Спустя несколько минут, Брендон сжал руку у меня на талии. Я открыла глаза и посмотрела на него, чтобы проверить, проснулся ли он, но он спал. Глаза у него были закрыты, а дыхание становилось быстрее, его грудь подо мной заходила ходуном. Я попыталась отстраниться, но он усилил хватку на моей талии и свел вместе брови.

— Брендон, — прошептала я, испугавшись того, что он мог сделать, если я разбужу его.

Он застонал, и мое сердце в груди мгновенно сжалось. Что бы ему ни снилось, это было что-то плохое. Я чувствовала, как страх захватывает его тело.

Я нежно положила ладонь ему на грудь.

— Брендон, — произнесла я чуть громче.

Он распахнул глаза и откатился в сторону, словно я обожгла его. Брендон глотал воздух, пытаясь отдышаться, а затем сел и опустил голову между согнутых коленей. Я тоже села, дав ему время прийти в себя и понять где он находится.

Демоны.

Я скрестила ноги и уставилась ему в спину, пока он восстанавливал дыхание.

Я понятия не имела, что случилось с Брендоном в прошлом, но, что бы это ни было, я знала, что это было действительно что-то плохое, и оно все еще преследовало его.

— Ты в порядке? — спросила я, потянувшись вперед и погладив его по спине.

Он сбросил мою руку, дернув плечами, и быстро поднялся.

— Нам лучше уйти. Я не собирался оставаться здесь так долго, — Брендон на меня не смотрел, собирая вещи.

Я встала с покрывала и сложила его, предоставив ему тишину и пространство, которые, казалось, были ему необходимы.

Взглянув на него, я вручила ему покрывало, и Брендон достаточно долго смотрел на меня, чтобы я успела заметить стыд в его взгляде, прежде чем он скрыл глаза за солнцезащитными очками и начал идти. Я молча последовала за ним, желая, чтобы он достаточно доверял мне, чтобы раскрыть свою боль.

Пока мы шли к его машине, я думала об ужасных историях, которые слышала о приемных семьях — о нерадивых родителях, постоянных переездах и неуверенности. Затем я задумалась о причинах и тех обстоятельствах, что могли привести его в приемную семью.

Его подвергали насилию? Его родители умерли или бросили его?

«Никогда никого не было».

Его слова эхом отдавались у меня в голове. У меня разбивалось сердце, когда я думала о том, как жизнь могла навредить Брендону. Я могла представить его мальчишкой, который просто желал, чтобы его кто-то любил.

Как только мы добрались до его машины, я поняла, что должна что-то сказать. Мы всегда были честны друг с другом, и я не хотела, чтобы это изменилось. Мне не хотелось, чтобы наш день закончился так. Я остановилась и встала в нескольких шагах от машины Брендона, пока он шел открыть свою дверь. Забросив вещи на заднее сиденье, он опустил руки на крышу, повернувшись ко мне спиной и избегая моего взгляда.

— Ты можешь поговорить со мной, ты ведь это знаешь? Тебе не нужно прятаться от того, что ты пережил. Разговор мог бы помочь.

Брендон опустил голову и провел пальцами по волосам.

— Мы можем просто уехать, пожалуйста?

— Почему ты не можешь рассказать мне об этом? Что, ты думаешь, случится? Ты не доверяешь мне?

Он обернулся, солнечные очки защищали меня от раздражения в его глазах.

— Дело не в доверии к тебе, Пенелопа. Дело во взгляде на твоем лице. В том, что я хочу, чтобы ко мне относились как к обычному человеку, а не как к долбаному психу. Мое прошлое меня не определяет.

Я смотрела вниз, пытаясь контролировать выражение лица, чтобы не обидеть его.

— Я и не думала смотреть на тебя по-другому. Я просто волнуюсь.

— Ну, так тебе не о чем волноваться, ясно? Я в порядке, — Брендон отступил от машины и повернулся ко мне. Он поднял на голову солнечные очки, раскрывая тоску в своих глазах. — Я просто хочу, чтобы ты видела меня. Не мое прошлое. Не мои шрамы. Только меня. Справишься с этим, как думаешь?

Я кивнула:

— Да, справлюсь. Я смогу.

Брендон направился ко мне, и я встретила его на полпути. Я понимала, что ему нужно отпустить прошлое, и уважала это. Я тоже не хотела, чтобы мои шрамы определяли меня. Изучая его глаза, я протянула руку и погладила костяшками пальцев волосы у него на щеке.

Затем сказала то, что, казалось, ему нужно было услышать.

— Мне жаль.

Следующим утром мы с Брендоном лежали голыми в его постели. Каждый раз, когда он прикасался ко мне, каждый раз, когда мы целовались, я чувствовала, как понемногу пропадаю. Разглядывая его татуировку, я подняла наши руки в лучи солнечного света, отбрасывая тени на стену.

— Ты ведь хорошая девочка? — спросил он, переплетая наши пальцы и слегка касаясь бородой моей щеки.

— Не знаю. Хорошая?

— Думаю, да.

Кончиками пальцев я провела по выступающим венам от его ладони до предплечья.

— Так что же я делаю здесь, с тобой? — прошептала я.

— Я задаюсь тем же вопросом.

Перевернувшись на живот, я прижалась грудью к его голой коже.

Он обвел большим пальцем мою нижнюю губу.

— Ты слишком хорошая для меня.

— А ты слишком плохой для меня.

Мы лежали, уставившись друг на друга, и оба понимали, в какие неприятности вляпались, но никто из нас не собирался отступать.

Наклонившись, я прижалась к его губам, скрепляя нашу судьбу поцелуем.

Глава 21  

Последующие две недели я замечала перемены. Больше не было девочки, ищущей одобрения, я становилась женщиной, которая носит свои шрамы, как нечто прекрасное. В этом была и не малая заслуга Брендона. Он постоянно бросал мне вызовы, расспрашивал о моих делах и открывал для меня новые перспективы. Ему нравилось, когда я спорила с ним, а мне нравилось, что он провоцировал меня на эти споры. Это вынуждало меня оставаться честной с собой и поступать по велению убеждений, а не привычек.

Я думала, что потеряла надежду, а он возродил ее во мне — и это пугало, но страх будоражил. Я начала понимать смельчаков, которые прыгали со скал и самолетов. Что-то в этом риске заставляло тебя чувствовать себя живым. Брендон словно адреналин, выстреливший мне прямо в сердце.

— Мне нужно пойти домой и заняться стиркой.

Своими теплыми руками Брендон притянул меня ближе к себе.

— Я с тобой, — он прижался эрекцией к моей спине.

Мы уже занимались сексом этим утром. Он словно машина.

Я рассмеялась, освободила свои руки и повернулась к нему лицом.

— Мне нужно проверить почту и позвонить сестре. Она, должно быть, волнуется. Я несколько недель ей не звонила.

Если честно, он до сих пор не видел мою квартиру, и мне совсем не хотелось ее показывать. Моя жизнь находилась в подвешенном состоянии, и мне было стыдно за это. Жизнь Брендона была захватывающей и эффектной, когда он не развлекался со мной в постели. Только что он заказал билет до Шотландии на свою следующую фотосессию, а я все еще берегла каждую копейку, надеясь осенью попасть на учебу. Мне не хотелось, чтобы он видел мой надувной матрас и голые стены. И еще мне не хотелось, чтобы он обнаружил, насколько я жалкая без него.

Его задумчивый взгляд напрягал меня. Он всегда слишком много всего подмечал.

— Что?

— Почему ты ни разу не приглашала меня в свою квартиру?

Я пожала плечами и перевернулась на спину, чтобы было легче солгать.

— Я не против пригласить тебя. Просто мы всегда остаемся здесь. От тебя ближе к «Побуждению», и здесь уютнее.

Брендон усмехнулся.

— Я живу в гетто.

— Да, но мебель у тебя лучше. Твоя кровать намного удобнее моей.

— Вот видишь? Я даже не знаю, какая у тебя кровать.

Повернув к нему голову, я поняла, что должна быть честной. Не притворяться.

— Я не приводила тебя к себе, потому что мне стыдно. Я сплю на надувном матрасе. У меня даже нет дивана или телевизора.

Брендон нахмурился и приподнялся на локте.