Трынь...

Не дойдя какого-то метра до комода, Алекс ударился мизинцем о стул.

– Ну конечно! Конечно! – он отшвырнул стул в сторону, делая последний рывок к комоду, как другая его босая нога наткнулась на что-то острое.

– Мать твою! – взревел Алекс. – Собачье ты отродье! Коровий высер!

Из ноги потекла кровь. Алекс оперся о комод, чтобы осмотреть рану. Алый поток бежал из ноги, словно эвакуируясь. Схватив с комода первую попавшуюся рубашку, Фриер прижал ею рану.

«В помойку, чтоб тебя», – подумал он, видя, как светлая рубашка пропитывается кровью. Подержав ее так еще пару секунд, он присел, опершись о комод. Телефон звонить перестал. В глазах все еще плыло. Потеря крови не улучшила его самочувствие. Ему в голову пришла мысль, что если крови вытечет много, в его венах останется один лишь спирт. Он закрыл глаза.

«Какому ублюдку понадобилось звонить мне в такую рань?»

Посмотрев на часы, Алекс понял, что уже давным-давно не утро. Тяжелый вздох раскатился по комнате. Алекс примотал рубашку к ноге.

«Сойдет. Во мне столько алкоголя, что дезинфицировать рану нет необходимости».

Посидев еще в полной прострации минуту-другую, он, наконец, обратил внимание на шум, доносившийся с улицы.

«Опять что-то празднуют, – подумал он. – А я устрою свой праздник. С картишками и... – он поднял с пола журнал, – Плейбоем».

Доковыляв до окна, он отодвинул край оборванной шторы и выгляну на улицу. По дороге бежал человек и истошно вопил. За ним плелись трое. Алекс без интереса наблюдал за происходящим. По прилегающей улице пронеслась машина, сбив человека. Алекс протер глаза, но они не хотели слушаться, все расплывалось и двоилось. Он всмотрелся в упавшее тело.

«Наверное, собака, – подумал он. – Надо бы завязывать пить».

Мысль о собаке напомнила ему про Губернатора, которого он на неделю отдал безотказному учителю астрономии, жившему двумя этажами выше.

«Сопляк умеет ладить с животными, не стоит переживать».

Алекс относился к псу как к ребенку, и поэтому, когда собирался хорошенько надраться, отдавал пса тому, кто сумеет о нем хорошо позаботиться.

– Уж кто-то кто, а псина меня любит. Уж он-то точно не должен страдать от моих... – Алекс замешкался, никак не мог подобрать слово, – маленьких слабостей, – наконец закончил он, а за окном продолжало происходить полное безумие.

Убегающий мужчина упал, а трое преследователей навалились на него. Алекс опять протер глаза. На дороге поодаль от упавшего лежала женщина. Алексу показалось, что живот у нее был разодран.

«Да что ж это такое-то? – поразился он. – Что вообще происходит?»

Протерев рукавом халата стекло от пыли, продолжил всматриваться.

– Неужто очередной фрик-фест, как у этих… любителей всякой киношной или мультяшной дряни?

Он удивился, когда женщина вдруг зашевелилась. Удивился, и когда она поползла к упавшему, но когда она вцепилась ему зубами в горло, Алекс уже понял, что происходит. Ответ был совсем прост и ясен. Все давно к этому шло. Он допился. Допился до того, что к нему в гости наконец-то пришла долгожданная белочка. Фриер задернул штору, взял с пола недопитую бутылку «Зеленой феи» и поковылял к дивану с одной единственной целью – закончить начатое.

«Тем более, – подумал он, – не прогонять же белочку, если она только что пришла. Это совсем-совсем не невежливо».

42(ПОСЛЕ) У камина  

– Все произошло так быстро, никто ничего не успел понять. За один-два дня мы получили то, что имеем сейчас. Еще вечером отец начал заболевать. Я тоже чувствовал недомогание, но со мной все было более-менее в порядке. Часа в два ночи раздался телефонный звонок. Как я понял, это был мой дядя. Отец кричал что-то в трубку, запершись в кабинете. Они не разговаривали больше пяти лет. Отец винил дядю в смерти мамы. Но речь не об этом. Скажу только, что мой дядя военный. Он знал, что говорил. Но отец ему не поверил. Возможно из-за злости, которую он к нему испытывал, возможно, из-за болезни, он не мог уже ясно мыслить. «Черт подери, Сварт, ты что, не понимаешь, что происходит? Вам надо ехать ко мне!» Это я услышал отчетливо, потому что дядя перешел на крик. Я стоял, прижавшись к приоткрытой двери, и подслушивал. Отец прогнал бы меня спать, если бы увидел. Он был суровым человеком, особенно в последние пару лет, вероятно, из-за смерти мамы.

Джереми улыбнулся, но на лице лежала тень глубокой невыплаканной печали. Он не знал, почему в нем проснулась такая откровенность с не очень приятным незнакомцем, но остановиться, поставить какие-то рамки уже не мог. Он начал рассказывать и с первых слов понял, что расскажет ему о произошедшем как на духу. Это было похоже на исповедь, которая требовалась всему его естеству.

– Я говорю сейчас о нем так, как будто он умер лет десять назад. Прошло совсем немного времени, а мне уже кажется, что той жизни вообще не существовало, что я пересказываю прочитанный в школе рассказ. – Джереми выругался и вздохнул. – Дядя пытался предупредить отца о том, что нас ждет, но отец решил, что дядя несет какой-то бред, – губы исказила кривая ухмылка, – или же просто сошел с ума. Разговор закончился тем, что отец бросил трубку и закашлялся. Как будто у него был рак легких или что-то вроде того. Но дядя перезвонил. Отец сбрасывал звонок до тех пор, пока у него не кончилось терпение. В результате отец швырнул телефон в угол комнаты. Когда я проснулся утром, чтобы пойти в школу, отец был совсем плох. Его всего трясло, не знаю, какая у него была температура, но он был весь мокрый. Я думал остаться дома, но отец и слышать ничего не хотел. Он сказал, что вызовет врача на дом. Эти козлы объявили по радио и ТВ об обязательной вакцинации для всех. Тем, кто испытывал недомогание, они предлагали лекарство. Все это должно было проходить в некоторых школах и больницах. Кроме того, те, кто уже имел чипы, получили бы соответствующую отметку и могли бы передвигаться совершенно свободно даже между республиками, ведь индикаторы датчиков на постах сигнализировали бы о том, что человек чист. Так что отец сказал мне убираться с его глаз и идти на вакцинацию. Сейчас я жалею, что ушел тогда из дома. Я должен был убедить его, что чувствую себя хорошо, что мне вакцина не нужна. Мой организм и так поборол вирус. Я должен был остаться с ним и дождаться врача. А теперь я даже не знаю, что с ним случилось. Вернувшись домой, я не застал его.

Джереми вздохнул. Было видно, что рассказ дается ему нелегко. Бросив взгляд на старый камин, в котором все еще был огонь, он тихо продолжил.

– Переступая порог дома, я выходил в мир, который никогда не станет прежним. Уже после обеда я прятался в школьном туалете и не мог понять, это я схожу с ума или мир вокруг меня. Почти на моих глазах расстреляли многих из тех, кого я знал по школе. Помимо них было полно людей, которых я не знал. И взрослые, и дети. Много стариков. Далеко не все из них были больны. Многие пришли просто, чтобы подстраховаться, и заплатили за это жизнями. Конечно, среди них были те, кто был совсем плох, но я не думаю, что они могли заразить здоровых. Я же не заразился от отца! Хотя, кто знает, как оно работает...

Санни слушал его очень внимательно. Было видно, что рассказ Джереми стал для него чем-то новым.

– Все тогда ждали вакцины и лекарства. Если б я не проскользнул в туалет, я был бы сейчас мертв. – Он ухмыльнулся одними губами, казалось, что он ничего не видит пред собой. – Меня спасла моя интуиция. Или еще что-то, – он пожал плечами, – я знаю только одно, в туалет я не хотел, но почему-то решил покинуть эту компанию хоть на несколько минут. А когда я уже собрался вернуться, услышал выстрелы и крики.

Повисла пауза, уже не первая за этот вечер. Санни смотрел на него пристально, лишь иногда отводя глаза, да и то, наверное, лишь для того, чтобы Джереми не чувствовал себя так неловко. Набрав в легкие больше воздуха, Джереми продолжил. Говорил он размеренно, негромко, боясь разбудить Миладу, что спала наверху.