Накрисс и порыв ветра, несущийся за ним, обрушились на лысый загривок, унизанный редким платиновым оперением. Изломанный силуэт, заключенный в скомканные латы и наполовину исчезнувший в туше ловчего, лопнул под стальными сапогами Накрисса, а исполинская тварь пронзительно взывала и отлетела вниз. Прежде чем Лим'нейвен вновь нырнул, гигант перевернулся и расправил четыре обглоданных остова крыльев с натянутыми перепонками. Из бугристой плоти еще торчали клочки пуха и роскошные перья. Шкура впалого живота пузырилась на железных сферах бомб. Острая морда пугала гранями обнаженного черепа, но в ней еще угадывались черты прекрасного зверя.

— Анафель! Что ты творишь?! — завопил Лим'нейвен и раскинул в стороны руки, преграждая путь к Гончей. Облезлая массивная туша зависла в воздухе, когти исчезли во вспоротых подушках. На грани агатовых глаз Накрисса легли пурпурные блики взгляда Хоакса, из приоткрытой пасти гиганта вылетела жалобная прерывистая трель. Руки Лим'нейвен слабо задрожали, а к горлу подступил ком, когда голос Анафель вновь начал набирать силу и обратился угрожающим ревом.

— Нет! Никуда я не уйду! Проваливай сама! Улетай! — прогремел в ответ Накрисс. Анафель прижала остатки ушей и отпрянула назад, но потом мотнула головой, отчаянно захрипела и бросилась вперед. Накрисс заскрипел зубами и кинулся навстречу, в последний момент он увернулся от когтей и оказался за спиной Анафель. Глазницы раздавленного Канкойна смотрели на Лим'нейвен, когда он отсекал остовы прекрасных крыльев. Накрисс провожал взглядом падающего Хоакса, бережно сжимая в руке огромное платиновое перо, и зажмурился, когда Анафель исчезла в клубах белого пламени.

Гаор оставил огромную брешь в защитном куполе, и вскоре она превратилась в сердце вихря из тощих ловчих. Конуса жара, сорвавшийся с пики Мракоцвета, поглотил перепонки на их крыльях, словно сигарную бумагу. Опаленные тела прикипели к стальной сети и покатились по палубе, оставляя за собой пепельные хлопья, пробоина исчезла за клубами смердящей гари. Стоило Слезе в пике Хранителя исчерпать запас Тепла, как из дыма хлынул поток молчаливых тварей, ощетинившихся сталью и клыками. Они обрушились на хинаринцев, разбили строй и смели стрелков. Гаор схватил за холку Мракозверя, который кружил вокруг него, подтянул замершего зверя к лицу и пророкотал, перекрывая какофонию сражения:

— Прикрой брешь!

— Нужна поддержка аркбаллист! — вырвалось многочисленных пастей на массивном теле мракозверя. Синских Таурагли было почти не разобрать в нагромождении лая и воя.

— Минуту! — невозмутимым голосом ответил Змей и оглянулся на Рикиоти, вокруг которой уже собрались отчаянные Саантирцы.

— Дольше и не продержимся! — прохрипел зверь, с грохотом падая на пол. В следующее мгновенье сквозь пелену роя пробился оглушительный рев Хоакса, а на палубу упала тень четырех крыльев. Когти, клюв и два чудовищных арбалета начали слажено истреблять ловчих, чем значительно ослабили поток тварей, хлещущих из бреши, и дали обороняющимся шанс.

Двое Нар'дринцев помогли Нуаркху подняться с колен. Тоннельник отшвырнул оторванную лапу ловчего и огляделся. Растерзанный Нар'дринский страж распластался на полу, натиск ловчих разбросал синих по кораблю. Младшие офицеры собирали выживших и пытались выстоять под накатывающими тварями. Нуаркх пожал плечами и решил прорваться к Хранителю, который играючи сметал крылатых существ ударами обсидианового клинка, и Рикиоти, окруженной отборными Саантирскими смельчаками. Только полудюжина искаженных, крылатых Хинаринцев, Синитов и Зверерожденных стояла между тоннельником и относительной безопасностью.

Ловчие выстроились полукругом и слаженно ринулись вперед, намереваясь заключить противников в кольцо. Нуаркх резко отпрыгнул из капкана заворачивающегося фронта, заведя обнаженную угольно-черную алебарду за спину. Всем телом он показал, что намерен совершить колющий выпад и даже дернул предплечьем. Крайний ловчий прочитал это движение, трофейный Нар'дринский ятаган поднялся на защиту обглоданного черепа. Тоннельник резко отдернул руку, подался вперед и переломил колено уродца. Крылатый ловчий было ветхой оболочкой из скользкой кожи, натянутой на каркас полых костей. Удар развернул его и обрушил грудью в палубу. Тварь мгновенно начала подниматься, но тоннельник утопил лезвие тяжелой алебарды в ее спине. Железный сердечник слегка задрожал, когда черное железо разгромило холодную плоть и встретило ядро. Деревянный эфес задымился, а на лезвии возникли бесформенные, раскаленные кляксы. Добивающий удар на мгновенье сделал Нуаркх уязвимым и очередной ловчий не упустил шанса. Его туша была раздута, сквозь натянутую кожу просвечивали черные сети вен и очертания тщедушного силуэта, тонущие в пурпурном мареве. Пики, в которые срастались костяшки твари, скользнули по панцирю Нуаркха. Тоннельник перехватил алебарду одной рукой, метнулся вперед и заломил тучную лапу. Кожа соприкоснулась с хитиновыми шипами и звонко лопнула, облако зловонного газа вырвалось наружу. Грязно-желтый глаз Нуаркха засаднил и непроизвольно скрылся за прозрачной мембраной, легкие тоннельника вспыхнули болью. На помощь пузырю пришел измененный синит, который впился в торс тоннельника четырьмя лапами. Зазубренные когти проскользнули в узкие щели брони и вскрыли мускульные мешки. Не позволяя боли взять контроль и борясь с удушающим кашлем, Нуаркх сгруппировался и не дал когтям проникнуть глубже пары сантиметров. Используя массивную алебарду как противовес, тоннельник метнул зловонного ловчего в искалеченного синита, и они оба обрушились на палубу. Осколки когтей, застрявшие в резко сократившихся мускулах тоннельника, обернулись источниками умопомрачительной боли, но не помешали казнить вертикальным ударом. В этот момент Нуаркх узнал, что удушающий газ легко воспламеняется.

Взрывная волна отбросила тоннельника и протащила несколько метров. Отчаянно глотая воздух между приступами кашля, Нуаркх начал тушить бутоны пламени, которые расцвели на одежде. Не давая времени подняться, из-за дымовой завесы вырвался крылатый, перекроенный зверерожденный и начать молотить Нуаркха увесистыми кулаками. Предплечья тоннельника не смогли остановить все удары, и вскоре крохи воздуха, которые ему удалось загнать в горящие легкие, были выбиты наружу. Вытянутая морда ловчего разверзлась тремя подвижными лепестками и вцепилась в лицо Нуаркха. Когда тварь поняла, что зазубренные жвала тоннельника могут не только выстукивать нескончаемые колкости, нижняя половина ее морды уже обернулась бахромой из кожаных лохмотьев. Ловчий отпрянул, но не перестал давить на грудь Нуаркха и не дал вздохнуть. Тоннельник дотянулся до поясного ножа и полоснул по лапам противника, которые стиснули горло. Существо не обратило внимания на глубокие раны, и пульсирующий взор тоннельника начала заволакивать черно-зеленная пелена…

Темнота поглотила Нуаркха, но вскоре в ней сверкнуло широкое лезвие Нар'дринского скимитара. Расширяющийся серповидный клинок поймал фиолетовый блик, который вырвался из пронзенной туши ловчего. Грудь тоннельника освободилась и смогла судорожно вздохнуть, не обращая внимания на жар, от которого тлели легкие. Зрение скачками прояснялось с каждой порцией воздуха, несущей зловоние опаленной плоти и оставлявшей железный привкус крови. Вскоре Нуаркх разглядел двух Нар'дринцев, с которыми очутился ранее. Солдат, протянувший руку в грубой кожаной перчатке, судя по невысокому росту и узким плечам, был девушкой. Второй синий, возвышавшийся позади, явно был мужчиной и носил яркий офицерский пояс.

Невысокое, костлявое создание с непропорционально длинными лапами и дырявым полотном кожи, закрывавшим нижнюю половину морды, бросилось на спину младшего офицера. Нуаркх с присвистом захрипел, указывая на нового врага, но предупреждение вышло запоздалым. Проворно ухватившись тощей кистью за забрало голубоватого шлема, ловчий запрокинул голову Нар'дринца и вогнал короткий меч под чешую бармицы. Не успел солдат упасть на колени и попытаться остановить кровь, низвергавшуюся на грудь, убийца уже бросился на девушку. Скорость и внезапность атаки не оставили бы ей шансов, но хрупкий силуэт ловчего перехватила громада мракозверя. Увлажнившаяся пасть Синского чудовища оскалилась, перед тем как сомкнуться на пояснице длиннорукого убийцы. Крупные черные капли брызнули из ужасной раны, приземлились на шлем Нар'дринки и замарали обсидиановые окуляры. Поглощенное ядро разорвалось в пасти мракозверя, озаряя подвижные челюсти и рядов острых клыков. Хлынувшего Тепло утянуло в глотку, многочисленные глаза зверя вспыхнули из-под густой шерсти, словно россыпь раскаленных углей. Синитское чудовище низко заурчало и ринулось терзать тварей, которые еще остались у аркбаллист.