— О Боже, это было потрясающе.

Ее глаза темнеют в блаженном, почти хмельном выражении, когда она гладит свой живот, находясь в приятной эйфории после ужина. Я рад, что ей нравится, как я готовлю и даже не пытаюсь скрыть этого состояния.

— Это еще не все… У меня для тебя сюрприз.

Мариса опускает глаза, как будто ей даже не интересно. — Я не люблю сюрпризы, — выдыхает она, скрещивая ноги по-турецки на стуле.

— Этот тебе понравиться, — я без спроса хватаю ее за руку, и вместе мы спускаемся на улицу.

— Это мотоцикл!

— Это мотоцикл, — подтверждаю ее слова и усаживаюсь на него сверху. Я вижу ее пытливый взгляд и мне этого уже достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым.

Мариса садиться позади меня и ее руки медленно скользят по моему телу вниз и сжимаются в кольцо. Это легкое прикосновение сквозь ткань моих джинс кажется одновременно грязным и невинным, но грязь сразу же растворяется в тот момент, когда я оборачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом. Я вижу, как Мариса смотрит на мое лицо с благоговейным ужасом и одновременно с восторгом. И я понимаю, почему. Ее привлекает что-то неизведанное, то что она никогда не делала в своей жизни. Я могу только надеяться на то, что останусь в ее памяти или сердце, что даже лучше, человеком, подарившим ей это ощущение новизны.

Мы мчим на мотоцикле со скоростью света по пустым автострадами города. То как ее пальцы скользят по моим бедрам во время движения, то как она прижимается ко мне всем своим телом, укладывая подбородок на мое плечо, предает мне чувство свободы и легкости. Наш «полет» продолжается несколько часов. Когда я глушу мотор возле подъезда, Мариса пересаживается вперед, спиной облокачиваясь на руль. Ее ноги устало падают на мои бедра, она нежно водит пальцами по моей руке, водит носом по моей шее и шепчет странные слова мне прямо в ухо.

— Спасибо…

Я открываю глаза, потому что до этого они были закрыты в приятном блаженстве. Мы встречаемся взглядами. Окружающие звуки вокруг медленно гаснут. Я тихо улыбаюсь. Она улыбается. И все остальное в эту минуту неважно.

 — Помоги мне забыться… — шепчет Мариса губами. — Давай напьемся сегодня ночью?

Я не в силах ее остановить. Сегодня я чувствую, что должен ее поддержать, ей это нужно, и я снова не спрашиваю почему. Мы идем в ближайший магазин и основательно затариваемся текилой и другим алкоголем, который я обычно не употребляю. Уже дома мы устраиваемся на подоконнике. Ночью температура опускается до пятнадцати градусов, но это не мешает нам сидеть перед открытым окном и наблюдать, как в наших бокалах плещется горькая луна.

Кто мы сегодня и почему мы здесь? Два одиночества, повстречавшиеся на дороге жизни? А может быть, мы слишком сильно нуждаемся друг в друге? Но меня это не беспокоит. Не сейчас, когда Мариса сидит напротив, и так обезоруживающе на меня смотрит.

Она протягивает мне стопку, но ее рука зависает в воздухе.

— За эту ночь! Она облизывает руку, сыплет соль и секунду задумчиво молчит, прежде чем выпить.

 — Расскажи мне, каково это продавать себя женщинам? Обманывать их, притворяться влюбленным?

Я кручу стопку на подоконнике из стороны в сторону, пока собираюсь с мыслями.

— Поначалу это кажется безумием. Ты медленно день за днем начинаешь себя грызть изнутри. Ты ломаешь судьбы, надежды, мечты, а иногда рушишь семьи. Но со временем втягиваешь и перестаешь чувствовать угрызения совести. А после этого вообще ничего не чувствуешь. Просто примеряешь на себя жизни других людей, и живешь в их шкуре пока не надоест. Со временем ко всему привыкаешь, в некоторые моменты начинает казаться, что все это тебе даже нравиться.

Я не дожидаюсь от Марисы очередного тоста и в одиночку опрокидываю стопку, заливая душевную боль. Корчась от выпитого, я наблюдая за ней, наслаждаюсь тем, как прохладный бриз ласкает ее кожу. Ее глаза отрываются от ночного пейзажа и встречаются с моими. В эту секунду меня заполоняет печаль, а в сердце впиваются острые когти грусти.

Мариса подобралась ко мне слишком близко. Пробудила во мне слишком много чувств. Она не только обладает властью сломать меня, но и способна меня разрушить изнутри.

— Почему ты спрашиваешь? — Вдруг, слетает с моего языка.

— Простой интерес, — она расслабленно пожимает плечами и снова принимается разливать текилу по стопкам.

— Что происходит в твоей жизни, я хочу знать.

— Ты и так знаешь больше, чем следовало. Мариса выпивает и снова прячется в свою «раковину». Она опять полностью от меня закрылась.

— Я ведь только хочу помочь…

— Так помоги… Ее подбородок падает на ноги, сомкнутые в коленях, и я стараюсь уловить ее взгляд.

 — Тогда скажи как?

 — Хочу, когда не останется никакой надежды, чтобы кто-нибудь сказал мне что все будет хорошо.

— Все будет хорошо. — обещаю я, напрасно полагая, что Мариса мне поверит.

Она тянется и обнимая меня, шепчет мне на ухо. — Спаси меня… Спаси от меня самой.

Она пьяна или что это? Как ее понять? Я воспринимаю слова Марисы по-своему и тянусь к ее губам, пахнущим терпким алкоголем.

— Нет, — протестует она, когда мы практически уже целуемся. Еще секунду назад она была здесь со мной, а уже сейчас спрыгивает с подоконника и стрелой летит в свою спальню.

— Я… я не понимаю, — произношу, звенящей тишине кухни, и пускаюсь в след за Марисой.

Нахожу ее в комнате. Задумчивой и захмелевшей. Она поднимает голову и сквозь волосы, закрывающие ее лицо, я пытаюсь найти ответы. Мы все глядим друг на друга, а я по-прежнему ничего в них не нахожу. Ничего, кроме собственного отражения. Мариса приближается к краю кровати и опускает ноги на пол.

— Иди сюда, — просит она меня, и я не мог… и я не хотел… не стал бы…но тут, она дарит мне особенный взгляд и добавляет. — Пожалуйста…

Я все же решаюсь подойти и встаю между ее ног. Сидя, она прижимается головой к моему животу. Не в силах сдержаться, я провожу рукой по ее красным волосам.

Не поднимая головы, Мариса начинает свою «исповедь». — Давай просто будем. Не надо обещаний. Не надо ожидать невозможного. Ты будешь у меня, а я — у тебя. Давай просто будем друг у друга. Молча — она переходит на шепот, — и по-настоящему. После ее слов мы засыпаем в обнимку и не просыпаемся до самого глубокого утра.

Весь следующий день на работе, я провожу в мыслях о Марисе. С самой первой нашей встречи в кофейне, я знал, что она не станет мимолетным увлечением. Не веря в любовь до гробовой доски, я мог предположить, что это надолго, но уж точно никак не рассчитывал, что она станет моим наваждением, моей навязчивой идеей. Может все дело в ее загадочности и недоступности? И чем упорней Мариса сопротивляется, тем сильнее меня к ней влечёт. Загадка жизни. Почему нам так хочется обладать тем, что совершенно, на первый взгляд, нам не подходит? Почему «нет», притягательней любого «да»? Я пытаюсь ответить на все эти вопросы по дороге к дому, но так и не нахожу оправданного объяснения. Свернув за угол, я замечаю Марису возле подъезда. Я начинаю чувствовать головокружение, схожее с опьянением. Она стоит и обнимается с парнем из черного автомобиля, который я уже видел раньше. Я замираю на месте, когда наблюдаю картину маслом, как она проводит рукой по щеке того мужчины, как будто всю жизнь принадлежала только ему одному.

Меня охватывает бешенство, боль и разочарование одновременно. Я выхожу из себя настолько сильно, что едва не попадаю под колеса того самого злополучного авто, когда перехожу дорогу. Меня бросает в холодный пот. В полном отчаянии я бегу за Марисой следом и догоняю ее только на лестничном пролете.

 — Пабло, — испугавшись, взвизгивает она, когда видит мои глаза, наполненные злобой.

— Значит, ты совершенно свободна? Значит, не целуешься? Вот я дурак!

— Пабло!

— Заткнись, — я хватаю ее за горло и пригвождаю Марису к холодной подъездной стене. — Ты шлюха, — я произношу ругательство прямо ей в губы, на ухо, так чтобы сильнее ее задеть и ударить побольнее. — Такая же как и все, подлая продажная шлюха! Чем ты лучше меня?