Когда его ушей впервые достигли имена Александра Куиллса, Лайнела Леннокса и Оливера Сандерса, он вспомнил судебный процесс, имевший место в Ирландии два года назад. И теперь, узнав, что его жена оказалась сестрой одного из тех людей, Арчер счел это достаточным поводом для того, чтобы, к его огромному сожалению, аннулировать только что состоявшийся брак. Его удивлению и разочарованию не было конца, когда леди Лилиан начала смеятся, словно в истерике, срывая с пальца обручальное кольцо и возвращая ему, а затем выбежала в сад к матери и брату, чтобы сообщить им радостную новость. Без сомнения, леди Сильверстоун испытала не меньшее облегчение и пообещала Оливеру, что как только они покончат со всеми необходимыми формальностями, то тут же отправятся в Англию, чтобы, наконец, быть вместе.

Когда друзья в последний раз шли по дубовой аллее, их окутывал аромат гардений и эвкалиптов. Когда они уже почти достигли ворот, Лайнел краем глаза заметил нечто, заставившее его обернуться и снова встретиться с прячущимся в зарослях преследователем. Из-за одного из деревьев вышла Этель, но на этот раз не одна — ее сопровождала мамбо Альма.

От неожиданности, мужчина чуть не выпустил из рук багаж.

— Дайте мне пару минут, — попросил он остальных. Как он и предполагал, дамы пришли, чтобы поблагодарить их за все, что они сделали для Виолы и экипажа «Персефоны».

— Теперь мы можем быть уверены, что они, наконец, обрели покой, — произнесла мамбо Альма. — Да и моя мать тоже, хоть ей и пришлось ждать почти полвека.

— Вы с самого начала знали, что Виола жива, — скорее утверждая, чем спрашивая сказал Лайнел. — Почему вы не рассказали нам об этом тогда, на болоте?

— Потому что пообещала не рассказывать. Когда она вернулась в Ванделёр, однажды ночью я пришла в таверну поговорить с ней наедине и рассказала, что являюсь дочерью Мэй Куин, и что моя мать посвятила меня в тайну прежней владелицы плантации. Но Виола не знала, что мы все живем на болоте, не подозревала о том, что мы проводим ритуалы, чтобы контролировать ее сестру. Тебе не кажется, что у нее было право самой рассказать свою историю после того, как она молчала столько лет?

— Полагаю, что да… но, что вы будете делать теперь? Наконец, все закончилось и нет смысла оставаться жить на болоте, верно?

— Думаю, да, — вздохнула она. — Я уже говорила с Боем и остальными сегодня утром. Они согласны с тем, что наша миссия подошла к концу. Снова выйти во внешний мир будет для нас настоящим испытанием, но я уверена, что мы справимся.

Во время разговора она пристально смотрела на Лайнела, которому нетрудно было догадаться почему. Этой женщине не нужна была магия, чтобы читать мысли.

— Время еще не пришло, Леннокс. Удерживающие ее цепи сейчас слишком крепки, чтобы она могла их разорвать. Даже с твоей помощью…

— Оно никогда не придет, — вполголоса ответил Лайнел. — Я предупредил, что если она уйдет, я больше никогда не захочу ее видеть. В конце концов, скучно ей не будет: королевская свадьба в Будапеште, наследник, который не заставит себя долго ждать… Маловероятно, что у нее найдется время вспомнить обо мне.

Почему же он почувствовал такую горечь в этих словах, если последние несколько часов то и дело их себе повторял? Видимо, выражение его лица было понятно без слов: мамбо Альма подняла руку и провела по небритой щеке.

— Теодора и ты — вы словно две планеты, приговоренные сталкиваться на небосводе раз за разом, при этом не имея возможности покинуть каждый свою орбиту. Где бы вы ни были, всегда будете чувствовать взаимное притяжение. Это как первобытный магнетизм, почти космический. Ты никогда не сможешь отдалиться от нее, так же, как и она от тебя.

— Вам об этом рассказали ваши видения? — спросил Лайнел и, не дожидаясь ответа, добавил: — Если это так, то я ничего не хочу знать о нашем будущем, потому что ничто не изменит моего мнения. Она сделала свой выбор, я сделал свой. Нет смысла задаваться вопросом, что и как могло бы быть.

— Как пожелаешь, — мягко ответила мамбо. — Я ничего тебе не скажу, только имей в виду, что Теодора знает, что произойдет между вами. Она спросила меня об этом, когда мы были наедине тогда, в сердце болота, до того как ты к нам присоединился.

Лайнел хотел спросить не предсказания ли заставили Теодору оставить его, но предпочел не напрягать обстановку прощальной встречи. Он неловко погладил по головке Этель, тихо попрощался с мамбо Альмой и вернулся на тропу к молча ожидавшим его друзьям. Подойдя к воротам отеля, Лайнел, поразмыслив, решил обернуться и посмотреть там ли они, но их и след простыл. Ему оставалось лишь последовать за остальными к причалу, чувствуя комок в горле, напоминающий о том, что эта дверь закрылась для него навсегда.

Они добрались до Нью-Йорка, оттуда в Ливерпуль и, наконец, в Оксфорд. Настроение всех четверых сильно отличалось от того, что у них было во время поездки из Оксфорда в Новый Орлеан. Они с облегчением вышли на железнодорожной станции и осознали, что, так или иначе, путешествие подошло к концу. Вскоре они наняли машину и направились на юг. Оливер не мог дождаться встречи с Эйлиш, Александр и Вероника переживали за Лайнела и старались не оставлять его одного. С этого момента многое будет по-другому, хоть профессор пока и не мог ясно понять, дало ли им что-то последнее дело.

— Может, включим историю «Персефоны» в следующий номер «Сонных шпилей», — говорил он, пока они ехали в транспортном потоке по улицам города. Лето в Оксфорде вступило в свои права и жара выгнала многие семьи за город. — До сих пор мы ничего не писали о паранормальных явлениях в США и, может, это заинтересует наших читателей. Жаль, конечно, что это привлечет внимание к отелю Арчера. Не хотелось бы делать рекламу этому типу.

— Достаточно и того, что мы не будем упоминать эту белобрысую тварь, — буркнула Вероника. — Я не могла перестать о нем думать все это время.

— Я тоже, — признался Александр. — Я до сих пор поверить не могу, что мои подозрения подтвердились. У него за спиной сотни лет, а он по-прежнему выглядит как его предок Адоржан.

— Но если он реинкарнировался… поверить не могу, что говорю об этом… его тело остается тем же, — ответила Вероника. — Я имею в виду, что сейчас у него внешность юноши, но он должен был быть достаточно взрослым, чтобы переродиться снова и снова…

— Есть кое-что, о чем я давно хотел спросить, — обратился к Александру Оливер. — Той ночью ты сказал, что Константин невероятно похож как на Адоржана, так и на Ласло, что позволило тебе обо всем догадаться. Но мы никогда не видели князя Ласло, даже на портрете.

Александр так долго обдумывал как же ему обо всем рассказать, что не сразу ответил. Наконец, решив, что лучше покончить с этим побыстрее, запустил руку в карман жилета, вытащил маленький серебряный предмет и показал друзьям на раскрытой ладони.

— В этом медальоне — портрет князя Ласло. Я убежден, что вы его узнаете. Пару лет назад все мы ежедневно его видели.

— Это же медальон моей свекрови, — удивился Оливер. — Я узнал бы его где угодно.

— Действительно… Я помню, что ты решил оставить его себе незадолго до нашего отъезда из Ирландии, — кивнул Лайнел. — Почему ты никогда не говорил нам, что он скрывает?

Профессор не знал, что и сказать. Оливер осторожно открыл крышку медальона, чтобы рассмотреть маленькую акварель внутри, и несколько обескуражено произнес:

— Ничего не понимаю. Откуда мать Эйлиш знала князя Ласло? И зачем носила его изображение вместо фото покойного мужа?

— Здесь лишь надо сложить два и два, Оливер, — вступила разговор Вероника. — Разве это не очевидно?

Оливер открыл рот. Взглянул на Александра, словно надеясь, что он остановит племянницу, посмевшую высказать такую нелепость, но никаких опровержений не последовало. Профессору пришлось рассказать всю историю, пока они ехали Сент Олдейтс вслед за двумя экипажами и каретой, принадлежащей похоронной конторе, задерживавшими движение.

— Теперь все сходится, — Вероника взглянула на Оливера. — Теперь я понимаю, откуда у Эйлиш дар психометрии, почему она видит прошлое людей при прикосновении. Как же иначе, если она является дочерью подобного человека?