Таким образом, у пришельца могло возникнуть впечатление, что в доме все спят.

Кристоф медленно протянул руку к ближайшей полке, чтобы достать оттуда большой фонарь. Пальцами он дотронулся до металла. Взял фонарь в руку. И потянул его к себе.

Жест был слишком резким. Маленькая керамическая вазочка, украшавшая этажерку, с громким стуком упала на пол.

Кристоф задержал дыхание.

Но посетителя под окном он, должно быть, спугнул.

Гравий скрипнул.

Кристоф больше не колебался. Он бросился к подоконнику, перегнулся через него и направил яркий свет фонаря на аллею и на грядки.

Фонарь осветил белый гравий, вишню, куст сирени, кирпичные стены ограды в конце аллеи…

…И чью-то фигуру, мелькнувшую возле стены.

Слишком поздно!

Одним махом посетитель, крепко уцепившись, подтянулся и исчез за стеной.

Глава X. ГЭК

— Этот молодой человек очень мил! — сказал Эжен Бабилас.

— Да, очень мил, — повторил Гаэтан де Солис.

— Очень, очень мил, — добавила мадам Лежербье.

Краем глаза она посмотрела на свою соседку — почти незаметный румянец оживил лицо Иоланды.

— А есть ли у него какая-нибудь специальность помимо занятий литературой? — спросил Жан Луи Шассерио.

— Он учитель физкультуры, — ответил Гаэтан.

— Преподает в Коломбо, — уточнила Иоланда.

— И вы, можно сказать, соседи? — снова заговорил Бабилас.

— Все это замечательно, — сказала мадам Лежербье, — но не имеет никакого отношения к делу.

В то утро они собрались в директорском кабинете. Это было обычное рабочее совещание. Но конечно, основной темой обсуждения было все то же нападение.

— На самом деле, — снова заговорила мадам Лежербье, — беда не так уж велика… Рукопись Кентена нашлась.

— Простите! — сердито вскричал Шассерио. — Не все так просто! Была похищена другая рукопись, а мсье де Солис был оглушен! По справедливости надо бы…

— Отыскать виновного и найти рукопись этого милого юноши, не так ли?

Гаэтан де Солис кивнул головой.

— К тому же «Робинзоны с Ориноко» — хороший роман. Я даже удивился, насколько талантлив этот молодой человек. Мы должны ему помочь.

— Вы, безусловно, правы, — тихо сказала мадам Лежербье. Она повернулась к Эжену Бабиласу: — Кстати, дорогой мой, вы показали рукопись специалисту? Я говорю не о «Робинзонах с Ориноко», а о «Двенадцати тоннах бриллиантов».

— Да, да, в самом деле, — подхватил Шассерио. — Вы говорили, что один из ваших друзей — инженер…

Сидя за столом, Эжен Бабилас потирал свои круглые щеки.

— Я как раз собирался рассказать об этом. Один из моих добрых друзей, молодой человек, которому я полностью доверяю, работает инженером ГЭК.

— ГЭК? Что это такое? — удивился Шассерио.

— Главная электрохимическая компания. Это очень серьезная фирма. Руководство ее находится в Париже.

— Вы передали им рукопись Филибера Кентена? — довольно сухо спросил Шассерио.

— Да.

— Ну и что?

— Они были в курсе!

— Они были в курсе! — громко повторила Иоланда.

— Да. Учитель переписывался с ГЭК. Тут нет ничего необычного. Эта компания интересуется научными изысканиями подобного рода.

Иоланда слушала с напряженным вниманием.

— Вы хотите сказать, — спросила она, — что учитель передал ГЭК свой способ изготовления бриллиантов?

— Не совсем так. Как говорит мой друг, Кентен указал им некоторые главные направления поисков. Мой друг вкратце рассказал мне, в чем состоит проблема. Чтобы изготовить бриллиант, необходимо выполнить два условия…

— Нужны высокая температура и высокое давление, — перебил его Шассерио. — Это известно. Давление должно быть порядка сорока — пятидесяти тысяч атмосфер, а температура должна достигать тринадцати — пятнадцати тысяч градусов.

Бабилас даже присвистнул.

— Вы очень осведомлены, дорогой мой!

— Да нет! Вы это в любой энциклопедии найдете… — Шассерио нервно поправил свою бабочку. — Это элементарно.

Бабилас спокойно продолжал:

— Изготовление искусственных бриллиантов осуществимо лишь в очень небольших количествах.

— Еще до первой мировой войны французский химик Муасан получил кристаллы бриллианта… — дополнил Шассерио.

— Но при массовом производстве — я повторяю: массовом — это и есть нужное слово, — представьте себе все сложности! Если вы хотите получить что-нибудь, кроме крохотных кристаллов… Температура — это еще полбеды, но вот давление!.. Представьте себе емкость, которая подвергнется давлению в сорок пять тысяч атмосфер! И вот, насколько я понимаю, хитроумная находчивость учителя Кентена состоит не столько в новаторстве самого метода, сколько в особенностях технологии, в подготовке, так сказать, приемника…

— Он изобрел новый металл? — спросил Шассерио. — Дело в том, что вопрос температуры далеко не вторичен. Если специальные электрические печи позволяют достичь всего лишь от трех до четырех тысяч градусов, то существующие сейчас плазменные печи дают температуру до десяти и даже двадцати тысяч градусов, если не больше…

— Да, — сказал Бабилас. — Мой друг говорил мне об этих приборах. ГЭК их выпускает… Однако вы прекрасно разбираетесь в предмете, мой дорогой!

Коммерческий директор пожал плечами:

— Просто я прочел несколько статей по этому вопросу… Извините, я перебил вас. Вы ведь нам рассказывали о новом металле, открытом учителем?

— Нет, о новом металле я не говорил. На самом деле объяснения, которые представил мсье Кентен, не вполне понятны…

— И в рукописи ничего интересного не окажется?

— Я этого не утверждаю. Ее надо очень внимательно изучить.

Тут заговорила мадам Лежербье:

— В конце концов, это ведь не наше дело. Наше дело — судить, хорош ли роман, может ли он увлечь читателей. Тогда нужно его издать. Надеюсь, что наследник мсье Кентена возражать не будет…

Шассерио вдруг зарделся.

— Позвольте, позвольте, надо же подумать! Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в ответственности, которая лежит на нас! Предположите, что в этой рукописи действительно содержится рецепт получения дешевых бриллиантов… Весь мировой рынок будет потрясен. И не только рынок… Это ведь фантастично!

— Именно этого, как мне кажется, и хотел автор, — спокойно заметил Эжен Бабилас. — Вот почему отдельные личности и интересуются его рукописью…

Несколькими минутами позже мадам Лежербье и ее ученица уже сидели в производственном отделе.

— И все же, — вздохнула мадам Лежербье, — это не должно мешать нашей работе… Мсье де Солис передал мне две рукописи. Вот они: «Затерянные во льдах» и «Сокровища ацтеков»… Прежде всего их надо обсчитать. Один роман, как мне кажется, длинноват, другой, пожалуй, слишком короткий… — Она еще раз вздохнула и с нежностью посмотрела на Иоланду. — К несчастью, мы не можем запустить в производство рукопись вашего… милого земляка…

— Моего земляка?

— Ну да, вашего соседа по Коломбу…

— Он сказал мне, что копии у него нет. Есть только черновик, который теперь придется перепечатать… К тому же мсье де Солис предложил ему ряд поправок.

— Это хлопотно. И теперь затянется надолго. — Мадам Лежербье вручила девушке обе рукописи. — А пока сделайте обсчет этих двух романов. Я вас этому обучила. Считайте количество знаков и интервалов в строке, затем количество строк на странице… Собственно говоря, надо только несколько раз их перемножить, вот и все. Это работа нудная, но необходимая. Когда мы будем знать точный объем каждой рукописи, мы сможем подобрать шрифт.

— Но что же мы можем предпринять, — сказала девушка, — если «Сокровища ацтеков» маловаты по объему? Выберем более крупный шрифт?

— Можно так. А можно искусным образом разрядить текст… Знаете, что это значит — разрядить? Можно разрядить страницу, оставляя расстояния между строками… А можно разрядить целую книгу, оставляя пустые страницы — например, в конце глав…