Дункан поднял руку и деревья зашевелил ветерок, который принес с собой сладкий аромат жимолости. Теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядела белые и желтые цветы, светящиеся среди листвы, словно светлячки. Дункан снова взмахнул рукой и теплый, ароматный воздух окутал меня, будто ласковый шелковый шарф. Еще один взмах и запах обострился. К аромату жимолости прибавилась нота мускуса. Я сделала шаг вперед и увидела, что не все светящиеся огоньки были цветками жимолости. Некоторые из них оказались глазами! За нами наблюдали. Я отступила назад, но Дункан положим свою руку мне на плечи и крепко сжал, не давая уйти.

— Смотрите, — прошептал он, приблизившись губами к моему уху. — Смотрите по-настоящему.

Я посмотрела, открыв глаза так широко, как только смогла. Из темноты медленно начали вырисовываться грациозные, длинноногие фигуры. Олень. Сначала я разглядела только одно животное — большую, красивую самку, которая тянула ко мне длинную шею. Уши напряженно прислушиваются, одно копыто изящно отведено в сторону, словно готово оттолкнуться для полета. Потом рядом с оленихой появился еще один олень, самец, чьи рога мгновением ранее я приняла за ветки… а затем еще и еще. Они все формировались из темноты между деревьями — целое стадо оленей и все неподвижно, как статуи, наблюдают за нами.

— Это… обычные олени или волшебные? — спросила я.

— А вы как думаете? — ответил Дункан.

Я присмотрелась внимательнее. Глаза животных были большими и золотыми, рога самца покрыты золотом… Олень был полон Эльфийского золота, значит, они из Царства Фей.

— Я видела его однажды, — прошептала я. — В Рождественскую ночь.

— Это король леса, Кернуннос. Полагаю, он присматривал за вами. Смотрите, он хочет, чтобы вы подошли.

Олень встал за прекрасной самкой и топнул копытом. Я пошла вперед, на этот призыв, выставив руку, как будто для приветствия лошади или собаки. С грацией, достойной королевского двора, олень опустил голову и коснулся моей ладони бархатным носом. Он выдохнул, и теплое дыхание взметнулось между нами золотистым облачком. Я взглянула вверх и встретилась с этими золотыми глазами, ощутив искру узнавания.

— Видите Эльфийское золото? — спросил сзади Дункан. Внезапно, он как будто оказался очень далеко от меня. — Видите, как оно связывает вас со всем?

Подняв руку, я увидела вокруг нее золотистое свечение. Все мое тело было окружено аурой золота.

— Вы сделаны из того же вещества, все взаимосвязано. Когда вы двигаетесь… — мужчина обошел меня и вытянул свою руку, держа ее на несколько дюймов выше моей. Пространство между нашими ладонями заполнилось золотым свечением. Когда он поднял руку выше, я почувствовала рывок на своей руке, будто мы были связаны невидимыми нитями. Я вспомнила свой сон: как Лиам перемещал золотой свет по моему обнаженному телу.

— Вы тоже можете так сделать, — сказал Лэрд.

Я подняла руку над его и увидела золотистый след, тянущийся за моей рукой. Я взмахнула рукой, описав балетную дугу и как будто рассекла теплую воду. Ветви деревьев над нами описали ту же дугу, отчего лавина из лепестков жимолости осыпалась на рога оленя, сложившись в цветочный венок. Олени тоже зашевелились в такт моим пассам, неотрывно наблюдая своими золотистыми глазами за моими руками. Кружащие в воздухе цветы парили, словно крошечные балерины. Я засмеялась, и от меня по лесу разошлись концентрические круги. Я ощущала, как они задевали шершавые стволы деревьев, двигались дальше, сквозь них. Я чувствовала деревья, их грубую кору, текущий в них сок, уколы молодых листков, распускающихся на кончиках веток… Я посмотрела вниз и увидела, где золотой свет описывал мои пальцы на ногах, тени веток.

— Эльфийское золото усиливает вашу связь со всем миром, — прошептал Дункан мне на ухо. — Когда вы схожи с чем-то, вы этим можете стать. Это корень метафорического волшебства — старейшая магия.

Я вытянула руки и почувствовала, как они качаются на ветру вместе с ветвями деревьев. Пошевелила пальцами ног и почувствовала движение корней. Если бы я захотела, могла бы стать деревом… или, пожалуй, чем-то более подвижным. Я сконцентрировалась на оленихе. Ее нос вздрогнул и я понюхала воздух. Ночь была наполнена богатыми запахами. Ноты жимолости смешивались с мускусным ароматом стада, сильным запахом сосны, сока, текущего внутри деревьев, и горьким привкусом коры, которой мы питаемся зимой… но не сейчас, когда вокруг поля свежей травы и нежных листьев…

Мой рот наполнился слюной. Я подняла нос к воздуху… и почувствовала, как удлиняется шея. Услышала, как замерли олени, и мои уши повернулись на звук. Кожа на моих ногах зачесалась и покрылась шерстью… мои конечности удлинились и налились силой, пальцы рук и ног стали твердыми копытами. Я притопнула по земле и обернулась на Дункана, но теперь там стоял другой олень, такой же огромный и золотистый, как Кернуннос, увенчанный огромными рогами. Два самца начали похрапывать друг на друга, я почувствовала, как в воздухе разлилось напряжение и между ними натянулось полотном Эльфийское золото. Оба животных наклонили головы, но перед тем, как они уже было столкнули головы, прекрасная олениха стукнула по земле копытом и вскинула точеную голову. Все стадо будто только и ждало этого сигнала и как один, будто птицы, взлетающие к небу, понеслись прочь. Я почувствовала тягу вслед за их бегом и понеслась за ними без раздумий.

Мои ноги лизнуло огнем. Чудесный жар промчался по всему телу — от моих копыт и до кончиков заостренных ушей. Остальные олени уже скрылись в лесу, но я чувствовала их впереди, как и Дункана рядом с собой. Мы скакали вместе, синхронно перебирая копытами, углубляясь в дебри леса, пока не ворвались на залитую луной поляну. Кажется, открытое место таило в себе какую-то опасность и это отозвалось в моем теле покалыванием. Но потом я заметила на холме пасущихся Кернунноса и прекрасную олениху и поняла, что все в порядке. Взглянув на Дункана, я увидела, что он тоже щиплет траву. Склонив голову, я попробовала залитую серебряным лунным светом траву. Ее вкус был вкусом лета, жизни: удивительный, но мимолетный. Я даже не утруждала себе пережевыванием. Трава проскальзывала по моему горлу ко второй камере желудка (желудок оленей состоит из четырех камер — прим. ред.), где она может пока полежать, дожидаясь своего часа. Как и другие олени, я прогуливалась по поляне, тут и там отщипывая по пучку нежной зелени. Крошечный олененок вскинул свои тонкие ножки и боднул головкой мать, группка молодых самцов с наслаждением чесала рога о кору поваленного дерева. Я зарылась мордой в заросли клевера, а потом подняла нос чтобы вдохнуть ароматы в воздухе. Дункан потерся своей шеей об мою, размазывая по моей шерсти запахи клевера и мускуса. По моим ногам пронеслось приятное покалывание и, прежде чем поняла, я уже бежала. Только я и Дункан, через всю широкую поляну и назад в лес. Пока мы бежали, я чувствовала на своей шее горячее дыхание Дункана. Уголком глаза я видела его — эту сильную, вытянутую в беге шею, шерсть, подернутую золотом, поблескивающие в лунном свете рога. Меня прошило дикое желание, я хотела врезаться в него, обвить его своей шеей, почувствовать на себе его грубую шерсть… но пока что совместного бега было достаточно. Сейчас нас связывало Эльфийское золото, так прочно, будто мы были связаны упряжью.

Не знаю, как долго мы скакали. В западной части неба сейчас была почти полная луна, когда мы остановились возле несущегося потока воды. В бурных волнах отражались первые проблески рассвета. Дункан наклонил голову и попил. Когда он поднял голову, с его бархатных рогов, словно лунный жемчуг, стекали капли воды. Я тоже наклонилась и начала пить. Вода была ледяной, словно зима на вкус: она напомнила мне о горькой коре, глубоких снегах и о голоде. Она словно наполнила меня ледяной грустью, но я бы пила и дольше, не притопни Дункан в предостережении копытом о землю. Я подняла голову, но не заметила опасности, которую учуял Дункан. По мере усиления усталости я постепенно теряла ощущение оленя, но была еще в достаточной степени оленем, потому что, когда Дункан внезапно взмыл в прыжке через поток, я прыгнула вслед за ним.