Дверь опять открылась. Я повернулась и увидела красивого темноволосого мужчину лет сорока в строгом черном костюме-тройке. Он был довольно высоким, поджарым, с широко поставленными карими глазами с густыми ресницами, с правильным прямым носом и красиво очерченными губами. Держа руки в карманах брюк, он стоял в дверном проеме с сигаретой в зубах и, немного щурясь от дыма, смотрел на меня. Кого это еще черт принес?

Он прошел в комнату, взял стул, поставил на середину и уселся, небрежно закинув ногу на ногу. Затем вынул изо рта сигарету, стряхнул пепел на пол и с мягкой улыбкой спросил меня:

— Знаешь, Мария, зачем ты нам понадобилась?

По его голосу я узнала в нем человека, который принимал по телефону мою капитуляцию.

Я решила не отвечать. Немного выждав, он сказал:

— На твоем месте я бы предпочел поговорить, пока еще есть такая возможность. Ведь скоро ты превратишься в зомби, в мою рабыню без мозгов, без мыслей и желаний. А пока ты еще живой и нормальный человек, то лучше насладись этим напоследок — вот мой тебе совет.

— Чего вы от меня хотите? — со злостью выдавила я.

— Многого. Как только я узнал о твоих чудесных физических способностях, мне сразу стало ясно, что ты именно тот экземпляр, который мне нужен. Знаешь, а ведь я даже не подозревал, что такие люди, как ты, вообще существуют. — Он глубоко затянулся и с шумом выпустил изо рта и ноздрей клубы дыма.

— Где мой босс?

— Не беспокойся о нем. Он еще жив. И жена его жива. И девчонка. Они все будут жить, пока ты не выполнишь свою миссию. А потом мы вернем вас всех в ваш офис и исчезнем.

— Перестаньте говорить загадками.

— Какие уж тут загадки? — усмехнулся он. — Надо же на кого-то свалить вину за то, что тебе предстоит сделать. Будет куча свидетелей, которые увидят тебя на месте преступления, все они потом в один голос подтвердят, что это сделала ты и никто другой, и менты ни за что не догадаются, что здесь замешан лично я. Гениально, не правда ли?

— Не обольщайтесь, мой босс всегда найдет способ выкрутиться…

— Увы, моя крошка, твой босс к тому времени будет уже сумасшедшим. Как и его беременная супруга, впрочем, — с ноткой грусти в голосе произнес он. — А ты так вообще будешь говорить только то, что заложат в твой мозг. Тебя закодируют, и в результате ты возьмешь всю вину на себя, да еще и Родиона своего обвинишь в том, что это он разработал весь план и послал тебя на убийство. Хочешь верь, хочешь нет, но ваше агентство просто идеально подходит для осуществления моих планов. Будь сейчас жив этот Беликов, я бы повысил ему зарплату за то, что он вывел меня на таких замечательных людей, как вы. Мне самому такое бы и в голову не пришло. Мы подкинем вам в контору документы, из которых будет ясно, что вы занимались как раз этим делом. А потом, когда вам что-то не понравилось, просто взяли и убили своего клиента. Дело в том, крошка, что в противном случае я стал бы первым, кого заподозрили бы в организации этой акции. А в данном случае я буду совершенно чист.

— Вы забываете, что о вас знают на Петровке…

— На Петровке знают не обо мне, а о Крутицком, не путай, девочка, — весело проговорил он. — Этот ваш неугомонный Дима обнаружил его труп сегодня утром, когда явился с повторным обыском. Кстати, все остальные трупы мы убрали, чтобы у него не разыгралась фантазия, — он усмехнулся. — Дима со товарищи долго рыскал по всем комнатам и особенно долго почему-то задержался в бывшем кабинете Шостикова. Ты не знаешь почему?

— Понятия не имею, — сухо бросила я.

— А мне кажется, он искал тебя, милашка. Ты ведь там спряталась, когда решила остаться?

— Это уже не имеет никакого значения.

— Согласен. Но, думаю, тебе будет интересно узнать, что Дима уже находится под следствием — оказывается, Крутицкий оставил предсмертную записку, в которой обвинил капитана в том, что тот довел его до самоубийства своими необоснованными претензиями к честной и чистой науке и требованиями платить ежемесячную мзду за милицейскую «крышу». А поскольку Крутицкий человек очень нервный и впечатлительный, то взял и отравился, не видя другой возможности освободиться от вымогателя в погонах. Так-то, милая. Ваш Дима теперь сам висит на волоске, и я не исключаю, что очень скоро окажется за решеткой.

Как бы ни было мне плохо до этого момента, но после этих слов стало еще хуже. Единственная моя надежда на спасение рухнула. Эти хитрые бестии продумали все до мелочей, не оставив нам с боссом никаких шансов. Что за напасть такая в этом году? Сначала помощник депутата чуть не заставил нас признать свое поражение, теперь вот еще какие-то крутые загнали в угол… А ведь это год Тигра, мой, между прочим, год, ибо в апреле мне исполнилось двадцать четыре. Казалось бы, сам Бог велел Тигру охранять меня и лелеять, а тот почему-то плюнул на меня, даже несмотря на то, что я в детстве была рыжей, и пустил судьбу своей подопечной на самотек. И куда только астрологи смотрят?

— Что это вы так разоткровенничались? — спросила я, чтобы отогнать тоскливые мысли. — И вообще, кто вы такой?

— Я спонсор или инвестор — как будет угодно, — он широко улыбнулся. — Зовут меня Евгений Николенко, можно просто Женя. Я вкладываю деньги в различные, выгодные, на мой взгляд, нетрадиционные предприятия, в которые ни один нормальный человек деньги не вложит, ибо не видит в этом перспективы. А я вижу, потому что мне на роду написано вывести человечество на гораздо более совершенный уровень развития…

— Вы страдаете комплексом Бога? — съязвила я.

— Ничуть. — Он щелчком послал истлевшую сигарету в дальний угол комнаты и достал из пачки «Мальборо» новую. — Хочешь курить? Ты не думай, это не наша подделка. Мне из Америки привозят, прямо с фабрики «Филип Моррис» — тамошний директор мой хороший приятель.

— Не откажусь, — неожиданно для самой себя произнесла я.

Он поднялся со стула, подошел, присел на краешек моей кровати и поднес зажженную сигарету к моему рту. Я увидела его холеные пальцы, почувствовала приятный запах хорошего одеколона, от которого по телу пробежали мурашки, и жадно затянулась. Голова сразу же закружилась.

— Ты побледнела, — сочувственно сказал он, с беспокойством глядя на мое лицо. — Нужно спросить у профессора, можно ли тебе курить перед инъекцией. — Он уселся поудобнее и с увлечением заговорил: — Между прочим, насчет комплекса Бога ты недалека от истины. Я уже вложил немалые деньги в новейшие технологии, основанные на теории о микролиптонах. Ты знаешь, что это такое?

— Слышала краем уха. — Я сразу вспомнила профессора Коха с его навязчивой идеей создания психотронного генератора, который я безуспешно разыскивала в прошлом году.

— Вот видишь, и ты тоже слышала, — удовлетворенно проговорил он. — Эти сумасшедшие на первый взгляд ученые за годы советского режима понапридумывали столько всякой всячины, что никаких денег не хватит, чтобы претворить это в жизнь. Их никто никогда не слушал и не понимал, все их изобретения до сих пор гниют на полках, и только я один понял, какая это золотая жила.

— Откуда же у вас такие деньги?

— Деньги? Для меня не существует такого понятия, как деньги. Они были у меня всегда, с самого рождения, и с каждым днем их становится еще больше. Для меня это так же привычно, как и воздух, которым я постоянно дышу. Но это не самая подходящая тема для разговора. Ты спросила, почему я так с тобой откровенен? Что ж, я отвечу: потому что через час ты уже вообще ничего не будешь помнить. Как мне объяснил профессор Мамонтов, в твоем мозгу просто сотрут всю информацию из клеток памяти, а потом по новой запишут то, что мне нужно. Твоя личность как таковая перестанет существовать. Он настроит твое сознание на полное подчинение только моему голосу…

— Да это же бред сивой кобылы! — опять не выдержала я. — Такого просто не бывает!

Он рассмеялся.

— Вот и все мои друзья так говорят, когда впервые слышат. Им тоже это все кажется фантастикой. Однако благодаря мне это стало реальностью. И поверь, многое из того, что делают сегодня в моих лабораториях, уже давным-давно практиковалось в советских психушках и НИИ КГБ, только в гораздо более грубой и бессмысленной форме. Слышала, наверное, о «блокаде памяти», о психотронном кодировании, о сентетивном гипнозе и так далее?