Уже глубокая ночь, я сильно пьян. Я не могу уснуть. Я пишу, лежа у костра. У меня голова пухнет от жутких мыслей и видений. Я буду писать, пока не выключусь.

Кто же мы на белом свете? Экипаж... Полсотни вчерашних мальчишек из «Гитлерюгенда», ну просто сопляков, которые, в сущности, ничего собой не представляют без твёрдой руки таких, как Змей и Фогель... или же нет? А Герхард? А Дривер, Штанцель? Мы подводники Рейха, серые волки, оплот германского духа [далее целая строчка жирно зачёркнута] победа и самопожертвование во имя во имя чего? Герои? Или в самом деле стадо, которое можно заставить делать что угодно? А был бы вместо Змея какой-нибудь Дитц? А вся Германия и её фюрер [фраза не закончена] Но, в конечном итоге — какова всё-таки цель Змея? Какой-то остров с сокровищами, весь мир до Антарктиды (о, мой Бог!), а что потом? И ради чего? Неужели его задача такая же [фраза не закончена] ведь он офицер Кригсмарине, но просто не любит марать руки? Да, мы военные моряки, нам положено топить корабли, но на кораблях-то ведь тоже люди [далее два слова жирно зачёркнуты], почему я не думал об этом раньше? Зачем Бог сделал человека таким, что он всегда прозревает слишком поздно? А кто-то и вообще не прозревает... я не хочу быть похожим на этих эсэсманнов. Но я, Гейнц Биндач [зачёркнутое слово], мы все тут, на этом страшном острове. И что же дальше??? Я люблю тебя, Океан. Я ненавижу войну. Я больше не хочу воевать. И я скажу об этом Змею. Решено. Меня расстреляют. Он обязан меня расстрелять. Пусть. Плевать [далее около десяти слов неразборчиво]

FIFTEEN

За ночь мы отмахали пятнадцать миль на зюйд, повернули на ост и прошли ещё тридцать пять. Выходило, что сейчас мы действительно находимся в ста семидесяти милях к ост-зюйд-осту от Гренадин. Поразмыслив немного, мы решили пройти ещё миль пятнадцать-двадцать на ост, а потом ворочать влево на норд, и так ещё миль двадцать, и дальше прямиком на Барбадос. Если пираты не совсем дураки, то они должны будут заниматься поисками не Руслана, а тихоходной парусной яхты, поймать которую куда как проще. Маленький катерок типа «Текилы» имеет чрезвычайно мало шансов добраться до Барбадоса из-за слишком малого запаса топлива, а в первую очередь — по причине неопытности «капитана», да ещё при возможном ухудшении погоды. На месте Жана-Люка я бы тут же решил, что Акбар на прыгающей по волнам «Текиле» всё равно обречён, океан неминуемо убьёт его — а это значит, что не стоит тратить на него драгоценное время и топливо. Поэтому пираты непременно пойдут в сторону Тобаго, то есть на зюйд-вест.

Скажите, мы всё рассчитали правильно? Вот-вот. Но только логика Жана-Люка по кличке Кулак работала в совершенно непостижимом для меня направлении.

Часов в десять утра, когда мы не только позавтракали, но и сделали на палубе мокрую приборку, меня громко позвала наверх Мэг. Голос у неё был просто упавший:

— Си-Джей, за нами погоня…

Я посмотрел за корму, потом взял бинокль и обмер. Догоняя нас, по океанским волнам скакала «Золотая лань». При разнице в ходе около пятнадцати или двадцати узлов они настигнут нас меньше, чем в полчаса. Морской бой, которого так хотелось избежать, был неминуем.

Руслан, который тоже вышел наверх, не выглядел испуганным. Сказал, что будем отбиваться. Не совсем понятный оптимизм, но он тут же пояснил:

— Одна пуля в топливную систему — и йок. Остановятся. А разве дырка в парусе остановит вашу яхту? К тому же она у вас стальная, а там пластик. Пусть стреляют.

Я вслух подумал про базуку, но Руслан показал на волны: мол, качка, не попадут.

И полез в салон за оружием. Нам ничего не оставалось, кроме как принять бой. Выбора не было. А дальше — либо с нами будет то, что страшно даже представить, либо… либо случится чудо. Третьего не дано: у нас два автомата с четырьмя магазинами (причём один из них не полон), примерно сорок патронов к винтовке и два револьвера, чтобы застрелиться и не даться живыми.

Я позвал Мэг и приказал ей не высовываться на палубу, когда начнётся стрельба. Управлять рулём и дизелем можно и из рубки.

Руслан подал наверх автоматы, винтовку и патроны. «Золотая лань» неумолимо приближалась, разбрасывая в обе стороны от форштевня клочья белой пены. Руслан осмотрел палубу, кокпит, почесал бороду и выбрал для себя место, откуда ему было бы удобнее стрелять. Я постарался сделать то же самое, устроившись под бизань-мачтой.

Вверх по флагштоку пиратской яхты поползло что-то тёмное. Я глянул в бинокль и обалдел: чёрный флаг с черепом и костями. «Весёлый Роджер»! Машинально я оглянулся на нашу грот-мачту. Наш флаг с бутылкой и песочными часами продолжал трепыхаться под краспицей. С ума сойти! Как в интересном кино. Корсары гонятся за флибустьерами… или наоборот… Всё перепуталось в Карибском море.

Skull & Bones on the horizon!

Skull & Bones flying high!

Skull & Bones, storm is rising!

Skull & Bones, lead will fly!

Руслан жестом показал мне: не стреляй, ещё далеко. Мы ждали — сам не знаю чего. Когда до чуть сбросившей ход «Лани» оставалось меньше кабельтова, и в оптический прицел я уже прекрасно различал плечи и голову патлатого рулевого за ветровым стеклом (и всё же никак не мог толком прицелиться), слева от меня прогрохотала короткая очередь, и звякнули гильзы. Я услышал, как Руслан что-то негромко сказал на незнакомом мне языке — похоже, выругался. На верхнем мостике яхты появились два пирата с автоматическими винтовками. Они начали изготавливаться к стрельбе, а потом вылез ещё один, притом с тем, чего я так опасался — с базукой. «Лань» смещалась вправо относительно моего взгляда. Я понял, что они собираются обойти нас с левого борта и, очевидно, расстрелять в упор, потом — на абордаж. Я даже представил себе, как с неё в нашу сторону летят старинные абордажные кошки, как к нам на борт прыгают отчаянно вопящие головорезы с абордажными саблями и топорами... Снова грохот автомата, снова звон гильз и лёгкий запах пороховой гари, мгновенно уносимый ветром.

Я решил, что Руслан пытается нащупать топливные баки и двигатель «Лани». В ту же секунду третий пират поднял базуку на плечо, прицелился и выстрелил. Я инстинктивно зажмурился и услышал, как что-то громко прошипело над головой. Граната не попала в нас и ушла вперёд по курсу, взорвалась где-то в волнах. Я закусил губу и начал прицеливаться в пиратского рулевого. Это было трудно. На мостике «Лани» появился четвёртый и принялся рассматривать нас в бинокль, положив его на кромку ограждения мостика. «Это Кулак!» — крикнул мне Руслан. Стрельнуть по нему было очень заманчиво, но я просто не попал бы, потому что видел только верхнюю половину его головы, а корвет основательно качало. Поэтому я снова перевёл прицел на рулевого и, выждав момент, когда корвет находился на гребне волны, выдохнул и нажал на спуск. Пуля разбила ветровой щиток и, наверно, попала в рулевого — во всяком случае, он отшатнулся назад, взмахнул рукой и исчез за ограждением. Но его место тут же занял другой, в чёрном берете. Тогда я решил стрелять по гранатомётчику. Сзади раздался крик Мэг:

— Они вызывают нас на шестнадцатом! Предлагают перейти на семь-один!

Ха! Что они могут нам предложить? Сдаться? И что потом? Я крикнул:

— Спроси, чего они хотят!

Какая разница, что они ответят? Лишь бы Мэг спряталась вниз и не высовывалась. Однако через полминуты она выглянула опять и показала пиратам средний палец:

— Си-Джей! Они предлагают переговоры! Я их послала подальше!

Я не выдержал и заорал:

— Марш вниз, кому говорю!!!

Ага, переговоры... как же. Так мы и поверили. А в продолжение переговоров — прогулка по доске, это как минимум. Не дождётесь. Правильно сделала, что послала. Всё равно обратной дороги нет. Понятно, что им хочется взять нас живьём и поразвлечься. Я снова выстрелил по рулевому и промазал.