— Кому ты мешаешь в «Братстве», дорогой? — тихо прорычала она. — Уж не Чирони ли?

Ее подхватили чьи-то крепкие руки и подняли на ноги. Зад горел.

— Ушел, — мрачно констатировал Веззам и недобро посмотрел на десятника.

Пираф поднялся и взглянул на торчавшую из ягодицы Артанны стрелу.

— Кажется, я твой должник, Сотница, — хмыкнул он. — Когда-нибудь придется тебе отплатить.

— Сначала доживи.

Веззам поднял Артанну на руки и понес прочь из проклятого портового квартала, скрывшись за столбом едкого черного дыма. Из домов начали выбегать обеспокоенные пожаром горожане. Через несколько мгновений топот десятков ног смешал следы неудачливого убийцы с грязью.

— Госпожа не спит, ваша светлость, — златовласая латанийка изящно поклонилась, пропуская Грегора в покои посла.

Герцог учтиво улыбнулся.

— Сенешаль велел выкатить бочки с сидром. Ступай вниз и хорошенько повеселись, пока все не выпили. Мне нужно поговорить с послом перед отъездом. И не торопись возвращаться — беседа будет долгой.

Служанка застыла в нерешительности:

— Но, ваша светлость…

— Не бойся, — донеслось из глубины комнаты, — его светлость не опорочит мою честь, а с кувшином вина мы справимся и без твоей помощи. Иди же.

Волдхард одарил служанку многозначительным взглядом.

— Спасибо, ваша светлость, — сдавшись, снова поклонилась девушка и скрылась за дверью. Грегор передвинул засов, ограждая покои от непрошенных гостей.

Ириталь стояла у большого витражного окна, обращенного на северо-восток. Стрельчатые проемы занимали практически всю стену комнаты и прослыли достопримечательностью Эллисдора: три десятка лет назад Рольф Волдхард перестроил крыло господского дома ради одной лишь гостьи. Отец Грегора желал, чтобы вид из покоев его будущей супруги открывался на Вагранийский хребет. Тогда молодой лорд Рольф надеялся, что созерцание родных гор скрасит тоску будущей герцогини по родине. Женщину, ради которой затеялась эта грандиозная перестройка, звали Артанной нар Толл, и их с Рольфом брак должен был укрепить союз Ваг Рана и Хайлигланда.

Однако этого не случилось. Ириталь долго и безуспешно пыталась выяснить истинные причины расторжения договора, но нашла немного. Обрывки документов поведали послу, что вагранийцы первыми отказались от союза. Согласно официальной бумаге, хранившейся в канцелярии Эллисдора, Дом Толл был обвинен в измене государству и казнен в полном составе за исключением Артанны, ибо та в тот момент находилась в Хайлигланде. И хотя помолвка была расторгнута, вагранийка осталась в Эллисдоре, опасаясь расправы на родине. Поговаривали, что она даже стала любовницей герцога Рольфа и оставалась таковой до самой его смерти. Когда лорду Рольфу все же пришлось жениться на другой женщине, чужестранка Артанна избрала для себя военную карьеру, присягнула Рольфу и больше двадцати лет всюду следовала за своим лордом. Для вагранийцев подобное было в порядке вещей: во всем, что касалось войны, они не делали различий между мужчинами и женщинами. Однако избранный Артанной путь казался хайлигландцам, по меньшей мере, эксцентричным.

Все это случилось слишком давно, стерлось из памяти, обросло домыслами и легендами. Но большие витражные окна и по сей день служили напоминанием о ненаписанной истории, которую знал весь Хайлигланд и о которой менестрели слагали слезливые баллады. Законная жена Рольфа герцогиня Вивиана не провела в этих роскошных покоях ни единой ночи, испытывая глубочайшее презрение к женщине, которую по-настоящему любил ее супруг. Впрочем, и сама Артанна нар Толл, дабы не провоцировать слухи, была вынуждена переселиться в боле скромные апартаменты. Хотя, возможно, она просто не желала каждый день видеть Вагранийский хребет, за которым скрывался родной, но навеки недоступный край.

Теперь здесь гостила Ириталь.

Горный хребет, надежно отгородивший загадочное и недружелюбное государство вагранийцев от империи и Рундкара, подсвечивался вспышками молний. Бушевала гроза, сильный ветер метал лысые ветви деревьев из стороны в сторону. Несмотря на ярость стихии, внизу солдаты продолжали праздновать победу.

В камине догорали поленья. Грегор подбросил бросил еще пару, и огонь жадно набросился на сухое дерево. Ощутив приятное тепло, герцог снял накидку и с наслаждением потянулся: расставание с кольчугой было приятным, хотя он не раз признавался, что чувствовал себя без нее голым.

Латанийка обернулась, стараясь не показывать волнения.

— Точно не разбудил тебя?

— Я и не собиралась ложиться. Надеялась, что ты зайдешь.

— Как же иначе?

Ириталь хмуро взглянула на дверь.

— Барон слишком пристально за нами следит. Ты уверен, что можешь ему доверять?

— Я верю ему больше, чем собственной матери. Альдор ден Граувер не раз был готов отдать за меня жизнь еще в Ордене.

Грегор подошел к столу и налил два бокала еще теплого вина с пряностями. Ириталь расположилась возле камина. Ее длинные золотистые волосы, переплетенные хитроумными косами, украшали цветы подснежников. Свет от камина обрисовал точеный профиль девушки. Герцог, не скрывая восхищения, смотрел на возлюбленную, но сейчас эта нежность лишь усугубляла тревогу Ириталь.

— Я скучал.

Посол сделала глоток вина и вымученно улыбнулась.

— И я, — ее голос предательски задрожал. — Прощание с императором состоится перед заседанием Малого совета?

— Думаю, да.

Ириталь поставила нетронутый бокал на стол и закрыла лицо руками, пытаясь скрыть слезы.

— Нужно было с самого начала послать латанийских лекарей в Миссолен, чтобы те следили за здоровьем императора. Следовало подумать об этом раньше. Проклятье! Теперь все покатилось к черту!

Грегор сел рядом с послом и крепко обнял ее.

— Видимо, богу было угодно видеть Маргия в своих Хрустальных чертогах раньше, чем нам того хотелось. Ты же знаешь, Хранитель ничего не делает просто так. — Ириталь кивнула и робко взяла возлюбленного за руку. Пламя камина отражалось в начищенных золоченых пуговицах синей рубашки, так подходившей к глазам герцога. — Грегор мягко сжал миниатюрную ладонь латанийки. — Оставь эти мысли. Иногда трагедия неизбежна. Мне жаль дядю, хоть мы и виделись всего трижды за всю мою недолгую жизнь. Я лишь надеюсь, что сейчас его дух спокоен. Лучшее, что мы можем сделать в память о почившем императоре и во славу Хранителя — не допустить беспорядка, который наступит из-за споров претендентов на трон.

— Мы уже его допустили. То, что мы с тобой творим, уже нарушило должный порядок. Я — нареченная следующего императора и не имела права поддаваться чувствам. Но сделала это, когда встретила тебя.

Грегор прикоснулся губами к соленой щеке латанийки. Ириталь знала, что любое проявление нежности требовало от него колоссальных усилий и была благодарна за попытку. Но сейчас это не успокаивало.

— Я ведь тоже нарушил клятву, — прошептал он ей на ухо. — Я был посвящен в рыцари Ордена, дал обеты… Я не имел права любить никого, кроме Хранителя. А потом встретил тебя и просто не смог ничего с собой поделать.

Ириталь отстранилась.

— Но ты покинул Орден, и с тебя сняли целибат. Теперь ты можешь любить кого хочешь.

— Сняли, когда умер отец, — согласился Волдхард. — Не могли же они отдать герцогскую тиару человеку, у которого клятв больше, чем струпьев у чумного. Но ты не права, утверждая, что я могу любить кого захочу. В моей душе есть место лишь для Хранителя и тебя.

Ириталь молчала. Мрачные мысли не вылетали из головы, страх за будущее не давал покоя. Грегор приходился Маргию племянником, но стоял ниже Демоса из Дома Деватон. Герцог Бельтерианский, высокомерная выскочка с обгорелым лицом — вот кто метил в императоры. И, в отличие от Грегора Волдхарда, Горелый лорд был куда изобретательнее, когда дело касалось политических интриг. Деватон не раз доказывал двору что знал, за какие нитки следует дернуть, дабы получить желаемое. И если он захочет трон… Ириталь всем нутром содрогалась от одной мысли, что достанется этому чахлому уроду. Нет, только не ему.