– Ладно, – махнул рукой папа, – издох этот негодяй, и издох, Тойфель с ним, а ты, Аделин, иди и делай все, что я сказал.

Когда моя нянюшка вышла, папа налил себе еще вина, на этот раз полный бокал, присел на кушетку и сказал:

– А теперь, доченька, давай поговорим начистоту. Надеюсь, я не совершил ошибки, доверившись твоим новым друзьям, и у них хватит сил совершить все задуманное?

– Да, папа, – сказала я, – сил у них хватит, и ты не совершил никакой ошибки. Сейчас я подробно расскажу всю историю от того момента, как я попала в руки этих людей и до той секунды, когда я переступила этот порог и ты бросился на меня со своим мечом, изрядно напугав.

– Извини, дочь, – смущенно вздохнув, сказал папа, – теперь-то я понимаю, что это был не я, страх сидевшего во мне херра Тойфеля. Но ты давай – рассказывай, рассказывай. Я тебя очень внимательно слушаю.

День тридцать шестой. Утро. Лагерь отряда капитана Серегина возле контейнеровоза.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Как ни удивительно, но ночь в канун нашей главной операции в этом мире мы с Елизаветой Дмитриевной спали спокойно сном праведников. И никаких волнений, дурных предчувствий или страхов – одним словом, ничего плохого. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. А наши подчиненные, в смысле амазонки, не волновались по простоте своей душевной организации. А что – война как война, придем, убьем всех тевтонов, закопаем трупы и сядем пировать, как принято у всяких хороших людей. Что, всех не надо? Тогда, мой господин, покажите пальцем, кого надо, а кого нет, а мы уж расстараемся.

Кстати, на классических амазонок, буйных и почти неуправляемых, девки из нашей роты теперь походили очень мало, превратившись в хорошо подготовленных бойцов компактного, легкоуправляемого и плотно слаженного подразделения. Не знаю, что тут сыграло свою роль в первую очередь. Возможно, то, что всем, кого мы отобрали в нашу роту, пришлось пройти жесточайший конкурс типа «семь человек на место». Вполне вероятно также, что на настроения девчонок повлиял авторитет нашей Кобры, которую они кличут Темной Звездой. Не исключено, что в качестве катализатора выступила нахватавшаяся наших замашек Агния, у которой, как у перворожденной дочери Кибелы, довольно высокий авторитет в этом сообществе, кроме того, репутация преданной и бесстрашной воительницы, успешно выполнившей опасное и очень ответственное задание. Агния, кстати, ходит гоголем, донельзя гордая тем, что «была первой», и ее товарки, если и не смотрят ей прямо в рот, то к словам прислушиваются точно.

Возможно, свою роль сыграл и мой личный авторитет, а также авторитет бойцов нашей команды. Амазонки вообще не очень уважают мужской пол, который в этом мире почему-то слегка третьесортный, но мы для них – первоклассные мужики и вообще свои парни. В первые дни, когда выяснилось, что мы превосходим их по всем показателям, выносливости, ловкости и так далее, а не только по грубой физической силе, то девчата сперва приуныли, а потом накинулись на тренировки с удвоенной энергией. Тут и сыворотка № 1, дающая невероятную крутизну, тоже пошла на ура. Единственное, что не играло никакой роли – это такие понятия, как «цивилизованность», «интеллигентность», «уровень технологического развития» и прочая якобы важная дребедень. Оружие из иных миров юные амазонки воспринимали как данность, не благоговея перед ним и не обожествляя его создателей. Да, оружие и доспехи придают им дополнительную боевую мощь и стойкость, но без хорошо подготовленного, храброго и мотивированного бойца все это не более чем груда хлама.

Утром, встав и плотно позавтракав, мы не спеша начали собираться на дело. В гостях у херра Тойфеля нам надо было быть в полдень, плюс-минус пять минут. Конечно, провести операцию ночью или на рассвете, как в храме Вечного Огня, было бы удобнее и практичнее, но как раз такой ход не решал проблемы херра Тойфеля. В таком случае на своих виллах, разбросанных по всей тевтонской столице и окрестностях, остались бы в живых: Великий Магистр, Архипрелат (главный жрец), а также многочисленные первосвященники (старшие жрецы), магистры и комтуры. Дело в том, что все эти персонажи имеют высшее посвящение и, обладая некоторой автономностью, могут не погибнуть одновременно со своим адским господином. В этом случае, собравшись впоследствии вместе, они смогли бы объединить хранящееся в них зло и зачать новое чудовище, создав для него новый филактерий. А попробуйте-ка, имея всего сто бойцов, поохотиться за тевтонской верхушкой в индивидуальном порядке. Нет, сражение с херром Тойфелем за этот мир должно быть выиграно одним решительным ударом, а не затянуто до бесконечности беготней за каждым отдельным тевтонским функционером. Итак, именно в полдень в главном храме херра Тойфеля должен был обязательно собраться весь тевтонский бомонд, и именно в полдень мы должны были нанести туда свой визит.

А пока все шло своим чередом. После завтрака состоялось общее построение, торжественность момента портили только отсутствие полкового оркестра и боевого знамени, без которого не организуешь даже нормальное принятие присяги. Пошло бы даже знамя из того мира, из которого происходил контейнеровоз, но, к сожалению, боевые знамена грузовыми контейнерами не перевозят, а торговый «триколор» как-то не доставлял мне того трепета, как овеянные славой знамена полков, прошедшие множество битв. Но общего настроения это как-то не испортило. Полковой оркестр заменили громкоговорители штурмоносца, проигравшего «Прощанье славянки», потом я сказал выстроившимся в шеренги девицам прочувственную речь (как смог) о том, что мы выходим на бой с огромным злом, которое угрожает всему их миру и даже всему мирозданию, а посему их имена будут навечно внесены… и далее по тексту.

Уже в самом конце выступления я краем глаза заметил позади себя шевеление. Договорив, я обернулся и увидел, что рядом с Елизаветой Дмитриевной, Птицей, Колдуном и прочими нашими некомбатантами стоит мадам Кибела собственной персоной, при полном параде – в черной зубчатой короне и запахнутом черном плаще до пят, который делал ее похожей на Дарта Вейдера. А под плащом наверняка надет ее любимый «китайский» костюмчик.

Увидев, что я уже закончил свое выступление, она подошла и встала рядом со мной.

– Мои возлюбленные дочери, – рявкнула богиня своим зычным голосом, от которого в степи пригнулась трава, а с веток редких деревьев поднялись в воздух перепуганные птицы, – вам оказана величайшая честь выступить против самого воплощения мирового зла, бросившего тень на весь мир. Ваши новые командиры дали вам все необходимое для ведения это борьбы, новое оружие, новые умения и новую силу. Я дала вам жизнь, а теперь хочу вручить вашему командиру реликвию, омытую в крови бойцов, которые сражались, умерли, но не сдались врагу, породившему потом херра Тойфеля…

После этих слов Кибела сунула под свой плащ руку и вытащила оттуда какой-то довольно объемный сверток из ткани, похожей на брезент, и двумя руками протянула его мне. Взяв сверток в руки, по ощущениям я сразу понял, что это, и от этого понимания меня пробил холодный пот. Это было ОНО – то знамя, которое мы должны будем внести под своды храма херра Тойфеля. Ко мне подошли Змей, Кобра и Док; вчетвером мы сняли со знамени брезентовую упаковку и развернули алое полотнище, тут же гордо и величественно затрепетавшее на ветру. Оно казалось живым, это знамя – оно словно бы звало нас в праведный бой и вдохновляло на победу. Края его украшала золотая бахрома, а в центре полотнища красовалась темно-красная звезда, под которой золотой нитью были вышиты слова «119-й стрелковый полк»*. С обратной стороны знамени, тоже золотом, были вышиты серп и молот, а также лозунг «За нашу советскую родину», что торжественно и многозначительно сиял сейчас в лучах солнца. В нескольких местах знамя было пробито пулями, а вокруг отверстий расплылись бурые пятна запекшейся крови. Наитием я почувствовал, что мои товарищи исполнились священного трепета перед этим стягом – все-таки сильна была еще память о героизме наших предков; с молоком матери впитали мы, рожденные во второй половине двадцатого века, тот неукротимый дух нашего народа, что сражался с врагами до последней капли крови… И сейчас, глядя на этот стяг, ощущая священный трепет и душевный подъем, я словно бы слышал голоса тех героев, что пронесли его до самого конца; их души будто бы взывали к нам, потомкам, напоминая о нерушимой связи поколений и о том святом долге, что должны мы исполнить, вступая в битву со злом…