– Я вряд ли дотяну до утра, но знай, что все решится этой ночью. И вот тебе мое завещание, – сказал король Эдвард, и его глаза наполнились слезами.

– Не дай сломить себя никаким силам, и пусть твердость духа пребудет с тобой. Запомни, Конах не успокоится, пока не уничтожит последнего живущего на земле человека. Если бы я мог, я открыл бы тебе, откуда мне это известно. Но жизнь у тебя будет долгая, и ты не раз убедишься в правоте моих слов. Помни же, что Конах, и то, что за ним стоит, – злейшие враги человечества. Поклянись… – король, собрав последние силы, приподнялся на локтях, чтобы заглянуть мне в глаза, – что всю свою жизнь посвятишь борьбе против этого врага человечества. Поклянись, что не предашь и не свернешь с этого пути. И еще… – у короля совершенно не осталось сил, из горла вырвался хрип, он закашлялся и рухнул на подушку. – Знай, придет время и явится избавитель мира. Борьба будет еще более жестокой, чем сейчас, но ты должен помочь ему. Поклянись… – из последних сил выговорил король и, откинувшись на подушки, замер.

Миракл замолчал и, стараясь не встречаться взглядом с Квентином, отвел к окну глаза, в которых стояли слезы. И долго смотрел, как яркое заходящее солнце медленно закатывается за край земли.

– И я поклялся, – не поворачивая головы, сказал он и замолчал надолго.

– Вы победили? – прервал молчание Квентин.

– Я вышел из палатки короля. Стояла глубокая ночь, луна на небе светила ярко, и поле боя, усеянное тысячами тел, было хорошо видно. Мне никогда не забыть лунных отблесков, что играли на рыцарских доспехах павших воинов, отражаясь в них тысячами бликов, словно все поле было усеяно чешуйками гигантской рыбы.

Слышались стоны раненых. Сражение продолжалось до темноты, и их не всех еще успели убрать с поля боя. Многие из них так и не пережили этой ночи. Оставшиеся в живых отдыхали, рассевшись кучками возле ярко пылающих костров. Стояла непривычная для такого большого скопления людей тишина: не было слышно ни криков, ни вспышек смеха, ни песен, даже разговоры, и те были не слышны. Люди молчали и выглядели совершенно вымотанными и подавленными. Такая армия не стоила ни гроша, и я понял, что нечего и задумываться о предстоящем сражении на завтра. У противника дела обстояли не лучше. Из их лагеря тоже не доносилось ни звука.

Король Эдвард умер, но большинство солдат и командиров этого не знали. Что будет, если они узнают об этом? Да еще в ночь после неудачного сражения. Ясно, что это известие не послужит поднятию их боевого духа. Значит, завтра нам оставалось вкусить только один плод – горький плод поражения, независимо от того, будет завтра бой или нет. Кроме того, было неизвестно, что еще задумал Конах.

И тогда я решил предпринять кое-что, что было в моих силах. Я не плохо разбирался в боевой магии и решил, что настало время использовать ее секреты. Враг мог напасть неожиданно, а следовательно, нужно было подготовиться к этому. Я произнес магическую формулу, и в воздух взвились мои дозорные – огненные птицы. Если бы противник попытался пойти в наступление, они тотчас бы ринулись на него с высоты, обнаруживая, тем самым, место атаки. Затем я достал и бросил в направлении врага горсть жуков-скарабеев. Они мгновенно увеличились в размерах и, светясь голубоватыми огоньками, помчались в сторону неприятеля. Там они зароются в землю, и если противник посмеет незаметно подкрасться к нашим позициям, исполнят роль самонаводящихся мин. Что еще я мог сделать? Произнести довольно сильное круговое заклинание, о котором тебе без сомнения известно, сейчас его примитивный вариант изучают во всех школах. Вот, пожалуй, и все. Я понимал, что всего этого явно недостаточно, но настроение, царившее в нашей армии, невольно передалось и мне. Ощущение того, что все наши усилия тщетны, все более овладевало мной. Но я недооценил коварство Конаха.

Время незаметно приближалось к рассвету. Звезды стали светить ярче, а навалившийся сон почти одолел меня, когда я заметил подле себя какое-то вращение воздуха. Возле меня возник маленький вихрь, словно бы спрессованный из темноты, пронизанной тонкими молниями. От неожиданности я вскочил на ноги и уже собирался произнести заклинание, вызывающее огненного телохранителя, когда передо мной, выкристаллизовавшись из темноты, предстала фигура, облаченная в длинный балахон с низко надвинутым на лицо капюшоном. Сомневаться не приходилось, передо мной был сам Конах. Как сумел он пробраться в наш лагерь, обойдя все магические ловушки, для меня остается секретом и по сей день, хотя мои знания с той поры значительно углубились. Видимо, его искусство, в отличие от традиционных школ, основано на иных принципах.

– Что ж, многое, в особенности эти огненные птицы, придумано неплохо, – произнес он голосом тихим, но таким низким и рокочущим, что сердце у меня подпрыгнуло и замерло. – Но основная твоя ошибка состоит в том, что ты, как и все другие, используешь шаблоны и не можешь вырваться из порочного круга заблуждений. И мне приходится делать все, чтобы помочь вам освободиться от этих навязчивых стереотипов, – густо захохотал он.

– Но я все более убеждаюсь в том, – продолжал Конах, – что все вы неблагодарные ученики, и либо ленитесь, либо не желаете ничему учиться. Поэтому мне и приходится время от времени вас наказывать, как и подобает добросовестному и ответственному учителю. Но я не держу зла на заблудших и своенравных учеников и до последней возможности пытаюсь наставить их на путь истинный.

– Зачем ты пришел? – выкрикнул я, опомнившись от оцепенения. Конах злобно сверкнул глазами из-под капюшона и продолжил:

– Я пришел к заблудшим своим овцам, чтобы попытаться в последний раз спасти их, – он говорил ровно и невыразительно, но четко и с паузами, чтобы до меня определенно дошел смысл его слов. – Многие из вас не доживут до утра, и обещаю: никто из вас не увидит завтрашнего заката. Король Эдвард мертв, а боевой дух вашего войска сломлен. Я предлагаю вам сохранить ваши жизни. Я даже не требую того, чтобы вы сдались в плен. Вы просто должны разойтись спокойно, тихо и мирно. Сделать это вы должны в ближайшие два часа, до рассвета. Ответ я хочу получить через час. В течение последнего оставшегося до рассвета часа большая часть ваших людей будет уничтожена, оставшихся в живых утром прикончат мои воины. Ты, Миракл, должен довести мое предложение до командиров. Теперь, когда мертв ваш безумный король, я думаю, в ваших рядах должны найтись здравомыслящие люди, – Конах сделал долгую паузу и уставился на меня взглядом немигающих глаз, в которых затаились злобные звери. Я даже слышал, как он дышит – звук был такой, будто воздух качают мехами.

– Что же касается тебя, Миракл, я никогда не сомневался в твоих талантах. Мне нужны такие люди, как ты. Ты искусный маг, и поверь, я не бросаюсь такими словами. Если будешь со мной, на всю жизнь обеспечишь себе величие и власть. Зная твою одержимость наукой, могу сказать, что перед тобой откроются такие горизонты нового знания, о которых ты и не смел мечтать. Тебе будет доступно все, включая и знания Древней эпохи. Весь мир, трепеща, падет к твоим ногам. Истинно говорю тебе, займешь место по правую руку подле меня. Сделаю тебя первым маршалом и наместником и распахну перед тобой сокровищницу знаний.

И все это за одну небольшую услугу: уговори воинов Эдварда сложить оружие. Подумай, сколько невинных людей ты спасешь от гибели, если согласишься на мое предложение. Даю тебе один час. – Я попытался тотчас ответить ему, но он предостерегающе поднял руку, и от него повеяло таким холодом и властностью, что я тут же осекся.

– Первые слова идут не от ума, – сказал Конах. – У тебя будет целый час на размышления. Я пришел с миром, но через час приду с мечом, и тогда все будет кончено.

Черный вихрь снова волчком закрутился вокруг меня и исчез, а я остался стоять на наших передовых позициях перед полем, усеянном мертвыми телами.

Я знал, что будет дальше. Даже если утром наша армия вступит в бой, его исход был уже предрешен. Но я не мог пойти и объявить командирам о предложении Конаха – это было бы равносильно предательству. Я знал, что многие командиры колеблются, а это предложение окончательно бы внесло дезорганизацию в наши ряды. Нет, я не мог так поступить: всего полчаса назад я стоял перед постелью умирающего короля и клялся ему в верности. «Будь, что будет, – решил я. – У меня есть час, чтобы нанести решающий магический удар».