шерстяной плащ, только более тонкий и 6ез меха.

— Ты бы хоть капюшон накинула.

— Не люблю, когда у меня что-то на голове, — сказала Ариэна. Выйдя из храма, она тут же сняла серебряный обруч и теперь несла его в руке. — И мне совсем не холодно. Зима здесь теплей, чем осень у меня на родине.

— Да, 3имогорье — самый холодный край, но твоя землячка Зия не кажется такой закалённой, как ты. Не удивляйся, Ариэна, мы всегда хорошо осведомлены обо всех учениках и ученицах Святилища. А уж такой, как ты, воо6ще трудно затеряться в толпе. Ты же здесь единственная полукровка. Наверное, это создаёт проблемы?

— Абсолютно никаких, господин.

— Те6я не обижают?

— Нет. Этого я никому не позволю.

— Да, пожалуй, мой вопрос неуместен, — рассмеялся Галиан. — Тебе здесь нравится?

— Здесь интересно.

— Но ты всё равно скучаешь по дому.

— Да, господин. И даже по снегу.

— Через несколько дней северный ветер принесёт снегопад…

Галиан посмотрел на небо. Его красивое тонкое лицо стало задумчивым и мечтательным. Сейчас он походил не на страстного проповедника, а на поэта, сочиняющего любовное послание. У этого человека было много лиц. Разумеется, среди них было и подлинное, и Ариэна вдруг поймала себя на том, что вовсе не горит желанием его увидеть.