Катери поразили его глубокие познания. Рэн рассказывал историю, будто был ее свидетелем.

– Ты присутствовал при этом?

Он покачал головой.

– Это произошло до моего рождения.

– Откуда ты столько об этом знаешь?

– Я вырос рядом с людьми, пережившим эту трагедию. Собираясь вместе, старейшины рассказывали нам об этом, стремясь предупредить остальных остерегаться зла, по-прежнему жаждущего навредить нашему роду.

Катери потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное. Сам собой напрашивался вопрос.

– Сколько тебе лет?

У него вырвался горький смешок.

– По известному тебе календарю... больше одиннадцати тысяч.

Это стало для Катери полной неожиданностью.

«Ничего себе... да он стар... даже по всем стандартам геологии».

– Должна заметить, ты отлично выглядишь для столь древнего старика. В чем секрет? Искупался в фонтане вечной молодости Понсе де Леона[37]?

Рэн посмотрел на нее с насмешливым блеском в глазах.

– Продал душу.

«Ладненько, если вспомнить красные глаза и клыки...

Что я здесь делаю?»

– Ты демон?

– Не по крови.

По спине пробежал холодок.

– О чем ты?

– Не обязательно рождаться с демоническим наследием. Мне довелось столкнуться с множеством людей, которые намного хуже чистокровных демонов.

Эти слова немного успокоили Катери.

«Он прав. Я и сама сталкивалась с такими моральными уродами».

Рэн остановился и развернулся к ней лицом. К полному изумлению Катери, он прижался ладонью к ее щеке.

– Не бойся меня, Катери. Какое-то время я действительно жил только одной мыслью – заставить весь мир трястись от страха в моем присутствии, но этот период давно миновал. Я не ради собственной выгоды продал душу, а чтобы исправить зло, совершенное против людей, которых должен был защищать до последнего вздоха.

– И тебе это удалось?

Рэн устало вздохнул.

– Это заняло много времени, но да. В конце концов, у меня все вышло.

Рэн убрал руку от ее лица, но когда захотел отойти, Катери его остановила. Он посмотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.

Лунный свет отбрасывал тени на красивое лицо Рэна, и у Катери перехватило дух от этой картины. И причиной тому стала не его внешность, а уязвимость, которую она увидела в сердце мужчины, казавшегося непобедимым.

– Почему ты отдал мне свой лунный камень?

– Чтобы защитить тебя при перемещении.

Судя по интонации, этот поступок для него ничего не значил, но Катери знала правду.

Она посмотрела на его раненое плечо.

– Это ты сражался. Неужели оберег мне был нужен больше, чем тебе?

Он пожал плечами.

– Бабушка Луна никогда меня не вспоминала. Я понадеялся, что о тебе она позаботится лучше.

Тем не менее, для Катери его поступок имел огромное значение. Она бы вернула ему камень, но если его народ хоть немного схож с ее, это расценивается как оскорбление. Подарки всегда шли от сердца. Отвергнуть дар — значит выказать полное неуважение.

А этого мужчину слишком часто отвергали и мешали с грязью.

– Спасибо, Рэн.

Он кивнул и продолжил прорубать тропу через лес.

– Рэн? Могу ли я тебя кое о чем спросить?

Он остановился и оглянулся на Катери.

– Разве не этим ты занималась с нашей первой встречи?

– Да, но это личное.

– Еще более, чем расспросы о моем подарке или возрасте? Или о том, демон ли я? Я боюсь себе даже представить, о чем пойдет речь.

Катери улыбнулась на его колкость.

– Ладно. Что значит для тебя имя Мака'Али?

Рэн резко вдохнул, а рука, сжимающая дубинку, так задрожала, что он едва не упустил ее и не поранил себя.

– Где ты слышала это имя?

Катери помедлила с ответом. Это слишком личное. Признаться, что она многие годы видела его во снах, как-то жутковато. Можно ли это расценивать как форму преследования? Хотя это было ненамеренно. Тем более...

«Ох, да ладно, Тери. Это жутко. Как и он.

Мог ли Рэн обладать силами, чтобы вторгаться в сновидения? Он безумно стар... и владел сверхъестественными способностями, какие трудно вообразить. Вполне возможно, именно он навевал мне эти сны».

Надеясь на лучшее, Катери решила сказать правду.

– У меня были видения, но в них тебя всегда звали Мака'Али.

У Рэна перехватило дыхание от ее признания.

«Почему я снился Катери? Сны имеют великую силу. Они ключ ко всему творению.

Ко всей жизни.

Если мне снилась Катери, а я – ей, это означает, что мы связаны друг с другом.

Тесно.

Может, Катери – инструмент, который сейчас использует Гризли, чтобы уничтожить меня? Тогда все обретает смысл. Это объясняет, откуда она знает мое имя, и почему меня о ней предупредили.

Что бы ни случилось, мне нельзя расслабляться и волноваться за нее. Катери предначертано стать моей убийцей».

– И в этих видениях... чем занимался Мака'Али?

Катери не дрогнула и не замешкалась с ответом:

– Как правило, убивал меня.

– Не бойся, ta’hu’la. Я никогда не причиню тебе вреда. Это запрещено.

– И кем же?

– Той, кто владеет мной. Меня вернули к жизни защищать, а не уничтожать людей. Пока ты со мной, я отдам за тебя жизнь. А что касается Мака'Али, он давным-давно умер.

Казалось, это успокоило ее.

– Итак, что означает «ta’hu’la»?

– Кроха.

Катери почувствовала, как лицо опалило жаром. Она не из тех, кто привык слышать ласковые прозвища. Тем более от мужчин с внешностью Рэна. Даже ассистент чуть моложе самой Катери не называл ее по имени.

Желая скрыть смущение, Катери вернулась к прежней теме разговора:

– Я прервала тебя. Ты рассказывал о Плеядах. Я так поняла, Меропа собрала войско?

– Стеропа, – исправил Рэн. – А Меропа – ее сестра, которая вышла замуж за Сизифа.

– И люди еще удивлялись, почему у меня в колледже была тройка по античной литературе. Кто может запомнить все эти имена?

– Многие утверждают, будто греческие имена намного легче запомнить, чем имена коренных жителей Америки.

– Ага, конечно, уверена, эти люди выросли не на нашей письменности... впрочем, она наверняка отличается от твоей?

– Да. Наша имела схожие черты с языком майя. В ее основе лежали символы.

От его слов у Катери голова шла кругом.

– Подожди... присланный мне камень. – Которому более четырнадцати тысяч лет. – Странные письмена, немного напоминающие древнегреческие.

– Это не греческий. И не майя. Китува. Но ты забегаешь вперед истории.

– Прости. Вернемся к греческой фигне. Как я понимаю, эта... Опа… женщина, собрала войска, чтобы помочь китува справиться с нападением.

Рэн вытер пот со лба рукой.

– Но сначала заключила сделку с сыном вождя.

«О-о-о, неплохо».

– Какую именно?

– Она спасет его народ, если он проведет с ней неделю после выигранного сражения.

– Маленькая озабоченная блошка, да?

Рэн зыркнул на нее с такой злобой, что Катери отшатнулась.

– Она любила его.

Ладно, это задело его за живое. Катери хотела еще расспросить о Стеропе, но поняла, что это будет не самое мудрое решение. Лучше не доставать страшного бессмертного мужчину деликатной темой, особенно когда он орудовал боевой дубиной, окропленной демонической кровью.

Катери откашлялась.

– Значит, она предложила, а он согласился?

Рэн вернулся к вырубанию тропки, и от этого стало легче на душе.

«Да, грохни эти кусты. Им плевать, живы они или мертвы.

А меня моя жизнь очень волнует».

– После того, как они пришли к согласию, – продолжил Рэн, – Стеропа убедила сестер помочь спасти народ кутива. Связанные семейными узами и любовью они поддержали сестру. Семь богинь спустились на землю и выбрали среди китува семь самых сильных воинов-жрецов для противостояния врагу. Они в одиночку сразились против семидесяти племен и разделили их, чтобы те никогда больше не смогли сплотиться и напасть на китува. После окончания сражения Стеропа потребовала уплату долга, не зная, что сын вождя уже был женат на женщине, которую сильно любил.