– Вы скоро заговорите, как антигалактисты, – заметил Генри.

– Только не антигалактисты. Вспомните хотя бы, чем закончилась их выходка в Мостаре. Угрохали тысячи человек, и все. Нет, если мы хотим что-нибудь изменить, тут нужен другой подход, – сказал Барт.

– Не знаю, Барт. Люди просто хотят хорошо жить. И зарабатывать деньги, чтобы жить еще лучше. Вот и вся философия этого мира. Людей больше ничего не интересует, – возразил Генри. – Все остальные социальные схемы и утопии потерпели крах. И ты это прекрасно знаешь.

– Схема действительно простая, Генри. Можешь спросить о ней у Кэрри, чьи родители рыли руду на Альбукерте и хотели к старости скопить на клочок земли и построить дом на Земле. Но и этого не смогли сделать. Загнулись в этих пещерах. А в это время кто-то, кто контролировал прииски, скупал себе целые планеты, нафаршированные полезными ископаемыми.

– Не надо так, Барт. Я понимаю, что этот мир далек от совершенства. Но ведь по-иному мы жить не умеем. И теперь, когда всем нам грозит опасность, мы должны думать о том, как спасти мир и что делать дальше.

– А нужен ли такой мир, Генри? Может быть, пока не поздно, свалить отсюда на какую-нибудь колонию?

– Ты шутишь, Барт! Погибнут миллиарды людей!

– Они сами виноваты в своей гибели. Это они спокойно наблюдали, как на Земле взращивается этот порядок.

– Но ведь люди не знали!

– Стоило им только открыть глаза, и они бы увидели все. Этот Зорг как наказание нам, как десять казней египетских, чтобы мы могли открыть глаза и увидеть все, что творится вокруг нас!

– Нельзя так, Барт, ты жесток! – воскликнула Кэрри. – А как же дети, они тоже погибнут вместе со всем миром? Они-то в чем провинились?

– Вина их родителей падет на них. Вина в том, что знали, к чему катится мир, и сознательно допустили это.

– Тогда, может, развернемся, Барт? – спросил Крис. – Ну его на фиг, этого Зорга и эту базу. Пусть храмовники сами разбираются с зоргами, а нас забросят куда-нибудь подальше, на какой-нибудь из их благоустроенных миров?

– Не надо передергивать, Крис. Просто человечество, все люди должны осознать, в каком мире, с какими ценностями и идеалами они живут, и сделать соответствующие выводы. А мы должны помочь им в этом.

– Барт в чем-то прав, – сказал Джим. – Дальше так продолжаться не может. Я вот о чем сейчас подумал: Зорг – это животное. Хищник. А хищник всегда выбирает самое уязвимое животное в стаде. Больное, слабое или уродливое. Не потому ли он выбрал наш мир, что мы в чем-то проявили слабину, разобщенность и теперь представляем легкую для него добычу? В каком-то смысле это действительно знак, индикатор, что наш мир больной и переживает не лучшие времена. Но в наших силах изменить ситуацию к лучшему.

– Как, Джим? – со скепсисом спросил Генри.

– Давайте сначала разберемся с Зоргом, а потом подумаем, как это сделать. Как бы там ни было, события в Мостаре показали, что люди многое поняли и готовы идти в бой. Надо только им объяснить, как это лучше сделать.

– Собираешься к антигалактистам, Джим?

– Это даже не смешно. Их лидеры опростоволосились.

– Тогда что будем делать?

– Сначала – Зорг, а там посмотрим.

Земля.

Азиатский сектор. Храм Первичного Творения, Тибет

По другую сторону портала было такое же текучее белое сияние, и Зоран без труда перешагнул его. Он очутился в золотой клетке, окружающей портал. Масляные лампы, укрепленные на перекладинах клетки, не могли рассеять мрак большого зала и освещали только небольшой участок непосредственно перед порталом. Зоран подергал дверцу клетки. Закрыто. Это ему не понравилось. Слишком уж походило на ловушку. Он сильнее подергал дверцу, но и на этот раз она не поддалась, отозвавшись металлическим стуком. В это время в темной глубине подвала раздались шаги, и в круге света появился человек в желтом шелковом халате с наголо выбритой головой. На его широком лице играла улыбка.

– Мы ждали тебя, юноша, – ласково сказал человек в халате. – Меня зовут Соджо-лама. Я настоятель этого самого старого на Земле храма.

– Выпустите меня отсюда, – недовольно пробурчал Зоран.

– Сначала мы должны удостовериться, кто перед нами. Друг или враг. Мы ведь не знаем, зачем ты пришел сюда.

Зоран скосил взгляд на свою белую рубашку, изрезанную и залитую кровью.

– На меня напали. Я стал убегать и увидел камень. По его поверхности бежали волны. Я увидел, как моя рука погружается в камень, и шагнул в него.

– Кто тебя преследовал, сын мой?

– Страшное чудовище. Оно ранило меня и убило многих монахов.

– Как звали чудовище? – спросил Соджо-лама.

– У него нет имени. Оно повсюду, большое и ужасное. У него тысячи глаз, рук и ног. Это ужасно. Нет, у него нет имени… – словно бы оправдываясь, повторил Зоран.

– Ты не пытался сопротивляться ему? – с участием спросил Соджо-лама.

– Сначала, совсем немного. Оно очень сильное. Вот что оно сделало со мной. – Зоран указал на свои раны.

– Чего хотело чудовище? – Соджо-лама даже не взглянул на раны Зорана, продолжая смотреть ему прямо в глаза.

– Оно убило многих монахов. Даже настоятеля того храма. Я забыл, как его зовут.

– А что ты делал в храме?

– Я пришел, чтобы узнать истину. Я много слышал об этом храме и пришел, чтобы узнать истину.

– Твои намерения не изменились с тех пор?

– Нет, я хочу знать, что это за Храм и каково его учение.

– Хорошо, я расскажу тебе, – сказал Соджо-лама. – Этот Храм называется Храмом Первичного Творения. Он был воздвигнут на Земле Изначальными – Творцами форм и всего нашего мира в глубокой древности. Сделано это было для того, чтобы свято и непреложно соблюдались принципы Изначальных, заложенные в основание Творения. Изначальные воздвигли Храмы во всех обитаемых мирах, где были сотворены разумные формы. Храмовые нормы и ценности всегда были надстройкой над системой власти и поведенческих норм той или иной цивилизации и никогда не смешивались с ней, являясь эталоном вечных ценностей. Изначальные творили беспрестанно. В этом видели радость свою и призвание. А учрежденный ими Орден храмовников призван был сдерживать и нивелировать любые отклонения от норм, возникающие в процессе жизнедеятельности их разумных созданий.

Из сотворенных Изначальными жизненных форм наиболее полное разумное воплощение получили три расы: протоссы, люди и Зорг. Творение, оно как игра. Изначальные воплотили свои фантазии сначала в кибернетических организмах протоссов, затем, в движении к органическому сознанию, в людях и, наконец, в последней животной форме – Зорге. Хотя не исключено, что последовательность творения могла быть и обратной. Разумные творения ведут об этом вечный спор. Но это уже не важно. Непреложно одно – любовь Творцов ко всем сотворенным формам. Таков первый принцип Изначальных. Они Творцы, и им ли не испытывать любовь к своим созданиям? Но вместе с тем Изначальные понимали всю глубину различий между сотворенными расами и ограничили развитие своих созданий жесткими рамками их миров. Храмам, воздвигнутым по всей Вселенной, была дана власть следить, чтобы разумные формы в своем эгоизме не вышли за пределы предписанных им границ развития. Сами же Изначальные вскоре исчезли, покинув пределы этой Вселенной.

С тех пор прошли миллионы лет. Формы непрерывно развивались. Каждая из них шла своим путем и достигла определенного уровня совершенства. Разумным расам стали тесны миры, в которых они жили. И все они начали экспансию в космос. Изначальные предупреждали об этом. Второй принцип гласит, что сотворенные формы никогда не должны встретиться друг с другом. Слишком велико между ними различие, чтобы такая встреча могла закончиться мирно. В меру своих сил храмовники пытались остановить этот процесс. Но первым восстал Зорг и разрушил Храм в своем мире. Этот самовлюбленный организм почувствовал свое могущество и силу и устремился в космос. Он захватывал планету за планетой, все ближе подбираясь к мирам Протосса. В какой-то момент стало ясно, что стычки не миновать. Так и случилось: между творениями пролилась кровь. Протоссам удалось победить в той войне. Зорг отступил. Однако эта война сильно подорвала авторитет храмовников на Протоссе. Протоссы хотели полностью уничтожить Зорга, но им помешал Храм. И тогда власти Аиура, обвинив храмовников в предательстве, изгнали их из большинства секторов Протосса. Консул Протосса провозгласил себя главой Храма и наследником Изначальных. Братья-храмовники были вынуждены укрыться в темных секторах Вселенной, где их не могли достать власти Протосса. На Аиуре остался древний храмовый комплекс и Архивы Храма во главе с экзархом, но братья в этой обители до самого последнего времени были вынуждены подчиняться официальным властям Протосса. Таким образом, последний подлинный Храм Первичного Творения сохранился только на Земле. Но только потому, что земные власти не подозревают о существовании храмовников в их мирах. И мы поклялись оберегать этот мир, где еще живы заветы Изначальных, до последнего вздоха.