– Спасибо, только не холодно мне, – разглядывая свою руку, лаконично поблагодарила девушка.

А перчатка та ладонь плотно обхватила – не снять теперь. По ткани черной серебристые прожилки побежали, узор морозный выводя. Настя уж подумала, что и этот подарочек льдом покроется. Но нет, ни кусочка ледяного на поверхности темной ткани не появилось.

– Это, Настенька, для того, чтобы магию твою ледяную сдержать, пока управлять ею не научишься, – поспешила пояснить Зима, помогая надеть и вторую перчатку. – Носи, не снимая, чтобы беды не случилось ненароком. Мы и так все за эти дни о тебе испереживались.

– А если не смогу совладать с магией ледяной? – прагматично поинтересовалась Настя, любуясь узорами снежными, что и на второй перчатке проступили.

– Совладаешь, не волнуйся, – усмехнулась хозяйка зимняя. – Дмитрий сам тебя всему обучит. Раз сумел дел таких натворить, значит исправлять тоже ему!

Настя лишь кивнула на это, принимая правоту Зимы. Какое бы безразличие ею сейчас ни владело, а все ж девушка понимала, что не совсем она это. Хоть и спокойно так было, все ясным и понятным стало, только… Глубоко внутри что-то стонало от холодности такой. Билось, желая вырваться на свободу из плена ледяного, требовало выпустить, свободу чувствам вернуть.

«Неправильное состояние, – наконец решила она для себя. – Но... Нужны ли мне переживания прежние? Сейчас все просто и понятно. Отслужу десять лет да домой, к бабушке и подружкам, вернусь. Тем более времена в сказочном мире смутные – не до чувств тут. И Месяц на них отвлекаться перестанет да всякий раз в беду попадать. Сейчас его время, его месяц в нашем мире, у него посох магический. Декабрю и с порождениями Абрахсиса разбираться, а он все на меня отвлекается. К лучшему случившееся! Для всех – к лучшему».

– О чем задумалась, милая? – спросила зорко следившая за девушкой Баба-Яга.

– Ни о чем, – холодно откликнулась Настя. – Пустое это.

Может, и возразила бы ведунья, да вновь прибывшие гости не дали. Без стука широко дверь открылась и в спальню вошли братья-Месяцы – Декабрь и Январь. А сопровождали их Кощей с еще одним, не знакомым Насте мужчиной. Спутница тут же с легким любопытством, нисколько не смущаясь, принялась внимательно рассматривать незнакомца.

«Такой же высокий, как и братья-Месяцы, в красоте им не уступает», – спокойно подметила она. Но… не трогали ее больше ни красота, ни стати чужие. Ничто не занимало.

Холодной красота незнакомца казалась, отстраненной.

«Не так ли и я сейчас смотрюсь?» – вялый интерес потух мгновенно.

Пепельного цвета волосы, спадающие до плеч, серые глаза, напоминающие хмурое зимнее небо, прямой нос, плотно поджатые губы, волевой подбородок – все в нем говорило о суровости характера и безразличии. И даже одежда темно-серых тонов кричала о холодности и отстраненности незнакомца.

– Настенька?! – радостно удивился Дмитрий при виде спутницы своей.

– Здравствуй, Декабрь-Месяц, – отведя взгляд от незнакомца, безразлично поздоровалась девушка.

А Декабрь так и застыл, обескураженный приемом холодным. Словно кто чужой перед ним, лишь внешностью на спутницу его похожий. Да и глаза чужие, незнакомые. Холодом от них веет, ни крупицы эмоций или сердечного тепла там не мелькнет.

– Что случилось? – недоуменно спросил он у матушки своей.

– А вот что натворил, то и случилось, – раздраженно отозвалась Зима. – Радуйся пока тому, что очнулась! Да спасибо Олесе скажи!

– А ограничители на ней почему? – влез в беседу Кощей.

– Чтобы ограничивать, – ехидно улыбнулась Олеся и, взяв со стола ледяное яблоко, ловко бросила его Стражу. – А то Настенька все фрукты переморозит. И не только…

Смотрят мужчины на яблочко ледяное, крутят его в руках и так и эдак. А что сказать, и не ведают. Переглядываются между собой растерянно да на Настю настороженно посматривают.

– Первый раз такое вижу, – пробормотал Яромир – Никогда такого не было.

– Раньше как-то Месяцы и не пытались своих спутников сгубить, – опять не смолчала язвительная Баба-Яга, глядя на то, как Дмитрий, словно от удара, дернулся. – Мы тоже не знаем, что да почему. Как вдруг в девушке из мира немагического магия пробудилась? Сейчас важнее Настю обучить с силой проснувшейся справляться. Она ведь не чувствует почти ничего, замерзла изнутри. Вы сами знаете, как плохо это.

– Со мной все хорошо, – спокойно заверила девушка, вставая с кровати.

Все присутствующие дружно уставились на неподвижно замершую Настю. И выражения лиц их озабоченных об одном говорили: ну-ну!

– Хорошо, говоришь? – наконец заговорил сероглазый незнакомец. Голос его оказался под стать внешности – угрюмый. – А не холодно ли тебе, девица?

– Нет, здесь тепло, – вежливо сообщила Настя и чуть склонила голову набок, вновь принявшись рассматривать мужчину.

– А халатик надеть не хочешь? – с ледяной иронией протянул незнакомец, осмотрев девушку с ног до головы. Стояла она в одной рубашке тонкой, очертаний тела не скрывавшей.

– Ой, забыли совсем! – опомнившись, всплеснула руками обеспокоенная поведением спутницы Месяца Олеся. – А ну отвернитесь, охальники!

– Уже все рассмотрели, – сухо и в чем-то даже цинично откликнулся мужчина.

Декабрь стоял понурый, безмерно расстроившись от состояния Настеньки своей. Ни о чем другом и думать сейчас не мог, кроме как о помощи ей.

– Феликс! – возмутилась Зима, прикрывая девушку сдернутым с кровати одеялом.

– Февраль-Месяц? – тут же спокойно поинтересовалась Настя, осознав очевидное – третий сын Матушки Зимы перед ней. Она попыталась обогнуть хозяйку зимнюю да поприветствовать Месяца как полагается.

– Настенька! – хором возмутились Зима и Олеся.

Анастасия лишь безразлично плечами пожала, послушно остановившись и посмотрев на свою коротенькую «ночнушку».

«И зачем так кричать? Вполне все прилично. Не стыдно мне», – недоумевала девушка, пока ведунья на нее халат махровый надевала да поясок на талии туго подвязывала.

– Вот теперь все хорошо, – довольно улыбнулась Баба-Яга.

Настя решила не спорить: ей и раньше неплохо было. Да только, наткнувшись на серьезный и пылающий необъяснимыми эмоциями взгляд Декабря, застыла, чувствуя, как что-то внутри заворочалось-заныло. Прижав руку к груди, отвела она взгляд, прислушиваясь к себе, да призадумалась.

«Действительно, изменилась я. Нет ни радости, ни горя. Ничего нет, только безразличие и пустота. И лишь отголоски чего-то былого бередят замерзшую душу».

Медленно подойдя к окну, девушка посмотрела на узоры морозные, искрами разноцветными переливающиеся. И вновь только равнодушие испытала. Ничто ее не радовало, не вызывало горячего отклика в сердце.

– Позвольте мне одной остаться, – не оборачиваясь к гостям своим, тихо попросила она. – Подустала я что-то, отдохнуть надо.

– Конечно, Настенька, – поспешно отозвалась Зима, принимаясь всех выпроваживать.

Лишь ненадолго у двери произошла какая-то заминка, но Настя даже не потрудилась обернуться, чтобы узнать, в чем ее причина. Поэтому, когда позади все стихло, девушка решила, что наконец-то осталась одна. Но мужские руки, обнявшие ее плечи, говорили обратное.

– Настенька, прости, хорошая моя, что не ушел, – послышался прямо у нее над ухом напряженный голос Дмитрия. – Не могу я уйти, прощения не вымолив у тебя.

– Зачем? – безэмоционально поинтересовалась Настя, повернувшись лицом к мужчине. – Не вини себя, знать, судьба моя такая – должно так было случиться. Долг мой тебе помочь. Для чего ж еще спутники нужны?

Неприятно кольнули сердце мужское слова Настины. Поморщился Месяц от холодности и безразличной рассудительности ее, только поделать пока не мог ничего. Вздохнув тяжко, обнял Декабрь спутницу свою, к себе крепко прижал.

– Не говори так, милая, – гладя ее одной рукой по голове, зашептал он. – Как бы там ни было, а не хотел я этого. Не осознавал! Ты ведь на себя прежнюю не похожа. Холодная, отстраненная… Ничего-то тебя не радует, не интересует. Неужели думаешь, что не печалюсь я об этом? Еще совсем недавно, Настенька, ты как лучик солнечный была, освещая и согревая все вокруг. А теперь…