На этот раз интуиция подвела Стекольщика. Не нужно было вообще привозить сюда это чудовище в моем образе — дольше бы прожил. Он наконец отыскал пистолет и, спрятавшись за спину расставившего руки телохранителя, направил его в сторону моего кресла.

— Кто тебя послал, сука?! — взвизгнул он, сверкая своим стеклянным глазом. — Говори, или я лично тебя прикончу! Алексей, что ты там разлегся на ней, идиот?

С кресла не донеслось ни звука. Между нами было около четырех метров, поэтому Стекольщик и его верный пес не могли видеть того, что произошло. Зато мне все было видно прекрасно. Пантера своими жуткими когтями уже вспорола Алексею живот, и он лежал на ней бездыханный, заливая чистую рубашку доктора своей кровью. Поэтому и не смог ответить своему хозяину. Я продолжала сидеть, как ни в чем не бывало, прячась от возможных пуль за массивным телом преданного телохранителя. С кресла уже капала кровь, но те двое ее не замечали.

— Леха, ты чего? — удивленно пробасил его напарник, опуская пистолет. — Эй, братан, отзовись, слышь?

Братан не отозвался. Наступила неловкая пауза.

— Что происходит, Виктор? — дрожащим голосом спросил Стекольщик. — Почему он молчит?

— А хрен его знает.

— У нее оружие есть?

— Мы не обыскивали.

— Идиоты! — прошипел шеф. — Наверняка она его прирезала. Она — киллерша. Я это сразу понял по глазам. Это хитрая и расчетливая киллерша!

Как он был близок к истине!

— Ладно, я буду держать ее на мушке, а ты иди и проверь, — приказал Стекольщик и, протянув руку к шкафу, нажал на спрятанную там кнопку. Тут же по всему дому оглушительно завизжал противный зуммер.

Не успел Виктор сделать и шага, как тело его товарища свалилось с кресла, и все оцепенели от ужаса: я испачкала свое лицо кровью убитого, и теперь оно напоминало натуральную маску смерти, явившейся по души всех находящихся в этом замке. По словам доктора, с ужасом взиравшего на всю эту сцену по монитору, оскаленный рот мой был растянут в зловещей ухмылке, с искривленных губ капала кровь, глаза горели безумным огнем, волосы торчали во все стороны, а скрюченные пальцы окровавленных рук сжимали бесформенный комок мяса… Это было сердце охранника. В тот момент, когда он мне показывал запись, я возненавидела Пантеру и все, что было с ней связано. Я вдруг поняла, что во мне живет не благодушный монстр, готовый с легкостью наказать обидчика за малейшее ко мне прикосновение, а самое настоящее чудовище, слишком хорошо обученное убивать, чтобы спокойно жить в моем девичьем теле, мечтающем об обычных женских радостях. Тогда впервые мне стало страшно. Акира умудрился, без всяких сомнений в правильности того, что делает, внедрить в меня настоящее дикое животное, причем хитрое, сильное, невидимое и ужасное, наделенное гораздо большим умением, чем профессиональные киллеры. И именно тогда, просматривая видеозаписи того, что делала в замке Стекольщика Пантера, я впервые увидела со стороны, на что она способна. Обезумевший зверь, обученный нести смерть без жалости и сострадания, начал свою страшную охоту, последней жертвой в которой должен был стать он сам. И предотвратить это уже не мог никто. Это могла сделать лишь я сама, но мое сознание убили Мамонтов с Николенко, лишив возможности управлять внедренным в меня Акирой существом, которому предстояло убить впоследствии еще и тех, кто его породил. То был конец империи Стекольщика.

…Эти двое не успели опомниться, как я взвилась в воздух, пролетела разделяющие их четыре метра и одним движением лапы разорвала Виктору глотку, одновременно толкнув его на ошалевшего Стекольщика. Они упали. Я вцепилась когтями в держащую пистолет руку главаря и вырвала его вместе с пальцами. Тот дико закричал, извиваясь под своим мертвым телохранителем, но выбраться не смог. Схватив его за длинные седые волосы, я притянула его лицо к своим глазам и громко зарычала, жутко оскалившись и глядя на него взглядом умирающей от голода Пантеры. Что-то случилось при этом с могущественным воротилой преступного бизнеса, никогда никого и ничего не боявшимся, но только глаза его вдруг закатились и он тут же обмяк и отяжелел в руке. Я отпустила волосы, и голова его с мягким стуком упала на ковер. Я встала и посмотрела на дверь. За ней слышались топот и крики: на помощь хозяину спешили верные псы. Подхватив с пола два пистолета, я кошкой скользнула к двери и замерла в двух шагах от нее в ожидании, держа оружие наготове. Еще мгновение, и дверь распахнулась. Вбежали трое, все с пистолетами, и, так же, как бежали, начали падать друг на друга, сраженные пулями. Три человека — три пули. Вытащив торчащий изнутри ключ, я вышла в коридор, заперла дверь, а ключ спрятала под ковер, чтобы Стекольщик, если очнется раньше времени, не смог сбежать. Сирена все еще продолжала противно визжать на весь дом, и со всех сторон слышались приближающиеся крики и топот. Я не стала дожидаться и пошла по коридору, держа в каждой руке по пистолету. Замирая от боли и страха, я наблюдала за собой, бессильная что-либо изменить. Дальше речь уже шла не обо мне, а о Пантере, поэтому я просто перескажу то, что видела на кассетах — ибо это была не я…

Глава 10

К шести утра все было кончено. Замок Стекольщика напоминал парижскую Бастилию после штурма. Все вокруг было залито кровью и усыпано телами охранников. Пантера не пожалела даже собак — она разорвала бультерьеров на части голыми руками. После этого, обезумевшая от крови и запаха смерти, потерявшая в схватках всю свою одежду, кроме тонкой полоски трусиков, вся израненная, с двумя пулями в левом плече и боку, она еще два часа бродила по замку и хозяйственным пристройкам, выискивая живых. И, только убедившись, что приказ хозяина выполнен полностью, логово уничтожено, пошла наверх, в комнату Стекольщика. Уже подойдя к двери, она вдруг услышала шорох. Едва различимый, почти неслышный, как дыхание бабочки, но все же это был шорох. Она тут же напряглась и повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук. И только теперь увидела еще одну дверь, почти в самом конце этого коридора, куда она почему-то не заглядывала, посчитав, наверное, что в этом крыле находится только комната Стекольщика. Она метнулась туда и приникла ухом к двери, хищная и осторожная. Шум больше не повторялся. Она нажала ручку двери и попробовала открыть. Заперто. Она постучала, пытаясь определить толщину двери, и довольно осклабилась. У, зверюга… Дверь здесь была не дубовой, как у хозяина, а попроще и потоньше. Когда-то я прошибала такие двери ударом пальцев. Пантера умела это делать так же, как я. Примерившись, она всадила растопыренные пальцы обеих рук в самую середину двери. Послышался треск ломаемых досок, полетели щепки, и руки ее провалились внутрь. Нащупав с той стороны замок, она открыла его и, толкнув дверь, впрыгнула в комнату. Дрожащий от страха доктор сидел в дальнем углу между шкафом и увешанной мониторами стенкой и трясущимися руками держал перед собой скальпель. Бедняга видел и слышал те душераздирающие предсмертные крики, которые разносились по замку в эту кошмарную ночь, и был совершенно седым, хотя еще вечером волосы его были темные.

— Не подходи ко мне!!! — вскрикнул он. — Я знаю, кто ты!

Пантера остановилась около него и начала разглядывать, как разглядывают таракана, которого не знают, за что ухватить, чтобы вытащить из щели и раздавить. Слова врача ее совершенно не тронули. Воспользовавшись возникшей паузой, тот начал быстро выкрикивать ей в лицо:

— Я не сразу понял, кто ты, когда увидел тебя там, внизу, но теперь я узнал эти симптомы! Это дело рук Мамонтова, я знаю, знаю, слышишь?! Тебя еще можно спасти! Он зомбировал тебя, негодяй! Ты — зомби, слышишь?! — Доктор, видя, что его слова не достигают цели, начал плакать, по сморщенным щекам потекли слезы, но он все еще не оставлял надежды, и я молила Бога, чтобы он докричался до атрофированных мозгов Марии, ибо от этого зависела и моя жизнь. — Я могу спасти тебя, у меня есть противоядие! Услышь же меня, девочка, умоляю тебя, я помогу тебе вернуться к жизни! Тебе нужен только один укол! Позволь мне его сделать, прошу тебя! Не нужно меня убивать, иначе ты погибнешь и сама!