- Всё мне не нравится, - хмуро отозвалась она, глотнув чая.

В горле запершило от тошнотворной горечи медового напитка. Она скривилась, но, словно накладывая на себя епитимию, снова приложилась к горячей кружке.

Даниил присел рядом. Сцепил руки в замок и посмотрел на неё неожиданно трезвым, расчётливым взглядом.

- Ты голодаешь. Ты доходишь. Ещё немного и либо ты сойдёшь с ума и будешь рвать направо и налево, не разбирая на своих и чужих, как тогда в склепе, либо твоё тело изменит тебе и впадёт в спячку.

Алиса глотнула ещё обжигающего горечью напитка и отозвалась равнодушно:

- И что?

Даниил посмотрел куда-то мимо неё, и кивнул перетаптывающемуся там человеку. Поднялся:

- У тебя есть пять минут. Пожалуйста, пойми и прими это, как должное. Мы нужны им такими, какие есть. Мы, а не те животные, которые живут в тебе, во мне, возможно, даже в Прото… Марк был прав в одном, и это его оправдывает в моих глазах - мы не люди потому хотя бы, что для того, чтобы оставаться человеками, мы вынуждены поступать бесчеловечно…

Он отвернулся и пошёл лёгкой, упругой походкой, а Алиса продолжила смотреть в его удаляющуюся спину, чёрным пятном в сером мире ночи. Её до дрожи пронзало воспоминание о ночи, когда абсолютный, пожирающий потроха, голод заставил её хлебнуть крови тех, кого она всегда воспринимала, как своих. И теперь её крутило внутри одновременно и от ужаса перед возможностью повторения и от сладкого послевкусия того пиршества.

Она вздрогнула, когда подошедший сбоку человек опустился на колени:

- Йахаса, - он закрыл глаза и склонил голову набок, открывая вену.

Кружка выпала из задрожавшей руки Алисы и кипятком плеснула на пальцы. Она не заметила.

Сглатывая внезапно накатившую слюну, сама опустилась на колени, и, дрожа, со скрюченными трансформацией пальцами, с заплывающим белым туманом сознанием поползла к человеку. К крови, пульсирующей одним большим сердцем. К паутине сосудов, гоняющих сладко-солёную жидкость по телу. К миллиардам тоньше волоса капиллярам…

Она добралась до него, протянула скрюченные пальцы к побелевшей коже и замерла, вслушиваясь в ритм сердца. Бешено стучащее, колотящееся в грудной клетке, ходящей ходуном от рванного нервного дыхания. По белой коже струился пот, а ресницы прикрытых глаз вздрагивали.

Алиса дотянулась до кожи над бугрящимся сосудом – по пальцам ударило пульсом, а человек вздрогнул, выдавая страх.

Сглотнув горячую, иссушающую слюну, Алиса скривилась и поднялась на ноги. Тело скручивало трансформацией, сознание рвали на части желание и внутренняя убеждённость в правильности, но она ещё оставалась в силах сопротивляться себе.

- Уходи, - прохрипела она, отворачиваясь.

Человек поднялся на подгибающихся ногах и, неловко поклонившись, отошёл.

Она стояла и до слёз, до рези всматривалась в яркую звезду над горизонтом и пыталась восстановить сорванное дыхание, как учила сестра Пелагея. И не заметила подходящего «брата».

Александр встал рядом, так же всматриваясь в горизонт, и тихо заговорил:

- Это жертва, йахаса. Никто никого не принуждал. Он вызвался сам. Это наша благодарность, не более. Церковь выкачивает кровь из Прото, чтобы кормить паству чудесами, наделять священников нечеловечьими свойствами и вскармливать храмовников и инициаторов. И ничего не даёт ему взамен. В этом теряется баланс, теряется гармония, йахаса. Мы не хотим такого…

Алиса обернулась – в затвердевших, отяжелевших чертах только равнодушие йаха – и, мазнув взглядом по «брату», повела плечами:

- Пора.

Александр ещё не успел склониться, как в другой стороне лагеря Даниил легко прыгнул на ров и дал отмашку ожидавшим команды людям. Обернулся, сощурился в сторону Алисы, сквозь ночную темень и сотни метров разглядев её глаза, сверкающие огоньком будущего буйства. И кивнул, весело оскаливаясь.

Сорвались с мест одновременно. В сторону обрыва, в сторону бьющего по обострившемуся обонянию солёному ветру, пропахшему тиной и рыбой. Вдаль от пылящих по ночным дорогам грузовикам с выключенными фарами. Вдаль от живо организующихся по группам «братьям», споро и умело уходящим в сторону крепости. Вдаль от будущей крови… Наперегонки, словно дети. Друг с другом. И немного - с судьбой.

Она догнала его возле края плато. Больший опыт использования крайних возможностей или желание показать ему, кто тут первый – она не стала думать об этом. Едва мазнув краем глаз друг по другу, не сбавляя скорости, ухнули с крутого обрыва и стрелами ушли под воду.

Даниил вынырнул далеко позади, но быстро догнал её вплавь. Засмеявшись, чуть не утопил в окатившей волне, но, когда она, фыркнув, легко ушла из обхвата и смачно ударила его ладонью по спине, он успокоился и, улыбаясь, махнул направление движение. Поплыли, держась рядом. А, приближаясь к тёмной громаде скалы под храмом, сбавили скорость и почти ушли под воду, вынырнув за глотком воздуха, лишь когда появилось ощущение лёгкой сонливости.

Даниил оказался возле причала первым. И тут же ушёл под воду, пробираясь меж катеров к мосткам. Алиса не успела определить его цель – та проявилась сама. Монах, пахнущий оружием, не выдержал долгой неподвижности и пошевелился. Спустя миг из воды перед ним ввысь рывком вырвался стремительный комок темноты. Последнее, что увидел охранник, - чёрные глаза над нечеловечьим оскалом.

- Можно было не рвать, - почти беззвучно прошипела Алиса, сев на мостки и выкручивая набухшую косу над волной. Она старательно смотрела на волны, усмиряя жажду и не глядя на порванного стража.

- Что ж его, - Даниил весело хмыкнул, - инициировать, что ли?

Алиса перекинула косу на спину и рывком поднялась на ноги:

- Достаточно хребет сломать. Или кадык. Или сердце пробить. Или висок. Или…

Даниил поднял руки:

- Довольно! Я знаю, как убивают.

Замолчав, Алиса с силой провела по одежде сверху вниз, прижимая к телу – с ткани поползла вниз вода, слилась по голым стопам, тут же раздалась по доскам, потекла в накатывающие волны. На море начиналось волнение.

А на плато начинался хаос.

Грузовики остановились, резко развернувшись фургонами к замку. Двери сорвались с петель и из фургонов, бешено визжа, вопя и щебеча не по-человечески вывалились беты. «Братья» уже ждали их: десятки фар на мотоциклах зажглись мгновенно, беря обезумевшую толпу в полукруг. Мотоциклы газовали, а с баков жуткой металлической какофонией надрывались динамики.

- Пошли, пошли! – заорал кто-то, и мотоциклы двинулись на суетящееся стадо.

Беты сперва легко затрусили от приближающихся огней, поскуливая и повизгивая, а потом, когда колёса стали толкать в спины, сбивая с ног, рванулись со всей силы. И сила йахаса проявилась незамедлительно – беты неслись на замок, ревя и воя, отрываясь всё дальше от белых пятен света за спинами. И не замечали этого.

Зато в замки прекрасно видели переполох огней. И ударили в набат.

Алиса подняла голову и, щурясь, посмотрела вверх. За громадой скальной стенки замок скрывался полностью, но в небе зашарили прожектора, заливая облака светящимся индиговым цветом.

Даниил пожал плечами на её задумчивый взгляд:

- Они хорошо работают.

Она кивнула и прикрыла глаза. И увидела тут же, без подстройки.

…Люди в рясах, поднятые по тревоге, бежали по лестнице, топая армейскими ботинками. Сухие ладони срывали замок со стального шкафа. Десятки рук тянулись к цевьям автоматов, привычно прихватывая возле тела. И бегом, бегом, бегом наверх, на площадь перед зданием, под глаза уже вышедшего на суету старца…

Алиса вздрогнула и открыла глаза. Даниил внимательно смотрел на неё:

- Что там?

Она облизала губы:

- Владыка Сергей. Он тут. И отец Борислав тоже…

Даниил ковырнул носком ботинка тело на мостках, разворачивая вверх лицом. Человек с порванной глоткой, из разрыва которой торчали мослы позвоночника, тусклым взглядом застывших глаз обвёл мир. Даниил взглянул ещё раз в замершее лицо и кивнул: