- Подойди, - приказал инквизитор. – Я поставлю печать и ты пойдёшь со мной без конвоя, как положено невинному, готовому доказать свою правоту.

- Только печать?

- Только печать, инициатор, - серьёзно кивнул инквизитор. - Ведь церковь верит своим послушникам…

Алиса сглотнула и, переступив через бета, медленно двинулась к инквизитору. Она развела руки в стороны, отворачивая от себя ладони, словно загораживаясь от зла, способного прилететь из любой точки двора. Шла, и волосы медленно опускались, а лицо приобретало прежний вид.

Она подступила к инквизитору, спокойно дожидающегося её, и покорно стянула с плеча куртку спортивного костюма. Под ней оказалась тёмная борцовка, упруго обтягивающая корпус. Обнажённая кожа болезненно краснела после переката по солёному газону. Но всё-таки тело Алисы реагировало на солевые ожоги более стойко, чем тело бета, мгновенно занявшееся глубинными поражениями.

Инквизитор подступил ближе, и Алиса смиренно склонила голову набок, освобождая путь к подключичной ямке прямо над сердцем. Свечей у священника не было – он протянул руку и попросту вжал в кожу мягкий восковой шарик, крепко пропахший сандалом. Алиса лишь вздрогнула, но следом, почти без остановки, в ямку вжался кулак, втиснув печатку перстня в восковую лепёшку, и она застонала. Боль привычно прострелила тело, пробираясь внутрь и обтягивая нитями контроля бьющееся сердце. Алиса стиснула зубы, давя стон, и, почти теряя сознание, осела на землю.

Безразлично смотрела, как выходят из своих укрытий люди. Она не ошиблась – это были храмовники. Молчаливые, подтянутые, выбритые, одетые в чёрные костюмы, и у каждого небольшой крестик с рубиновым вкраплением и оружие, наличие которого можно лишь почувствовать, но не увидеть на плотно подогнанной гражданской одежде.

Двое из них, отличающиеся большим возрастом, отражающимся в частой седине да в манерах командиров, подошли к инквизитору, проводящему задержание.

До сознания Алисы сквозь шум в ушах и мешающую восприятию боль, донеслись тихие слова пленившего её священника:

- Машину к левому въезду. Поведу сам. В сопровождение только пара машин, но старайтесь не светиться, скоро она придёт в себя. Маршрут номер два. Подготовить келью. Объект адекватен, но требует осторожности.

- Есть, - ответил один из храмовников. – А с неучтённым отродьем что?

- Сливайте, пока не очухался, - инквизитор безразлично пожал плечами, отворачиваясь.

Услышав последнее, Алиса с трудом подняла голову. Несколько мгновений она только смотрела на происходящее, не в состоянии воспринять как данность то, что храмовники неспроста оттащили безвольно валяющегося на земле Даниила в сторону подсобных помещений, не просто так поливают из откуда-то взявшейся канистры и не зря вокруг насыпают дорожку соли.

Инквизитор подошёл и, взяв под плечо, встряхнул:

- Поднимайся! Пошли!

Она безропотно встала, пошатываясь и с трудом фокусируясь. То ли сила пленившего её инквизитора была выше отца Владимира, совсем недавно держащего её на печати, то ли сама она ослабла за несколько дней настороженного бега, но держаться на ногах оказывалось сложным делом.

- Идём, - инквизитор взял её под локоть и повёл на выход с территории.

Острый запах бензина ударил её в ноздри, обжигая пониманием.

Алиса наскребла в себе силы на сопротивление и остановилась.

- Ну? – нахмурился конвоир. Несколько храмовников возникли тенями по сторонам, пока ещё беззвучными и недвижимыми, но уже опасными.

Облизав губы, болезненно ссохшиеся в трескающуюся от малейшего шепота корку, Алиса глухо прошептала севшим голосом:

- Он – бета, не альфа.

Инквизитор снова взял её за локоть:

- Идём!

- Он – бета! – отступая, замотала головой Алиса. – Он – человек! Ему помощь нужна.

Прищурившись, словно прицелившись, инквизитор короткий кинул взгляд в сторону лежащего на земле бета.

- Ты – инициатор, - сухо ответил он. – И не мне объяснять тебе, что возможность упокоения – высшее благо для таких, как он. Его счастье, что он оказался свидетелем нашего внутреннего дела. Ты же понимаешь, что церковь должна быть незыблемой и мирянам не стоит знать о внутренних несогласованиях? Его существование угрожает нашему лицу. И это для него удача - теперь ему не придётся ждать сорока дней в молитвах и посте. Пусть уходит с миром! За него помолятся.

И кивнул стоящему над бетом храмовнику с уже зажженной зажигалкой в пальцах. Пламя плясало под порывистым ветром.

Синий огонёк, трепыхнулся сорванным лепестком, и поплыл в воздухе к голове Даниила – к чёрным мокрым волосам, в которых влажно блестела серебристая прядь.

- Нет, - шевельнулись губы Алисы.

Трансформация прошла мгновенно. Вот только ещё стояла утомлённая девушка, болезненно поднявшая плечи, и в тот же миг уже на инквизитора бросался йах. Бросок сшиб его с ног, отшвырнув в сторону переломанной куклой.

Васильковый огонь тронул чёрные волосы, и те жалко свернулись в опалённые спиральки, занимаясь…

Уже ощущая боль, Алиса прыгнула вперёд, на стоящих вокруг бета, храмовников.

Удар! – с вдавленной грудной клеткой человек, едва успевший вытащить пистолет, отлетел от солевого круга. Удар! – второй, с переломанным руками, рухнул на землю.

Волосы бета занялись мгновенно. Радостно полыхнуло жёлто-сизым, грязным цветом нечистого пламени. Но свёрнутый калачиком, словно младенец, он не шевельнулся. Сознание уходило дальше от боли и страдания…

- Йаахааааассс! – завизжала Алиса, бросаясь на быстро заполыхавшее под ветром тело, своими руками сбивая огонь. Белая ярость застилала рассудок, и не было страха ни перед чем. Но занявшийся на благодатной подпитке огонь не хотел отступать.

Пули сверлили воздух со всех сторон. Серебренные, заточенные под йаха. Отнимающие силы странной жизни инициатора. Но, казалось, что скорость Алисы превышала даже возможности отменных стрелков. Она металась сама похожая на чёрное пламя. И огонь отступал.

Когда последние языки огня погасли, оставив после себя лишь курящиеся дымки из почерневшего тела, она повернулась к храмовникам, стоящим вокруг с поднятым оружием. Её мутило и шатало, по опалённой коже вздувались бледные пузыри, а на ранах дрожала, как желе, застывшая кровь.

Стрелять им не пришлось. Алиса сделала лишь шаг навстречу вооружённым бойца церкви и рухнула вперёд прямо, в полный рост.

…

Глава 23 Наставник.

Первое, что коснулось её сознания – густой запах сандала, щекочущий ноздри и мешающий сфокусировать внимание. С трудом открыв глаза, она вздрогнула. Прямо напротив неё безвольно висел на кресте иссечённый замученный человек. Мгновенно сознание затопило цунами ужаса. Настолько яркого и неудержимого, что Алиса забилась, выкручивая тело из металлических пут. Хватала ртом воздух, уставившись в недвижимые глаза висящего напротив. Только успокоившись, она поняла, что распятье в натуральную величину нарисовано с фотографичной точностью. Но крест – сильнейший символ – действовал на неё, как это могло быть только на территории храма.

Комната была большой, с высоким потолком, массивной окованной деревянной дверью, и без окон. Одно это заставило её сердце затрепетать. Дальнейший осмотр доказал, что подозрения небеспочвенны. В одном из противоположных углов стоял длинный стол с высокими стульями вокруг, в другом располагался горящий камин с кирпичным дымоходом, тянущемся вдоль стены. В потолке и полу виднелись чёрные точки выглядывающих стальных прутов, готовых по единому движению тайного рычага сомкнуться в надёжную решётку между судом и пленником.

- Осматриваешься?

Несмотря на массивность, дверь легко уходила в сторону и беззвучно возвращалась обратно.

Облизав губы и подивившись их малости, Алиса хрипло отозвалась:

- Наставник?

- А ты ожидала отчитчика? Не надейся. Рано, – резко отозвался отец Борислав.

Он тяжёлым шагом, глухо отдающимся в гулкой пустоте помещения, прошёл к столу и вытащил из кармана ожерелье из деформированных кусочков металла. Помотал перед собой, привлекая внимание девушки к серебреным бесформенным бусинам: