'Господи, о чем я думаю?! Мне надо размышлять, как с наименьшими потерями выйти из этого брака, а не мечтать затащить своего мужа в постель, чтоб использовать его там по прямому назначению'. Картины такого 'использования' промелькнули перед ее мысленным взором, и Настю бросило в жар. 'В конце концов, эксперимент надо довести до конца. Я ведь должна, вроде как, послужить 'толчком к возрождению мира'. Логично, что сделать это можно, только родив Северину сына и оставшись при этом в уме и твердой памяти. Сидя взаперти в поместье купца-батюшки, мир не возродишь! О, господи, это думаю я сама или мое взбесившееся либидо?' – судорожно размышляла Настя над концептуальными вопросами.
Уже поздно ночью, лежа в своей постели, Настя окончательно определилась с извечным русским вопросом 'Что делать?'. Еще в последний свой день на Земле она мечтала о муже, своем доме и детях. От перемены тел ее желания не изменились. Желания лишь уточнились: Настя хотела этого конкретного мужа, этот конкретный дом и конкретно магических деток. Свои шансы получить желаемое леди Таис оценивала, как хорошие. Мужу она явно нравится, за долгую жизнь и полюбить успеет. Благо, никаких магинь, которые могли бы стребовать себе ее супруга, в этом мире нет, да и очаровательные девы в окружении мужа отсутствуют. Отсутствие конкуренции – великая сила! Впрочем, Настя честно признавалась себе, что крутись вокруг мужа хоть дюжина прекрасных магичек, она бы все равно яростно боролась за свое, законное, и очень-очень нужное. Вывод: ответ на вопрос 'Что делать?' очень прост: превращать виртуальный брак в реальный. Итак, решение принято, дата назначена – первый день зимы, то есть завтра. Зачем откладывать? Настя никогда не делала целью всей жизни то, чего можно добиться за один день.
Вечером следующего дня Анастасия Николаевна, нынешняя Таис, судорожно готовилась к совращению собственного мужа:
'Так, ужин со свечами организовали. Вино и коньяк поставили. А если он не захочет выпить? Ему ведь завтра на работу! Нужно было на последний рабочий день отложить... Да что я, трезвого мужа соблазнить не сумею?! Чай, внешность мне не такая досталась, чтоб за водкой второй раз бегать пришлось! Я и без 'подогрева' хороша собой! Да-да! С самооценкой у меня порядок: мы, богини красоты, люди скромные! Записывающий амулет с музыкой приготовила. Выпьем, потанцуем и ... Черт! Маги же не танцуют! Они ведь на всякие там балы не ходят, из встреч вне дома и работы – только приемы в королевском дворце. Но людей-то туда редко зовут, тем более с дочерьми! Вряд ли маги на приемах друг с другом вальсируют! Так, спокойно! Только я могу умудриться простую задачу по соблазнению мужа превратить в безысходную ситуацию с кучей проблем!'
В это время, не подозревающий о метаниях жены Северин, сидел в кабинете, вспоминая злополучный список невест, врученный ему вчера отцом, и думал, что пора уже прямо сказать родным о своем решении не расставаться с Наилей. Девушка еще ничего не ответила на его вчерашнее предложение, но Северин был готов на что угодно, чтобы убедить ее остаться в его доме. Сегодня утром жена была задумчивой и рассеянной, было видно, что она напряженно о чем-то размышляет, и Северин верил, что Наиля примет верное решение. Вздохнув, Северин посмотрел на колбы, в которых кипела и булькала, переливаясь всеми оттенками красного, созданная им важнейшая смесь, и ясно понял, что полноценно работать он сегодня не сможет. Еще раз вздохнув, Северин махнул рукой и заморозил содержимое колб, накладывая на них заклинание температурного стазиса на сутки. 'Лучше разработки коллег почитаю', – решил маг, доставая папку последних институтских публикаций.
В это время в дверь громко постучали, и в комнату скорее ввалился, нежели вошел, малознакомый маг. Вошедший запер за собой дверь и развернулся к хозяину лаборатории. Северин вспомнил его имя – Талар Эдмин. Талар был его ровесником, но учился не в столичной школе, а где-то в южной провинции, и приехал в Тавию относительно недавно. В каждой руке Талара была бутыль крепкого коньяка. Маг, слегка пошатываясь, приблизился к столу Северина, и бухнул на него бутылки.
– Вот, – сказал лорд Эдмин и уселся в кресло напротив.
'Это сколько же он выпить уже успел? Чтобы маг дошел до такой кондиции, ему не меньше литра натощак выпить надо!' – подивился Северин.
– Что 'вот'? – спросил Таис у нежданного посетителя.
– Вот, давай вместе выпьем! Мы же с тобой – два сапога пара, приятели по горю общему, так сказать! Ты знаешь, что из всех столичных магов, только нас двоих этим летом окрутили-поженили? Слышал, тебе тоже не везет – жена до сих пор не забеременела. И у меня все также плохо! Но я лучше утоплюсь, чем на вторую попытку решусь! Ишь, какие хорошие законы для магов придуманы – в первом браке даже вторая попытка положена! В последующих браках – только один раз помучиться можно, а тут прям – даже два!
Талар откупорил бутылку и глотнул из горла. Северин прошел к лабораторному шкафу, достал два стеклянных стакана и молча поставил их на стол. Лорд Эдмин тут же наполнил их до краев; состояние у молодого мага явно было невменяемое. Эдмин облокотился локтями на стол и с силой сжал голову руками.
– Мне необходимо с кем-то поговорить! С кем-то, кто точно поймет! Иначе я рехнусь, как и моя 'супруга'! – глухо проговорил маг, с болью и отвращением выделив слово 'супруга'. – Я полгода живу, как в адском пекле! Я целитель, лекарь-маг, мы даем клятву никогда не причинять вред разумному существу, но я скоро не выдержу и самому себе причиню вред; правда, это вряд ли станет нарушением клятвы – сомневаюсь, что я еще остался разумным существом.
Талар хлебнул из стакана и продолжил, не обращая на Северина внимания, и, казалось, забыв о его присутствии рядом.
– Никогда не думал, что тихая робкая девчушка может превратиться в такого яростного монстра. И такого хитрого и изворотливого, с таким извращенным умом! Первые месяцы 'семейная жизнь' еще была терпимой: периоды затишья создавали мне хоть какую-то иллюзию нормальной жизни, мне даже нравилось целовать ее мягкие губы, прикасаться к ней... – лорд замолчал и еще раз хлебнул из стакана. – Но сейчас это сущий ад! Она не покидает меня ни на секунду, старается укусить везде, куда только дотянутся ее ручки, она орет и стонет под дверью моей комнаты, если я запираюсь, и старается выбить ее. На той неделе она проскользнула каким-то чудом в мой домашний кабинет и украла из шкафа ампулу с сильным снотворным. Лекарство она вылила в кастрюлю с супом, который был приготовлен для слуг, и никто – никто! – не заметил, что она была на кухне! Вечером я два часа приводил в себя всех домочадцев, будил их и снимал последствия сильнейшего отравления, а она, воспользовавшись сном прислуги и моей занятостью помощью им, вытащила из кармана дворецкого комплект запасных ключей от всех комнат. И тогда я даже закрыться от нее не мог! Она умудрялась открывать двери, даже если с другой стороны был вставлен второй ключ! Первым делом я велел сменить замок в спальне и даже засов на дверь приделать. Она две ночи побилась в дверь, а на следующую выскочила из окна столовой на улицу, выбила окно в моей спальне камнем и полезла на второй этаж, держась за вьющийся по стене сухой и замерзший, но крепкий плющ. И она смогла залезть в мое окно! Мне пришлось его распахнуть, чтоб она не поранилась. На этой неделе она подожгла с чердачного оконца шторы в библиотеке, дотянувшись до них длинной горящей палкой, чтобы заставить меня выбежать к ней из библиотеки! И все говорят, что это нормально! НОРМАЛЬНО!!!
Лорд Эдмин вскочил на ноги, одним махом опрокинул остатки коньяка себе в рот и запустил в стену лаборатории пустой стакан. По полу застучали стеклянные осколки. Северин с сожалением подумал, что магам-лекарям действительно очень трудно жить с сумасшедшей женой, куда сложнее, чем стихийникам, которые и огня не боятся, и воздушным силком жену скрутить и обездвижить могут. Целители были в принципе самыми беззащитными из магов, и мало что могли противопоставить людской злобе и коварству. Чисто теоретически, лекарь-маг мог одним взмахом ресниц остановить человеку сердце, но практически, ни один целитель никогда бы этого не сделал: помимо профессиональной этики, здесь играл свою роль и тот факт, что врачевателями становились самые добрые и лучшие из магов. Северину было бесконечно жаль Талара.