– Питайся. Заслужила.

Постоял на пороге с охапкой сухих дров в руках, послушал крики и стенания растерянных потеряшек. Хреновая им ночка предстоит, врагу не пожелаешь.

Пламя светильников и открытый огонь жаровни, создали уют в большом помещении. Сняв с себя лишнюю тяжесть, и оставшись в рубахе и портах, вытянулся на лавке. В сон не тянуло, а вот раздумья бередили мозги. Прикрыл глаза и как наяву увидел…

«– Милый! Еле нашла тебя. Сырость запах скрадывает.

Лихого обнимала его девушка.

– Ты голяком. Замерзнешь!

– Ничего. Откуда ты узнал про меня?

– Секрет.

– И что теперь?

– А в чем проблема? Или от того что я знаю, для тебя что-то должно поменяться? Для меня нет.

– Ты самый-самый!

– Я знаю.

– Идем домой. Туман сегодня не истает».

Открыл глаза. Пустая комната и он один в ней. Опять прикрыл…

Снова лежал рядом с ней. Девичий голос баюкал.

«– …На Святую Русь пришло христианство, неспешно укрепилось во многих княжествах, пустило корни. Вместе со святыми на новые места переползла и нечисть, а вскоре как в Византии начались гонения на людей родной веры. Князь Черниговский особо постарался, это по его указке все языческие божества были сверзнуты с капищ и объявлены демонами.

– Что-то я не заметил особых притеснений. – Удивился. – Про князя не ведаю, но многие из его окружения славят богов славянских. Капища в стольном граде имеются, как впрочем и церквей много.

Белава прижавшись теснее ища, ладошкой погладила кожу на его груди у соска.

– Это потом князь на попятную пошел. Сначала изничтожил неугодных бояр, заставил похолопить вольных смердов. Дальше, больше. В своем княжестве крестил весь люд.

Вздохнула.

– Участи всего северянского племени не избежали и оборотни. Из божеств для простых людей и героев-богатырей родной земли, их заклеймили злыми демонами. Мой отец был служилым боярином, воин каких поискать, ко всему – оборотень-волк.

– Да ну!

– Странный ты, слушаешь, будто никогда не слыхал о чем баю.

– Ты говори-говори!

– Превращение в волка считается самым почитаемым. Этой участи не смогли избежать и оборотни. Из божеств и героев-богатырей они превратились в злых демонов. Он самый мудрый, могучий, сильный. Имя волка настолько священно, что его запрещалось произносить вслух всуе, а вместо этого волка называли „лютый“. Таким и был мой отец. Я совсем маленькая была, когда на поместье отца напали. Битва была жестокой, все наши родичи полегли. Пал и мой батюшка. Меня нянька вынесла из горящего терема. Спасла. Ватажку напавших отец успел отсечь руку. Теперь этот убийца обретается у стола черниговсого.

– Не Прозор ли?

– Он.

– Этот ублюдок и мне враг. Придет время, поквитаюсь.

– Поэтому, ты тот, кому я хочу передать искусство сильного духа и тела.

– Я должен дать клятву?

– Лежи.

Приподнявшись, склонилась над ним.

– На море-океане, на острове Руяне, на полой поляне светит месяц на осиновый пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня того ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц – золотые рожки! Расплавь стрелы каленые, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и всякого гада, чтоб они волка не брали, теплой шкуры его не драли. Бысть тебе не простым человеком Егором, а бысть воином-волком. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской!».

Открыл глаза, видение исчезло, но он вспомнил главное.

– Я помню, Белавушка! – Вырвался стон из уст Лиходеева. Вскочил на ноги. – Помню.

Вытащил из-за пазухи серебряный кругляш медальона, поцеловал подарок. В голос произнеся слова:

– Великий бог Род, покровитель Белавы, жены моей! Да не иссякнет помощь твоя! Тому быть, так есть и так будет. Прошу помощи у тебя. Хочу найти ее, прижать к груди и больше не отпускать от себя!

Наложил на себя знак Перуницы, стоял и ждал, что будет.

Талисман на ладони нагрелся, возникший лучик света отделившись от него, словно световая указка, уперся в стену помещения. Лиходеев проследил за его ходом. Как раньше не заметил? К бревну избы клинком ножа был пришпилен неровный лист плохой бумаги. Дернулся к нему, срывая со стены, вчитался в слова послания.

«Здрав и силен будь муж мой! – Значилось в написанном. – Думаю, что нашел сие послание к тебе. Сообщаю, что у тебя родилась дочь и глаза у нее по цвету и форме твои, а на правой щеке такое же родимое пятнышко как у меня. Она здорова, а вырастет будет красивой. Не знаю, удастся ли свидеться вновь, уж очень много препятствий судьба набросала меж нами. Ежели получится, найдешь. Завтра туман развеется. Прощай, любящая тебя, твоя жена Белава».

Вот так-так! И ведь вспоминал не единожды, да все дела отвлекали. Теперь у него есть в этом мире дочь, есть жена. Только где их искать?

Волнуясь, привыкая к новым мыслям присел на лавку. Не заметил как и уснул.

Глава 14

После случая на дороге, Лиходеев поумерил свой пыл. Отходившие войсковые колонны черниговского воинства, заполонили все пути ведущие в родное княжество. Пришлось одинокому всаднику пробираться лесными тропами, а в конечном итоге въехать на территорию княжества Переяславского. Так было проще и более безопасно.

Ехал вдоль самой границы Дикого поля. Начало июня на границе Руси выдалось засушливым и жарким. Степь за рекой, одетой в узкую полосу кустарника и колючей акации, смешанного леса и травяной поросли, из насыщенно-зеленой превратилась в ярко – салатную, поменяла на солнце окрас. В этом месте, обмелевший после схода половодья Псел, неспешно несущий свои воды к седому Днепру, образовывал затон, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде песчаными пляжами. Это не северная сторонушка с постоянными сменами погоды в течении одного дня. Здесь если наступило лето, то жарить солнце будет нестерпимо до самой осени, а редкие дожди, да что там дожди, даже ливни, обрызгав растительность не успеют напоить покрытую сетью трещин землю. Даже вода на реке создает прохладу и микроклимат только во второй половине ночи. Даже в курских землях попрохладнее будет, но там ведь леса.

Проезжая мимо песчаных дюн, образовавших пляж, наткнулся на кучную вереницу следов, как конных так и пеших людей. Любопытство пересилило все остальные чувства. Соскочил с лошади, прошел по песку, направляясь к берегу.

Вывод сделать не сложно. Выходило, что ворог числом в сотню конных воев, уводил полоном пеших людей, связанных по два десятка к каждой слеге. Перейдя реку, ушли в степь. Ну что за невезуха такая? Ехал бы подальше от берега, ничего этого не видел. Можно конечно самому себе привести довод, что их сотня, а ты один. Куда мол ты собрался переть, букашка? Так ведь совесть замучит. Это для аборигенов все славяне делятся на жителей своего и чужих княжеств, для него они все свои. Все русские люди.

Отпустив лошадь от себя, уселся на задницу в горячий песок у самой воды, глядел в степь, так и не мог на что либо решиться. Текучая вода уносила обрывки мыслей в голове, а желание скорей добраться до Курска, еще недавно было столь осуществимым, что хотелось ругаться матом. Ну?…

Эх, была, не была! Сам виноват, самому и расхлебывать. Сколько той жизни…

Сняв сбрую с лошади, отгоняя ударил ладонью по крупу. И сбрую и одежду с оружием завернув в холстину руками зарыл в песок у самого брода. Жив останется, откопает. Нож в чехле повесил на шею, как и в прошлый раз. Наложив на себя знак большой Перуницы, голышом перешел брод. На чужой земле перекинулся в иную ипостась. Сильный, огромный волчара, покрытый шерстью белого цвета, вышел на тропу войны.

Дикое поле, это не поле смерда засеянное зерном. Это бескрайнее море ковылей, балок и оврагов. Это редкие криницы и высокие курганы. Когда ветер гоняет волны по стеблям ковылей, любое движение издали, становится незаметным. Степь, это и есть само движение. Тот же ветер относит звуки конских копыт в стороны, рассеивает их, заставляет слиться со звуками пространства. Даже лошадь, идущая в галоп, превращается в невидимку для всех, кто удален от нее хотя бы на треть версты. Передвижение одинокого зверя, стало движением степного моря, потерялось в цвете и шуме ветра и трав. Вдалеке разглядел слегка чернеющую балку, убегающую в полуденном направлении длинной косой, кронами деревьев отрезавшую вид бескрайнего моря в Диком поле. Только криницы – родники, вырвавшиеся на поверхность земли, могли вырастить эту косу в бескрайней дали. Следы на не успевшей выровняться траве вели именно к ней.