Алекс тоже с минуту помедлил, а потом решительно заявил:

— Ты должна немедленно его выставить.

— Что? — переспросила она, решив, что ослышалась. — Выставить?

— Ну, ты же знаешь, как это делается. — Спасибо, что пришли, рада вас видеть, приходите завтра, и тому подобное...

— Ты серьезно? — перебила она, невольно повышая голос. — Ты разве не слышал, кто это такой?

— Да хоть сам Франко! Ты должна немедленно от него избавиться.

Кармен смотрела на него, не веря собственным ушам. Этот тип с побитой мордой, который нагло лезет к ней в окно, смеет требовать, чтобы она посреди ночи выставила из дома самого могущественного человека в городе!

— Ты с ума сошёл!

— Я серьёзно, Кармен. У нас очень серьёзные проблемы. Ты должна немедленно пойти со мной.

— О чем ты говоришь? — спросила она, отпрянув от окна и хмуря брови. — Я не собираюсь никуда уезжать. Прошу тебя, немедленно уходи, пока не проснулся мой гость.

И тут из глубины комнаты послышался грубый и властный голос, заставив обоих вздрогнуть от удивления.

— Боюсь, что уже поздно, — произнёс этот голос с очевидной угрозой. — Он уже проснулся.

35  

На протяжении нескончаемо долгой минуты никто из них не шелохнулся и не сказал ни слова.

Райли по-прежнему завис напротив окна, не зная, что сказать и как теперь себя вести; Кармен стояла рядом с ним, горделивая и невозмутимая, как никогда прежде. А прямо перед ними застыл посреди комнаты разбуженный испанский военный — совершенно голый, уперев руки в боки и выкатив огромный живот, свисающий до самых гениталий.

— Что это за хрен? — властно спросил он, обращаясь к Кармен. — И что он здесь делает?

— Понятия не имею, — невозмутимо ответила она. — Я никак не могу его выставить.

Пристальный взгляд губернатора уперся в Алекса.

— А вам известно, что в этом городе, произнёс он самодовольным тоном человека, облеченного огромной властью, — воров принято вешать на площади?

Каким же трудным оказался для Райли минувший день! За последние несколько часов его едва не застрелили, оглушили, связали, избивали, резали ножами, ломали ему пальцы и крушили рёбра. И вот теперь он застает в доме Кармен этого жирного и голого хмыря с самыми ужасными манерами, который грозится повесить его на площади, и можно не сомневаться, что за этим дело не станет.

— Видите ли, — произнёс Райли, перебрасывая ноги через подоконник, — на самом деле я — призрак давно минувшего Рождества и пришёл к вам, — с этими словами он приставил к голове незнакомца дуло пистолета, — чтобы заплатить по счётам.

Военный — судя по всему, ветеран гражданской войны, — даже не дрогнул, увидев черную дыру ствола у самого своего лица.

— И что же вы намерены делать? — спросил он, все ещё не веря в серьёзность намерений Алекса. — Ограбить меня? — он глумливо ухмыльнулся, разводя руки и демонстрируя свою наготу. — Или убить? Эта шлюха ведь вам сказала, кто я такой. Так что если вы посмеете спустить курок — можете не сомневаться, что виселица покажется вам раем, а ваша стерва-подружка тоже не избегнет этой участи.

— Алекс, не смей! — сурово окликнула Кармен. — Он говорит серьёзно.

Волна глубокой темной ярости накатила на Райли, побуждая увидеть в этом человеке всех тех демонов, что преследовали его многие годы. Начиная с того жалкого торговца автомобилями, которого он застал в постели со своей женой, и кончая всеми фашистами, с которыми сражался в последние годы, и мистером Смитом, который сегодня вечером угрожал убить его самого, его команду и даже Кармен. Этот жирный военный оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Райли слегка нажал на спусковой крючок, напрягая мышцы предплечья, готовый в любую минуту разнести голову этого ублюдка, а там — гори оно все огнем!

Незнакомец, видимо, почувствовал, что Райли настроен серьезно, поскольку нахмурился, а на лбу у него выступили капли пота.

— Не смей! — послышался у него за спиной голос Кармен, словно прочитавшей его мысли. — Он же тебе ничего не сделал.

Скорее спокойный тон, нежели сами ее слова остудили разъяренного Алекса, и он заколебался. Стоящий под дулом пистолета голый толстяк почувствовал его колебания и осторожно выдохнул.

— Алекс... — взмолилась Кармен, бросаясь к нему. — Прошу тебя, убери оружие!

Сомнения образумили Райли. Он понял, что ничего не выиграет, прикончив этого ублюдка, скорее наоборот, это может привести к ужасным последствиям.

— Ладно, — сдался он, убирая пистолет в кобуру, спрятанную под джеллабой, и не отрывая взгляда от военного.

— Ну что ж, — с самодовольным видом заявил толстяк. — Теперь никто отсюда точно не выйдет без моего на то позволения, так что будет лучше, если вы...

Он так и не успел закончить фразу, поскольку Райли врезал ему ногой по яйцам, заставив этот мешок сала согнуться пополам и взреветь от боли.

— Алекс! Нет! — воскликнула Кармен, в ужасе закрывая руками лицо.

Но Райли, не обращая на неё внимания, склонился к самому уху военного.

— Это тебе, — прошептал он, — за то, что ты назвал ее стервой и шлюхой.

После этих слов он поднялся на ноги и добавил:

— А это...

И, не давая Кармен времени опомниться, он со всей силы ударил его в висок, отчего толстяк без сознания рухнул на ковёр, словно марионетка с перерезанными нитями.

— Это — за все остальное.

Кармен бросилась на колени рядом с безжизненным телом военного и принялась щупать его пульс; затем в тревоге взглянула на Алекса, качая головой.

— Что ты наделал? — в испуге прошептала она, глядя на него, как на безумца. — Что ты наделал?

— Я его только оглушил.

— Но за что? — безутешно воскликнула она. — За что ты его ударил?

— Я тебе уже сказал. А теперь нам пора идти.

— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — Она встала она у него на пути, горя от яростью. — Ты даже понятия не имеешь, что ты наделал! — прорычала она, отталкивая Райли. — Ты меня погубил!

— Ты ошибаешься, я вовсе не...

— И в чем же я ошибаюсь? — в бешенстве вскричала она. — В том, что ты, кретин, чуть не проломил голову самому военному губернатору? — указала она на распростертое на ковре тело. — Вот скажи мне, в чем я ошибаюсь?

Райли поднял руку, пытаясь ее успокоить.

— Теперь это уже неважно.

— Как это неважно? — возмутилась она, отталкивая его. — Кто поверит, что я ни в чем не виновата? — она мрачно посмотрела на лежащее тело. — Теперь он во всем обвинит меня... И мне придется расплачиваться...

— Кармен, выслушай меня, — пытался он ее урезонить, крепко перехватив за запястья. — Ты должна пойти со мной.

Она снова рванулась, и распахнувшийся халат выставил напоказ одну грудь, но Кармен была в такой ярости, что даже не заметила этого.

— Ты совсем спятил! — заявила она, отступая на шаг назад. — Я думала, что ты другой, а ты такой же, как они все! Считаешь, если я с тобой сплю, то значит — твоя собственность! А теперь слушай внимательно, — продолжала она ледяным тоном, ткнув в него пальцем. — Никуда я с тобой не пойду, ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё. И я требую, чтобы ты немедленно покинул мой дом и никогда больше не возвращался.

— Это совсем не то, что ты думаешь, Кармен, — попытался успокоить ее Райли. — Я хочу тебя спасти.

Она в ответ лишь горько расхохоталась.

— Спасти меня, говоришь? — ответила она, задыхаясь от гнева и раскинув руки. — Ты знаешь, сколько мужчин до тебя хотели меня «спасти»? И от чего же ты хочешь спасти меня? От греховной жизни? От участи свободной женщины? Хочешь лишить меня возможности любить тех, кого я захочу, и вместо этого будешь указывать, что я должна и чего не должна делать?

Но прежде чем Алекс успел ответить, снизу послышались удары и треск ломающегося дерева.

— От них, — шепнул он ей на ухо, одной рукой крепко обнимая ее за талию, а другой зажимая рот.

Приложив палец к губам, Райли осторожно выглянул в окно и увидел тех же троих марокканцев, с которыми так весело проводил время несколько часов назад. Теперь они пытались выломать дверь в дом Кармен. Смита нигде не было видно, но не было и сомнений, что он где-то поблизости.