Хозяин принес два кофе.

— Тихий у вас квартал, — негромко сказал Кристоф самым нейтральным тоном.

— Да, это сейчас… Но все может измениться. Здесь собираются строить целый городок в конце улицы Акаций.

— Надо же, на улице Акаций… Мы как раз идем оттуда, — заметила Иоланда. — Нам показали пустую квартиру, в доме номер четыре…

— В доме номер четыре? У мадам Кальмель?

— Ну да. Но к сожалению, надо подождать…

— А, понимаю, — доверчиво сказал хозяин. — Там жил бедный мсье Кентен…

— Учитель, кажется, — вставил Кристоф.

— Да, очень симпатичный человек. Он приходил сюда смотреть телевизор. Он был не очень заметным человеком, но его очень уважали…

— Он опыты ставил, да? — спросила Иоланда с невинным видом. — Мы видели его лабораторию.

Хозяин, возившийся за прилавком, вытер руки и подошел к своим собеседникам.

— Должен вам сказать, я всегда считал его настоящим ученым. Когда он что-нибудь объяснял про то или про это, все было здорово интересно. Он был очень скромный, но, безусловно, очень знающий. Я видел, как он с инженерами разговаривал. Здесь, у нас в квартале, есть завод электроприборов. Мсье Кентен объяснял им всякие вещи, так они прямо диву давались…

Кристоф допил кофе. Изо всех сил он старался сохранить безразличный вид. Он не хотел возбуждать подозрений у хозяина, но последние слова, сказанные тем, значили очень много.

— Он был специалист по электричеству?

— Хм… Не совсем… Он больше химией занимался… Он был очень сведущ в… как это называется… в минералогии. Стоило показать ему любой камешек, он тут же говорил, как он называется и какова его структура. Он ведь был не просто преподаватель, у него научная степень была… На пенсии он занялся опытами…

— Я бы еще чашечку выпила, — сказала Иоланда.

— Одну минутку…

Хозяин медленно вернулся за прилавок и зарядил машину «Эспрессо».

— Да, — прошептал Кристоф, будто размышляя вслух, — попадаются такие необыкновенные люди, о которых не говорят… Они слишком скромны…

Хозяин принес еще две чашечки кофе, затем подошел к двери.

— Теперь еще и дождь зарядил… Грустная весна!

Ливень все сильней хлестал по стеклам.

— Такому человеку, — сказал Кристоф, — необходим был друг, который продолжил бы его изыскания…

— Да, конечно, — сказал хозяин.

— А друзей у него не было?..

— Н… нет. Он нигде не бывал. Гулял иногда вдоль Сены или сюда приходил, смотреть телевизор.

Хозяин, казалось, был в замешательстве. Будто вопросы Кристофа, его настойчивое желание говорить об учителе Кентене пробудило в нем наконец подозрения.

Около четырех часов они вышли из кафе.

— Так вы к себе, мадемуазель Ламбер? — спросил молодой человек.

— Нет, я возвращаюсь на улицу Ришелье. Хочу рассказать о нашем визите в издательстве и дать им адрес наследника…

— Да, разумеется, наследник… Бедный профессор! Так, значит, вы будете издавать его книгу!

— Я об этом ничего не знаю. Но книга была принята. Почему бы ее не издать?

— Значит, вы подпишете договор с этим родственника?

— Почему же нет?

Кристоф вздохнул:

— Что до меня, я бы очень хотел сам подписать договор с издательством «Бабилас»…

— Вы подпишете его, я совершенно в этом уверена… А если не удастся найти рукопись, вы восстановите ее по черновикам.

Молодой человек сжал кулаки:

— Нет! Я ее найду! Эти мерзавцы мне ее отдадут. Я сам ее найду.

Иоланда озабоченно покачала головой:

— Пока что они исчезли, и у нас нет никаких улик.

— Никаких улик? Вы так думаете?

— Я, во всяком случае, никакой зацепки не вижу. Бандит или бандиты исчезли, не оставив и следа… Ну а проведенный нами небольшой опрос практически ничего не дал: ни мадам Кальмель, ни хозяин кафе Каролюс ничего нового не сказали. Учитель Кентен был человеком тихим. И нигде не бывал.

— Это мы еще посмотрим, — прошептал Кристоф. — Я еще зайду к Каролюсу. И может быть, кто-то из клиентов вспомнит что-нибудь существенное…

— Я надеюсь, вы будете держать меня в курсе?

— Разумеется. — Он взглянул на свои часы. — Мне надо спешить. У меня в четыре тридцать урок в коллеже Жюль-Ферри.

— Коллеж Жюль-Ферри? Я его знаю. Это недалеко от меня…

Они быстро пошли по бульвару. Кристоф обернулся.

— В чем дело? — спросила Иоланда, полушутя-полусерьезно. — Вы боитесь, что за нами следят?

— Не знаю. Но все-таки думаю, что мы должны быть настороже.

— Не пугайте меня!

Переступив порог издательства «Бабилас», Иоланда Ламбер попала в привычную атмосферу. В небольшом холле у двери сидели в ожидании приема посетители. Тут были и авторы, которые хотели встретиться с мсье де Солисом или мсье Бабиласом, и представители типографии или бумажной фабрики, предлагавшие свои услуги мадам Лежербье.

В своей прозрачной кабине телефонистка Арлетта без дела не сидела. Это был послеобеденный час пик. Курьеры прибывали из типографий с пакетами оттисков. Корректоры возвращали груды прочитанных листов.

Иоланда вошла в кабинет к мадам Лежербье; та разговаривала с невысоким вежливым человеком приличного вида, у него был мягкий голос и какой-то невыразительный — за толстыми стеклами очков — взгляд.

Мадам Лежербье представила их друг другу:

— Мсье Кулон, один из лучших наших корректоров… Мадемуазель Ламбер, она проходит у нас практику…

— Очень рад, мадемуазель, — сказал, поклонившись ей, маленький человечек.

Иоланда кивнула ему, затем спросила у мадам Лежербье:

— Мсье де Солис и мсье Бабилас меня не вызывали? Я только что из Коломба.

— Они сейчас на совещании… У вас что-нибудь новенькое?

— Увы, нет… Я…

— Мы поговорим обо всем этом чуть позже, — оборвала ее мадам Лежербье. — Я не хочу задерживать мсье Кулона.

— Я вас тоже долго не задержу, — скромно сказал корректор. — Я принес оттиски «Потерпевших бедствие в Кордильерах».

— И много вы нашли ошибок?

— Изрядное количество… Мне кажется, эта работа выполнена небрежнее, чем обычно… Должно быть, наборщик слишком торопился.

Мсье Кулон положил перед собой стопку отдельных листов — это были гранки — первые оттиски будущей книги.

— Здесь многовато опечаток, пропусков, заглавные буквы кое-где не набраны…

Он быстро просмотрел полосы корректуры.

— А автор прислал вам свои исправления?

— Да, вот они, — ответила мадам Лежербье. — Мы сейчас сверим их с вашими. Но я уверена, что он пропустил гораздо больше опечаток, чем вы. Писатели далеко не всегда хорошие корректоры.

— На странице пятьдесят восьмой допущена грубая ошибка при наборе… Сюда попал целый абзац с предыдущей страницы…

— Да, он заметил это…

— На странице семьдесят шестой, — продолжал корректор, — пять строк набрано курсивом, в начале страницы… А здесь должен быть прямой латинский шрифт — антиква.

— Конечно.

— В конце десятой главы, на странице сто восемьдесят седьмой, должно быть, пропустили несколько строк.

— Верно. Автор вписал недостающие строчки.

— Есть ли у вас другая корректура для меня?

— Нет, к сожалению. Один из моих наборщиков опаздывает. Я пришлю к вам курьера через день-два.

— К вашим услугам, — сказал мсье Кулон, вставая, чтобы попрощаться. Он повернулся к Иоланде. — Значит, отныне мадемуазель будет вашей помощницей?

— О, я еще совершенный дилетант в вашем деле, — запротестовала Иоланда. — Сейчас, глядя на корректуру, я поняла, что совсем не знаю корректорских знаков.

— Ну, это дело несложное, — улыбнулся мсье Кулон. — Вы их быстро запомните. Могу вам показать…

Мадам Лежербье поднялась со своего места.

— Прекрасная мысль, мсье Кулон, если у вас есть еще несколько минут… Мне просто необходимо сходить в бухгалтерию, разобраться со счетами.

Иоланда подошла к столу и села рядом с корректором. Он листал гранки «Потерпевших бедствие в Кордильерах».