Надо сказать, что сильное корковое торможение, развивающееся в момент прыжка, в отдельных случаях может вызвать у спортсмена пассивно-оборонительный рефлекс в его наихудшем виде. Очень ярко описал это в своей книге В. Г. Романюк.

«…В другой раз мне пришлось наблюдать не менее поучительный случай. Тогда я по просьбе Осоавиахима («сбрасывал» парашютистов, подготовленных из рабочей и учащейся молодежи. Эти юноши и девушки еще не получили закалки. Наблюдая за ними, я думал, что такой «перворазник», не имея достаточной психологической подготовки, выйдя на крыло самолета и оказавшись над пропастью, может забыть многое: кто он такой, как его зовут и т. д., но о кольце, о том, что его надо выдернуть, будет помнить непременно.

И это мое убеждение поколебал врач, всегда присутствующий при прыжках. Он увлекся парашютизмом и пожелал не только провожать людей в полет, но и выполнить прыжок. Разрешение было получено.

В день прыжков врач пришел на старт раньше всех. Когда парашютисты перед полетом выстроились, он выслушал у них пульс, потом отошел в сторону и принялся считать удары собственного сердца.

…Когда самолет набрал нужную высоту и прилетел в зону прыжков, я убрал газ мотора и дал спортсмену команду приготовиться. Задевая ранцами парашютов за край кабины, врач вылез на крыло и встал на самом его краю. «Левой рукой он держался за борт самолета, а правой за вытяжное кольцо парашюта.

— Пошел! — скомандовал я.

Но врач, казалось, не слышал команды. Застывшим взглядом он смотрел в бездну у своих ног и не двигался.

— Вернитесь в кабину! крикнул я.

Он оставался в прежней позе, видимо, боялся пошевелиться. Еще несколько попыток вернуть врача в кабину не привели ни к чему. Мельком взглянув вниз, я увидел, как под крылом проплывают границы аэродрома. А дальше были железнодорожные пути большой станции, водокачка, вокзал и другие места, не подходящие для приземления парашютиста. Сажать самолет с человеком на крыле нельзя, так как он может свалиться. Надо было срочно принимать решение. «Вытяжная веревка все равно откроет парашют», — вспомнил я и резко положил машину на левое крыло, дав мотору полный газ. Врач сорвался с крыла самолета и камнем пошел вниз. Парашют ему открыла вытяжная веревка, так как он сам даже не сделал попытки выдернуть кольцо. Такое поведение парашютиста я видел впервые. Приземлился он благополучно, на старт пришел бледный, но довольный.

— Не сердитесь на меня? — спросил я его после полетов.

— Откровенно говоря, я плохо помню, как там, воздухе, все произошло, — признался он.

Надо сказать, что врач потом еще несколько раз прыгал с парашютом, но кольцо уже выдергивал самостоятельно»[12].

Безусловно, описанный случай относится к числу чрезвычайно редко встречающихся в практике обучена парашютистов. Поэтому он интересен главным образом как пример возможного аффектогенного воздействия непривычной высоты на психику человека, недостаточно подготовленного к прыжку.

На вопрос, какой момент прыжка наиболее труден начинающие парашютисты почти всегда дают один и то же ответ: «Момент, предшествующий отделению от самолета». Как правило, «перворазник» очень редко задумывается о тех элементах опасности, которые могут возникнуть в результате неправильного отделения от самолета или неумелого приземления и т. п. Основной источник эмоциональных переживаний у новичка это безотчетный «страх высоты», отсутствие твердой веры в надежность парашюта, а также необходимость волевого преодоления этих внутренних переживаний.

Свободное падение сопровождается большим эмоциональным напряжением и, как правило, плохо запоминается малоопытными парашютистами. Почти все они заявляют о непреодолимом желании в этот момент раскрыть купол, чтобы прекратить жуткое падение. Да и рассказы бывалых спортсменов свидетельствуют о том что им нередко приходится прилагать большие волевые усилия, чтобы преждевременно не выдернуть кольцо. Только регулярные и многократные тренировочный прыжки позволяют в период свободного падения полностью ориентироваться в пространстве, наблюдать за сигналами с земли, вести счет времени по секундомеру, выполнять при падении сложные фигуры.

Вспоминая один из своих затяжных высотных прыжков, П. П. Полосухин писал; «…невольно думаю о некоторых человеческих странностях. В том, что я, камнем падая к земле, занимался наблюдениями, нет ничего особенного. Это мог бы сделать и парашютист, обладающий меньшим опытом. Наши отважные испытатели парашютов творят в воздухе настоящие чудеса. Но один мой знакомый, выполнив более сотни прыжков с самолетов и аэростатов, почему-то боялся «затяжки». Несколько раз он пытался задержать открытие парашюта хотя и на 10 секунд, но в первый же момент падения выдергивал кольцо. Как-то он решил взять себя в руки и стал тщательно тренироваться в размеренном отсчитывании секунд на земле. Он целый день ходил и бормотал: «Раз… два… три… четыре…» А в воздухе все пошло по-старому. Когда он прыгнул с аэростата, я, находясь гондоле, услышал какое-то невнятное восклицание, означающее счет, и тотчас увидел открывающийся парашют.

— Ты же опять раскрыл раньше времени! — крикнул я перегнувшись через борт гондолы.

— Он сам раскрылся! — виновато отвечал неудачник, раскачиваясь под куполом и, очевидно, не замечая, что держит выдернутое вытяжное кольцо»[13].

Эти «человеческие странности» довольно хорошо изучены психологической наукой и нашли в ней свое объяснение. Точными экспериментами установлено, что восприятие времени в большой степени зависит от эмоционального состояния. Человек, испытывающий положительные эмоции, недооценивает временные интервалы, они кажутся ему меньшими, в то время как в условиях отрицательного эмоционального переживания промежутки времени переоцениваются, кажутся большими.

По данным Д. Г. Элькина, большая неточность в восприятии интервалов времени свойственна людям с тормозным типом нервной системы. И парашютист, о котором шла речь в рассказе П. П. Полосухина, относился именно к таким.

Сильное эмоциональное напряжение в момент свободного падения приводит к изменениям в работе внутренних органов, в частности органов дыхания, кровообращения и т. д. Еще в 1932 году А. В. Лебединским был сконструирован прибор, который крепился к ранцу парашюта и позволял peгистрировать дыхательные движения на всех этапах прыжка. Было установлено, что в момент прыжка у парашютиста возникает непроизвольная задержка дыхания, длящаяся до полного раскрытия парашюта.

Известно, что изучение физиологических и биохимических функций организма парашютиста, покинувшего борт самолета, в реальных условиях связано с большими техническими трудностями, а в ряде случаев и совсем невозможно.

С целью более полного изучения эмоционального состояния человека в период отделения от летательного аппарата и свободного падения автором этой книги в 1957 году был предложен метод воспроизведения эмоциональных переживаний парашютиста во внушенном гипнотическом сне. Спортсмену, находящемуся в гипнотическом состоянии, внушалось выполнение прыжка, который он совершал ранее. Регистрируя прибором пульс, дыхание, кровяное давление, сосудистый тонус и пр., удалось установить типичные изменения этих функций на всех этапах прыжка, в том числе в момент отделения от летательного аппарата и в период свободного падения. Опыты подтвердили, что характер изменения дыхания при свободном падении соответствует данным полученным ранее А. В. Лебединским в условиях реального прыжка. Было выявлено, что изменения кровяного давления, сосудодвигательных реакций и частоты сердцебиений, наблюдаемые перед прыжком, не являют максимальными. Они проявляются наиболее ярко в свободном падении и резко снижаются, почти до нормальных величин, после раскрытия купола парашют. В момент раскрытия купола спортсмен делает, как правило, глубокий вдох, после чего дыхание и кровообращение близко подходят к норме и снова изменяются только перед приземлением.