Анголим после некоторого раздумья кивнул.

 — Терис не узнала ничего лишнего?

 — Нет. Для этого совершенно не было причин. Это задание отличалось от остальных только сложностью и высоким положением жертвы. — Ложь давалась легко, подпитывая многолетним опытом общения с Анголимом. — Она даже не задавала вопросов про оружие.

 — Странно, что Винсент не попытался вмешаться. — Алвал Увани смотрел куда-то в пол, крутя в забинтованных пальцах висевший на шее амулет с темным камнем.

 — Он был не в курсе. — Голос не дрогнул, несмотря на с трудом загнанную подальше злость на вампира.

— Рад видеть тебя живым. — Винсент улыбнулся, не обратив внимание на то, что Спикер зашел без стука. — Если слухи не врут, Филида мертв. И Терис с тобой, я слышал ее голос.

 Он говорил искренне, алые глаза смотрели тепло, без тени тревоги. И, что хуже, без тени сомнения в своей правоте.

 — Винсент, ты сам обвинял меня в том, что я впутываю ее в решение своих проблем. — Лашанс тяжело оперся о стол. — Тогда какого скампа ты позволил ей уехать?

 — Она решила, что сможет помочь. — Винсент бережно отложил в сторону книгу. — Как ты себя чувствуешь?

 — Она решила? И ты просто так позволил ей взять оружие?

 — Я не стал ей мешать. Как видишь, все получилось.

 — Чудом. Опоздай я на минуту — ее бы уже убили.— Выдох отдавался болью в легких, и это помешало высказать все, что накопилось за время дороги.

 — Филида все равно был бы мертв. — Вампир являл собой воплощенную непреклонность. — Она сделала это ради тебя, она знала, на что идет.

 — Ты отвечал за нее, как и за всех остальных.— Руки до боли сжали край стола. — Ты должен был...

 — Я отвечал еще и за тебя. — Винсент не изменился в лице, но в голосе зазвучала граничащая с жесткостью строгость. — И, как бы ужасно это ни звучало, но твоя жизнь в разы ценнее. Ты сам знаешь, что Черная Рука не примет Очиву как Спикера или будет давить на нее, пока не сломает или не заставит сделать какую-то глупость, за которую ее убьют. Без тебя плохо будет всем. Я позволил Терис рискнуть. Хуже уже не стало бы, ты не находишь? — Вампир выдохнул, и огонь, зародившийся в его глазах, медленно погас. — И не думай, что мне было очень легко принять это решение.

 Анголим задумчиво крутил в пальцах перо, хмуря брови, Алвал Увани отрешенно любовался амулетом, Аркуэн продолжала прожигать взглядом. Дж`Гаста так и не появился. Вряд ли есть повод для беспокойства: случись с ним что-то, Слушатель начал бы с этого.

 — Да, иного объяснения тут нет... — Анголим отрешенно кивнул, как будто бы вопрос с Филидой перестал его занимать.

 — Значит, все решено?

 — Да, к тебе нет претензий. — Босмер даже выдавил подобие одобряющей улыбки, но она вышла какой-то кривой и нервной.

 — А Терис?

 — К ней тоже. Надеюсь, она и в дальнейшем будет проявлять себя так же.

 "Не дай Ситис".

 — Я об этом позабочусь. — Рука коснулась прислоненной к столу трости. — Я могу идти?

 Повисло молчание — неловкое, тяжелое. Слушатель стиснул в руках какой-то документ, Алвал Увани упорно глядел в стену, и только Аркуэн улыбалась, и теперь ее оскал внушал даже не тревогу, а страх.

 Слишком много злорадства для того, кто только что не добился обвинения и кому недавно спалили половину лица.

 — Есть еще одна вещь, которую мы должны сказать. — Данмер заговорил первым. Его слова звучали отрешенно и холодно, неестественно ровно, как будто бы где-то в душе он упорно давил все остатки эмоций. — Ты должен понять.

 — Вас с Тацкатом предали, — Слушатель наконец нашел в себе силы говорить, — иначе Филида не устроил бы облаву.

 — Я займусь этим. — Предательски дрогнула отпустившая трость рука. Это надолго. И Дагон с тем, что разговор затянется допоздна, в разы хуже чувство неизбежности катастрофы, которую сулил каждый разговор о предателях.

 — Только Альгмара знала все детали. Она все спланировала и уехала в Имперский Город, как только вы ушли на задание. Больше некому было донести.

 Лашанс промолчал, чувствуя, как новые проблемы обрушиваются сверху, ломают

 остатки привычной жизни и ставят слишком близко к тому, чтобы высказать все свои мысли Черной Руке.

 Теперь они считают виноватой ее. Глупо настолько, что можно было бы посмеяться, не зная, насколько далеко в своих преследованиях виновных способен пойти Слушатель. Хорошо, что Альга задерживается. Не исключено, что сбежала подальше сама, почуяв, что всю вину свалят на нее за неимением других подозреваемых.

 — Она не могла, вы понимаете? — Собственный голос прозвучал на удивление спокойно, подкрепленный уверенностью в собственных доводах. — Она работает на Братство сорок лет и ни разу не подводила...

 — На Мораг Тонг она работала не меньше. — Алвал Увани поднял глаза и сжал в руке амулет. — Ты знаешь, что она убила пятерых своих союзников, прежде чем ее загнали в угол и ей пришлось бежать с Винсентом.

 — И теперь ей даже некуда идти. Братство ее приняло, какой смысл ей нас предавать?

 — Смысл? Месть, быть может. Мораг Тонг убили ее сына, а мы — Корнелия. Насколько мне известно, она была привязана к нему. — Алые глаза данмера стали совсем колючими. — И не надо отрицать, что ты непричастен к смерти этого юноши. Мы все здесь палачи, когда призываем Ярость Ситиса, и она прекрасно это знала. Просто возможность поквитаться с тобой выдалась раньше, чем она добралась до нас.

 "Она не делала этого, я знаю." — Бессмысленный довод не прозвучал, когда вдруг дошло, что их аргументы вполне убедительны. Не для него, но им этого хватит, чтобы обвинить данмерку в чем угодно.

 — Даже если так... — Люсьен Лашанс набрал побольше воздуха, пытаясь найти хоть что-то, что хотя бы на время вразумило бы Слушателя. — Мы должны рассмотреть другие варианты. Дождаться возвращения Альги и выслушать ее. Она имеет право...

 — Люсьен, — тихий и мягкий на грани сочувствия голос Анголима заставил замолчать, — ты не совсем верно нас понял. Мы...пришли к этому выводу давно, как только узнали о смерти Тацката. И приняли меры.

 В ушах зазвенело, кольнуло болью в недавней ране, и только что твердый голос сорвался на хрип.

 — Где она?

 — Она решила не сдаваться без боя. — Аркуэн криво усмехнулась и отвела рукой волосы, демонстрируя обгоревшее ухо.

 Алвал Увани взглянул прямо и холодно, с уверенностью праведника.

 — Мы не могли оставлять ее в живых. Ты должен понять.

 Звенящая тишина, в которой тонут все остальные слова. Уже неважно. Кинжал на поясе. До Аркуэн — три шага по столу и еще секунда, чтобы перерезать ей глотку.

 И еще секунда до того, как Алвал Увани превратит его в пепел.

 — Что тут у тебя, отчет? — Данмерка весело скалилась, сидя на углу стола и болтая ногой. — Могу помочь с написанием. Сердце кровью обливается смотреть, как ты его третий день мучаешь. И это после такого задания… Может, тетушка Альга тебе поможет, а ты пока пойдешь помолишься о прощении? Я немного наслышана о деталях, такое только замаливать. </i>

 Она не могла. Кто угодно, но не она. Она должна была жить еще долго, увидеть своих правнуков в Скайриме, возвращаться в убежище с заданий и рассказывать о своей семье за бокалом вина или чашкой чая. Должна была со смехом вваливаться в комнату Винсента в любое время суток, ставить в неловкое положение новичков и отправлять их на кухню за едой, жалуясь на свой преклонный возраст. Должна была, несмотря на возраст, таскать Телендрил по ювелирным лавкам. Она должна была заходить в форт и громко сетовать на скрип костей скелетов, а потом долго доказывать, что школа разрушения куда практичнее некромантии. После споров она должна была пытаться что-то приготовить, и потом оставлять совершенно несъедобное варево, оправдываясь тем, что она алхимик и маг, и растрачиваться на кулинарию — не ее удел.

 Она слишком многое была должна, чтобы исчезнуть.

 — Мы не могли поступить иначе. — Чей-то голос долетел издалека, но было невозможно разобрать ни интонаций, ни того, кто это сказал. Тишина глотала обрывки фраз, куда-то исчез даже сам зал, осталась только глухая и вязкая темнота.