Разведчицы выбрали посадочную площадку, собрали сухой хворост и сено, чтобы в нужный момент зажечь костры. Несколько раз рейс самолета откладывался из-за непогоды и активности истребителей противника. Истекали третьи сутки. Радистки заждались, выбились из сил, жестоко мерзли. Зарывшись поглубже в стог сена, погрузились в глубокий сон.
На рассвете к стогам подъехала санная упряжка с двумя ездовыми и конвоиром. Набирая сено, солдаты неожиданно наткнулись на полузамерзших девушек. Обезоружили их, погрузили на сани и повезли в комендатуру. В пути Ольга, выхватив у ездового автомат, выпрыгнула из саней и открыла огонь. За ней спрыгнула Тамара, но тут же была настигнута пулей. Укрываясь за стволами деревьев, Ольга уложила обоих ездовых и на санях увезла тело подруги в партизанский лес.
Спустя две недели, находясь в разведке в одном населенном пункте близ Орши, Ольга Колесникова была предана провокатором и схвачена гестапо. Пытки и издевательства не сломили ее. Отчаявшись выпытать что-либо у юной разведчицы, фашисты повесили ее на городской площади. Очевидцы потом рассказали партизанам, что полумертвая, измученная девушка собрала остаток сил и плюнула в лицо палача кровавой слюной.
Но вот среди потока корреспонденций-откликов одно лаконичное письмо с почтовым штемпелем: ГДР, Дрезден. Привожу его полностью.
«Уважаемый товарищ редактор! С интересом прочитала очерк Георгия Осипова «Семеро неустрашимых» и увидела фотографию девушек-разведчиц. Хочу сообщить вам, что с судьбой одной из них, а именно — Тамары Сидоровой — я не согласна, так как Тамара Сидорова — это я! И, как видите, я жива! Мой адрес; ГДР, Dresden, Eschenstrasse, 8».
Прочитав сенсационное сообщение из ГДР, я, разумеется, сразу же связался с Тамарой, вновь поднял партизанские архивы, разыскал командира сводного диверсионного партизанского отряда Виктора Николаевича Хаскина, под началом которого она сражалась в тылу фашистов.
— Хорошо помню эту отчаянно смелую девушку, — сказал он. — Особенно в разведке под Гжатском, где наш отряд действовал в сложнейших условиях и постоянно подвергался преследованию карателей.
Война застала ростовчанку Тамару Сидорову студенткой третьего курса Московского химико-технологического института. К этому времени она закончила школу пилотов-парашютистов при Таганском аэроклубе и обратилась с письмом к Верховному Главнокомандующему с просьбой послать ее на фронт.
Вскоре в Москворецком райкоме партии ей сообщили, что как химика и пилота ее используют в противовоздушной обороне Москвы. Так Тамара стала инструктором ПВХО, обучала рабочих и служащих противохимической защите, борьбе с зажигательными бомбами и последствиями бомбардировок, но мысль попасть на фронт не покидала ее все тревожное лето первого года войны.
А когда поздней осенью враг предпринял второе генеральное наступление на столицу, Тамара Сидорова стала слушательницей партизанской спецшколы. Во вражеском тылу, сначала под Волоколамском, потом под Гжатском, Тамара участвовала в операциях под конспиративным именем Татьяны, что, как мы увидим далее, сыграло роковую роль в ее «смерти».
Из-под Гжатска обстрелянная разведчица, пилот и парашютистка была откомандирована в действующую армию и потеряла связь со своей спецшколой и подругами за линией фронта.
Рейды по тылам армии противника, опаснейшие операции, выходы из ловушек и снова боевые задания — таков был ее дальнейший путь. Если описать подробно ее жизнь на войне, потребуются тома. За полгода до окончания войны людей со знанием иностранных языков брали на особый учет. Тамара стала переводчицей в частях, сражавшихся за рубежами Родины. В Советской Армии она прослужила до середины 1952 года.
Как же случилось, что командование партизанской спецшколы и подруги по учебе считали Тамару Сидорову погибшей в схватке с фашистами под Смоленском, о чем и было написано в газете?
В партизанских операциях нередко случалось, что отдельные диверсионно-подрывные группы в ходе боев и потерь объединялись, проходили переформирование, пополнялись за счет местных жителей. Раненые после излечения тоже не всегда возвращались в свои отряды и группы.
В тылу на границе Смоленской области и БССР вместе с радисткой из Москвы Ольгой Колесниковой была ее напарница из Витебской области, которая передавала свои донесения за подписью «Тамара». Подлинное имя этой девушки так и осталось неизвестным.
Вы помните, я уже рассказывал, как девушка была убита в автоматной перестрелке с немецкими солдатами, когда обе радистки дожидались самолета с «Большой земли». Тело подруги Ольга сумела увезти в партизанский лес на санях, захваченных у фашистских ездовых. Однако спустя несколько дней, при выполнении задания у Орши, Ольга была предана провокатором и повешена. До ареста она успела побывать на квартире у партизанской связной некоей Веры Савишны по улице Марата, 5, и сообщить ей о трагической гибели радистки «Тамары».
Пробравшись в Оршу уже после казни Колесниковой, опытная разведчица Анастасия Копылова по кличке «Настя-Петух» узнала от той же связной о смерти обеих девушек, одну из которых звали Тамара. Со скорбью об этом узнала и школа.
— Это уже второй раз, когда меня «хоронят», — сказала мне Тамара Александровна. — Значит, как говорят в народе, жить мне долго.
После демобилизации она возвратилась в Ростов-на-Дону, закончила факультет иностранных языков пединститута, работала по специальности в Ростовском совнархозе и областной научной библиотеке. В Ростове в 1968 году судьба свела ее со специалистом-монтажником из ГДР, антифашистом и членом СЕПГ Альфредом Грунертом. Теперь они живут в Дрездене, активно содействуют советско-германской дружбе.
В настоящее время Тамара Александровна Сидорова-Грунерт работает в отделе международного сотрудничества комбината НАГЕМА, часто приезжает по служебным делам в Москву. В СССР живут ее дочери.
В славный День Победы — 9 мая 1975 года она встретилась и обняла в Москве своих боевых соратниц по невидимому фронту, с кем рассталась на партизанских перекрестках огненного сорок второго года.
И еще одна Тамара — Малыгина. Училась в Институте иностранных языков. Как переводчица была включена в диверсионно-истребительную группу Евгения Сергеевича Фатова, разведчика опытного и дерзкого. Группа Фатова формировалась тогда на Маросейке в здании ЦК ВЛКСМ.
Я виделся с ним недавно в Москве. В последние годы он работал в исполкомах райсоветов Бабушкинского и Фрунзенского районов.
Фатовцы развернули подрывные действия в районах Осташово — Высоковск — Лотошино. Семнадцатилетняя Тамара Малыгина метко стреляла, ходила на лыжах, знала радиосвязь. Однажды в перестрелке с разведкой противника осколок мины угодил ей в спину. Спасла рация, которую она постоянно с собой носила. Но отряд на время лишился связи. Рация была разбита, а запасных тогда не было.
В те суровые осенние и зимние дни гитлеровцы почувствовали силу внезапных ударов народных мстителей и всячески уклонялись от ночных стычек, предпочитая отсиживаться в населенных пунктах. Поэтому партизаны были полными хозяевами в лесах и на глухих дорогах и, как правило, действовали под покровом темноты. Минировали дороги, рвали рельсы и связь, нападали на запоздалые обозы.
Я видел Тамару Малыгину в 1941 году в Серпухове перед заброской группы во вражеский тыл под Тарусу Калужской области. Трудно было угадать в этой ухоженной городской девушке, свободно говорившей на немецком языке, разведчицу-диверсантку, несущую в своей сумке смерть оккупантам — гранаты и тол.
Первую награду — медаль «За отвагу» она получила из рук Михаила Ивановича Калинина. В тот памятный день всесоюзный староста поздравил по радио советский народ с наступающим новым, 1942 годом и сообщил о взятии нашими войсками Калуги.
По окончании операции незримого фронта под Москвой Тамара занималась переводом огромного количества захваченных у противника трофейных документов — приказов, инструкций, воззваний.