– Да, жаркий был денек! – удовлетворенно произнес он и посмотрел в небо, откуда в бессильной ярости исходил Небесный Огонь.

– Ну, ничего, скоро мы тебя погасим!

Он перевел взгляд вниз на раскаленную горячим солнцем и выжженную Небесным Огнем степь. И в этот момент ему показалось, что не в далеке от холма промелькнула какая-то тень. Даже не тень, а так: неуловимое движение искаженного горячего воздуха.

«Мало ли чего ни бывает в степи, разогретой солнцем, – подумал Его Святейшество. – Ничего особенного: преломление лучей, отраженный блик, фата-мограна».

Но за то короткое мгновение, в течении которого все это продолжалось, недоброе предчувствие укололо его.

– Кто выпьет – приобщится ко мне. Станет моей плотью и кровью и сядет одесную от меня… – очень Древние слова сами собой всплывали у него в памяти. Где и когда он их слышал, он не мог вспомнить. – Истинно говорю вам…

Но договорить он не успел. Яркая вспышка света озарила холм, до мельчайших подробностей высветив все, что на нем находилось: шатер, людей, кубок багряной жидкости в руках Конаха и самую ничтожную травинку.

– Что это?! – все вздрогнули, обратив взор к небу, где, затмевая свет солнца, сияла новая звезда.

Свет ее был настолько ярок, что люди позакрывали руки ладонями. И только Его Святейшество остался стоять, как был, с кубком в руке. Он не привык, чтобы его перебивали, особенно в такой день, и решил, несмотря ни на что, закончить свою проповедь:

– Тогда наступит на земле наступит царствие…

«Не в это жизни…» – послышался ему какой-то сдавленный шепчущий голос.

– Что не в этой жизни? – удивленно переспросил он.

«Наступит твое царствие…», – прошептал голос.

И в этот момент в глаза Конаху ударила вспышка новой звезды – такая яркая, как солнце, как миллион солнц.

Свет ослепительный, ощутимо давящий на глаза, заливал все его существо, и Конах ощутил, как в голове у него испуганно шевельнулся отросток Великого Разума Зерга.

А еще краем ускользающего сознания он вдруг уловил какой-то звук, резкий и отрывистый, как удар хлыста. Звук из его далекого давно позабытого прошлого.

«Чуть ниже и левее…» – прошептал отросток Великого Разума Зерга, направляя пулю.

Конах даже не успел удивиться, как его вдруг резко отбросило и опрокинуло на спину.

«Хороший выстрел!» – прошелестел в умирающем мозгу Конаха сдавленный голос.

Смотреть на яркий свет было мучительно больно: новое солнце слепило его, а он, как ни старался, никак не мог прикрыть глаза, чтобы избежать этого непереносимого, выжигающего душу, сияния. Так и лежал навзничь, раскинув руки в стороны и уставясь на яркую звезду эльфидов неподвижным остекленевшим взором.

– Хороший выстрел! – сказала Лора и, облегченно вздохнув, опустила винтовку. Свое дело она сделала.

Эрлиер вновь забился и затрепетал на груди Квентина. Он открыл крышечку. Перед ним снова был холм, на котором находился Конах. Но теперь картинка разительно переменилась. Яркий луч света освещал всю вершину холма, как мощный прожектор сцену, на которой измученные актеры доигрывали последний акт надоевшей пьесы. Квентин сразу все понял.

– Джордан, скорее сюда! – закричал он. Распластавшись на земле, раскинув руки в стороны, лежала фигурка человека в черной сутане. Над ним столпились другие фигурки, отталкивая и мешая друг другу. По всему было видно, что они охвачены смятением и паникой.

– Что это? – подошел Джордан.

– Конах мертв! – Квентин посмотрел в лицо Джордана, глаза принца светились непосредственной радостью.

– Не может быть!

– Вон он лежит, видишь? Это Конах! – уверенно заявил Квентин.

– Надо еще проверить…

– Ничего не надо проверять, все и так ясно! Ты сам скоро все поймешь.

Джордан недоверчиво посмотрел на Квентина, ему очень хотелось бы верить словам этого восторженного юноши, но опыт и врожденная критичность не позволяли этого сделать. Да и, кроме того, сколько уже раз хоронили Конаха…

– Кто же это сделал?

– Не знаю. Но мы с тобой поступили правильно, что осветили этот холм. Вот все и свершилось!

– Похоже на этот раз ты прав… – Джордан взглянул на экран монитора, направленного на город Магоч.

Ультралиски пробили бреши в стенах крепости, но внезапно остановились, и зерлинги, ворвавшиеся на улицы города, тоже почему-то замешкались. До этого они яростно сражались, кучами набрасываясь на редеющих защитников Терраны, но теперь остановились, словно бы в нерешительности прислушиваясь к чему-то.

Командоры, которые доставляли десант в нужные места, теперь беспорядочно кружили над полем боя. По всему было видно, что в рядах противника возникло замешательство.

– Смотри, они остановились! Ведь приказы теперь отдавать некому, – заметил Квентин.

На улицах города, в самом центре сражения, тоже почувствовали это:

– А ну, братцы, навались! – командиры ополченцев отходили от шока отступления. – Бей тварей!

И с городских стен, с крыш домов, из-за баррикад и укреплений на чудовищ обрушился град стрел, камней и копий.

– Вперед в атаку! – закричал какой-то молодой пехотный командир, помогая людям окончательно сбросить с себя испуганное оцепенение. – Зададим им жару!

Воины с мечами, копьями и алебардами бросились на оторопевших зерлингов и гидралисков. И эти отвратительные твари, прекратив всякое сопротивление, побежали, как и громадные туши ультралисков, которые, словно гигантские тюлени, отползали назад под градом обрушивающихся на них ударов. За ними и гоблины попятились назад, лениво и неуклюже отмахиваясь своими дубинами и палицами.

– Ура! – разнеслось над Магочем. Ополчение и горожане устремились в атаку.

И тут помог флот, уцелевший после ночной битвы.

Альдор несколько треножников передал на корабли. И теперь флот Терраны вел прицельный огонь сверкающими шарами по отступающим в панике зергам.

И только воины гвардии Священного престола меньше других поддались панике. Их шеренги, ощетинившиеся частоколом копий, все еще маршировали к Магочу. Уже даже гоблины остановились, тупо оглядываясь друг на друга, как бы вопрошая, что же дальше-то делать, а гвардия Конаха по-прежнему неумолимо продолжала надвигаться на Магоч. Нет, прав был все-таки Его Святейшество, приберегая свои лучшие резервы на крайний случай.

И тут король Стефан, который наблюдал за исходом битвы с высоты одной из крепостных башен, решился-таки наконец.

– У нас еще осталась конница в резерве? – спросил он Гира, начальника своей личной гвардии.

– Да, Ваше Величество.

– Тогда давай, дружок, я на тебя рассчитываю… – по-отечески ласково заглянул он в глаза Гиру.

– Но, Ваше Величество… – замялся было Гир. И тут король с резким визгом перебил его:

– Конницу в бой! Всю, мать твою так! Смети солдат Конаха, немедленно!

Гир даже отшатнулся, такого от короля он не ожидал. Боясь повернуться к королю спиной, он испуганно попятился толстым задом.

– Давай быстро, иначе упустим победу! Мою победу… – добавил король.

Застоявшаяся королевская конница вылетела на оперативный простор.

«Ох, и что это была за рубка! – вспоминали потом бывалые ветераны. – Тысячи разных тварей порубали мы в капусту за несколько часов! Да уж, давненько не знавала конница Терраны такой славной рубки. Ну и отвели ж мы душу!»

– Смотри, Джордан, конница пошла, – обратил внимание Квентин.

– Вижу, – удовлетворенно заметил Джордан. – Давай-ка поможем им сверху.

И весь огонь они сосредоточили на непобедимой доселе гвардии Конаха. Поработали они на славу, и когда подлетела кавалерия короля Стефана, на ее долю выпало лишь преследовать и добивать в степи разрозненные части некогда грозной и непобедимой гвардии Священного престола.

Исход сражения был уже ясен и понятен. Воинство Конаха было полностью деморализовано и рассеянно.

Квентин откинулся в мягком кресле и теперь уже как-то вальяжно и расслабленно нажимал на кнопку джойстика, выбирая цели по своему усмотрению.