— То есть, ты привязана к этому месту, — пробормотал Тэрн. — Ужасно, когда не можешь уйти, и твои мечты догнивают вместе с тобой. Я понимаю. И не то чтобы тебя держат, нет, никаких цепей, просто... всем обязан.

Вейн смотрела на него.

— Что?

— Я имею в виду, ты не обязана здесь оставаться. Знаешь, я был в похожем положении, и я вырвался, и... я никогда не был так счастлив. Ты тоже могла бы исполнить свои мечты.

Тэрн не знал, говорит он это, чтобы утешить её, или потому что столько времени не с кем было поделиться. Вейн помолчала.

— Я дочь хозяина гостиницы, — наконец повторила она. — Я мою посуду, полы, принимаю заказы. Я больше ничего не умею...

— Ты бы научилась. Это ведь не то, о чём ты мечтаешь, — принимать заказы?

— Я больше ничего не умею, — повторила она. — Мне больше ничего не нужно...

Тэрн помолчал. Девушка так же протирала стойку, стойку и так чистую и не требующую этих бесполезных движений грязной тряпкой.

— Просто принесите ужин и приготовьте бадью с водой, — пробормотал Тэрн и отошёл к самому далёкому столику.

Вейн с явным облегчением вздохнула. Вскоре принесли еду — такую же пресную, как и всё здесь. Тэрн мрачно сжевал ужин, торопливо вымылся и лёг спать — и ушёл из трактира ещё до восхода солнца.

3.1. Завандр: Свобода выбора

В Кивише Кине не понравилось: сами стены, казалось, смотрели надменно и осуждающе, и она сразу же пожалела, что выбрала именно этот город. Съездили бы в Эрнел, там, говорят, весело...

Серые стены, серые одежды, серые лица и холодные взгляды. Посреди этого её неприметный тёмно-зелёный костюм выглядел ярким и вульгарным пятном. Зато Джону город подходил: его неброская одежда, волосы и даже глаза были именно такими, цвета дождливого неба.

— Ты не отсюда случайно?

— Да, я не отсюда.

Джон оглядывал дома, явно определяя, где же начать поиски. Телегу пришлось оставить у ворот, под присмотром стражи, и лишь увидев образцово-чистые улицы города, Кина поняла почему. Джон бросил в телеге все свои вещи, она же как человек, живший в Завандре, тащила с собой даже подаренный плащ.

— Не боишься, что лошадь украдут?

Джон покачал головой.

— Кивиш не зря считается самым законопослушным городом. И это не лошадь, а конь.

— Да-да... кстати, как зовут этого коня?

Он пожал плечами.

— А как ты бы его назвала?

— Я?.. Не знаю... Мрак?

— Значит, его зовут Мрак.

Джон так же равнодушно кивнул, и Кина закатила глаза. Он определённо подходил этому городу. Такое же... стремление избежать всех эмоций.

— А потом ты подберёшь другую девушку и назовёшь коня, как скажет она?

— Я не занимаюсь извозом.

Кина поймала неодобрительный взгляд очередной местной леди, и закуталась в плащ. Поскольку покупал его Джон, он был тёмного, почти чёрного цвета, что уже вписывалось в обстановку Кивиша лучше, чем её рубашка. С другой стороны, поскольку Джон покупал его ей, плащ был не серым, а чёрным с зелёной искрой. Даже странно: Кина была уверена, что если бы спутник судил по себе, он бы такой не взял. А тут — угадал её любимые цвета... Она тряхнула головой: странное существо женщина — всегда ищет знаки внимания там, где их нет.

— Почему ты купил мне плащ, я уже спрашивала. А почему именно такой?

Джон покосился на неё. Помолчал.

— Чёрный подходит тебе к глазам, а зелёный... я думал, у тебя такая одежда, чтобы прятаться в лесу, но у тебя и лента в волосах, и браслет такие же, — он пожал плечами, — я решил, что этот цвет тебе нравится.

Кина отстала на несколько шагов.

— Как ты... ты и не смотрел-то на меня толком ни разу!.. Ты... всё-таки меня замечаешь!

— Разумеется.

Улицы тянулись и тянулись, и Кина удивлялась, как жители ухитряются не заблудиться здесь: дома были абсолютно одинаковыми. Она тряхнула косой и порадовалась, что волосы у неё чёрного цвета, а не какого-нибудь яркого: рыжего там или светло-русого... В этом городе, может, быть рыжим незаконно...

— Ты странный.

— Да.

— Почему ты вообще купил мне плащ?

— Уже отвечал.

— Это был не ответ!

— Потому что курток твоего размера у них не было.

Кина застонала. Ну как с ним разговаривать?

— Ты не похож на всех встреченных мной мужчин.

— Ты говорила.

...Примерно так же, как с куском камня или металла.

Кина вздохнула.

— Знаешь, я... обычно не говорю так много глупостей. Я... вообще себя не так веду.

— Я учту.

Она устало потёрла переносицу.

— Может, мне было бы легче, если б ты не вёл себя, как кусок стали...

— И это учту.

Улицы всё тянулись, и начало казаться, будто она — актриса из дейнарского театра, и лишь шагает на месте, а за спиной её прокручивают полотно с нарисованными декорациями... Кина снова тряхнула косой и невольно стала смотреть на то, что хоть немного выделялось на общем фоне.

У Джона была интересная внешность. В серой невзрачной одежде, с непроницаемым выражением лица он и смотрелся — никаким. Идеальный член завандрской банды: ни одна жертва не сможет описать его внешность... Но сейчас, приглядевшись, Кина вдруг подумала, что с таким лицом он мог бы выглядеть совершенно иначе. Какую-нибудь дорогую, чёрную одежду... бархатную, например! Выглядел бы о-очень властно. Или, наоборот, доспех. Тоже чёрный. Смотрелся бы просто...

— Не то чтобы меня это беспокоило, но, может быть, прекратишь?..

— Извини.

Кина хихикнула.

— Так значит, тебя беспокоит, когда тобой любуется девушка?

— Я сказал, что меня это не беспокоит.

— Сказать-то ты сказал! А на самом деле... отвык от женского общества? Жил в горах? В лесу? В монастыре?

— Хватит!.. — Джон обернулся к ней, и на лице его было написано сильное раздражение. Кина замолчала.

Тишина всё затягивалась. Джон отвёл хмурый взгляд, Кина смотрела под ноги. Вот сейчас он её наконец прогонит, и всё будет хорошо. Потому что она действительно ведёт себя, как дура. Потому что у неё нет причин вести себя, как дуре. Потому что ей давно уже следовало отправиться в Дейнар или Реллу, осесть там и остепениться, и она не знает, зачем до сих пор катается с этим незнакомым и непонятным мужчиной и уж тем более почему он до сих пор возит её с собой.

Мысли её нарушил тихий смешок. За ним последовал ещё один, и вскоре Джон уже заливисто, счастливо смеялся.

— Ты... первая, которому удалось вывести меня из себя за последние лет десять...

Кина засмеялась в ответ. Скоро они хохотали на всю улицу.

***

Страну мою родимую

        Нельзя застать врасплох:

        На одного правдивого

        По дюжине пройдох.

Мюзикл «Мёртвые души»

Погода была на удивление тёплой («Как обычно», — повторил Тэрн слова Вейн), весело пели птицы («Как обычно...»), дорога легко ложилась под ноги («Как об... хватит!»). Может, всё казалось таким приятным потому, что он уходил из очередного застывшего места. А может — потому, что он шёл к своей давней мечте.

В Завандре царили свободные нравы. В Завандре выше всего ценили силу и изворотливость. За деньги там можно было получить что угодно. Никакой морали! Ни малейших правил! Полная, абсолютная свобода!

К сожалению, как и на пути к любой мечте, пришлось встретиться с неприятными препятствиями. В случае Тэрна это было огромное здание из чёрного камня: завандрский монастырь. Да, единственное, что не нравилось Тэрну в Завандре — его жители верили в бога не менее истово, чем айнерцы. Впрочем, это не мешало им убивать, воровать и обманывать...

До мечты своей Тэрн дошёл поздним вечером. Чёрные стены города были едва видны в наступающей темноте, и если бы не свет в бойницах, Тэрн бы, наверное, так и врезался к каменную кладку. Стены эти были даже выше айнерских и минимум в три раза толще. За полметра до края они были усеяны шипами, один вид которых вызвал бы приступ пацифизма у любого врага. Выше шипов шёл желоб, в который обычно выливали кипящую смолу, он как раз заканчивался над воротами. Все оборонительные элементы были начищены, наточены и смазаны, будто жители получили объявление войны и с минуты на минуту ждали дорогих гостей... но исторические книги гласили, что Завандр выглядит так всегда.