Глава четвертая
В ГРЕЦИИ ВСЕ ЕСТЬ
I
Маршрут следования предполагался такой: на поезде до Сочи, там небольшая техническая остановка. Далее на корабле до самых Афин. Техническая остановка требовалась для получения визы. Виктору обещали, что везде его будут встречать люди из движения и давать дальнейшие указания. Виктор все ждал, что ему поручат особое задание в Греции, но Иосиф при прощании на вокзале сказал, что эта поездка — поощрение и отдых в надежде на будущие великие успехи нового члена движения «Религиозное переустройство мира».
До Сочи катить двое суток. Купе чистое, попутчиков трое: мать с ребенком и мужчина средних лет. Виктор до самого конечного пункта так и не мог определить: семья это или мужчина едет отдельно. Главное — он оторвался от ненормальной жизни. Теперь вот отправился отдыхать — бесплатно.
Бывает же, убеждал он себя, когда в лотерею выиграешь круиз или много денег. Разве не так: он шел по улице, зашел куда-то, а там розыгрыш; он ухватил последний билет и именно он оказался счастливым.
Когда Виктор вышел на перрон в Сочи и начал озираться в поисках встречающих, с ним неожиданно заговорил мужчина из купе.
— Ну, теперь познакомимся. Сергей, — протянул он руку.
— Виктор… А вы…
— Я отведу тебя на квартиру и оставлю, потом сделаю визу.
— Хорошо…
Сергей прекрасно ориентировался в курортном городе, сразу повел на остановку автобуса, купил Виктору билет — как маленькому…
Ехали полчаса. Сергей показывал достопримечательности, советовал, куда ходить купаться. Сказал, что питаться Виктор будет на месте — естественно, бесплатно.
Виктору понравился частный домик с садиком и хозяйка — небольшого роста загорелая женщина лет тридцати пяти. Все удобства — во дворе, сад в полном его, Виктора, распоряжении, ключ от отдельного входа в кармане. Ешь, гуляй, веселись. Сергей выдал небольшую сумму на мелкие расходы и ушел, забрав паспорт Виктора.
Неужели море такое синее? До моря несколько минут ходьбы — и вот оно, ласковое… А от воздуха, свежего и прозрачного, даже голова с непривычки кружится. Довольство и покой растворены в воздухе: дышите глубже, не проходите мимо! Преимущественно этим Виктор и занимался в течение трех дней.
Хозяйку он почти не видел — только когда она приносила еду. Готовила она вкусно и разнообразно. Трехразовое питание доставлялось Виктору прямо в комнату, обставленную вполне прилично. Виктор облазил все окрестности: все улочки и переулки, лестницы и родники, базарчики и прочие достопримечательности. Оттого что не лежал часами на пляже, умудрился не сгореть на солнце. Он прекрасно выглядел…
Он думал: если сейчас так хорошо, что же в Греции будет? В Грецию не хотелось: его все устраивало и здесь. Еще пару-тройку недель побыть здесь — и домой. Убийство Майи, жалость к ней ушли из сердца, событие превратилось в миф: может — было, может — нет.
Стали приходить мысли об Оле. Очень хотелось, чтобы она нашлась… Можно было бы отдохнуть здесь вместе. А что? Вдруг бы все наладилось — одному грустно…
Почему мир так странно устроен? Неужели счастья не хватает на всех? Можно ведь быть счастливым от малого: от теплого ветерка на море, от прыгающих на горизонте дельфинов, от того, что ничего не болит. Это уже огромное счастье, когда душа и тело не болят и не ноют…
Виктор затосковал. От Сергея — ни ответа ни привета. И нет денег на обратную дорогу. Однажды он сидел в своей комнате и обдумывал ближайшие планы, собирался с духом, чтобы попросить хозяйку одолжить ему денег. Сгущались сумерки — на небе и на душе…
Хозяйка опередила их наступление. Постучав в дверь, она бесшумно проникла в комнату и застенчиво сказала:
— Сергей просил передать, что с визой задержка еще на день-два.
— Я уже никуда не хочу. Пусть отдаст мне паспорт. Передайте ему, если первая увидите.
— Он просил меня развлечь вас, чтобы вы не скучали… Сводить в бар или в ресторан — куда хотите…
— К сожалению, у меня нет денег на такие развлечения.
— О, не беспокойтесь, — с местным говором текла ее мягкая речь. — Сергей оставил мне деньги и очень перед вами извинялся. Ему будет приятно, если я развею вашу скуку. Вы стали так хорошо выглядеть, а то как приехали, я даже испугалась…
— Оттянуло! — улыбнулся Виктор. — Спасибо за ваши вкусные обеды и покой. И черешня у вас — исключительная. Я на всю жизнь наелся.
— Я тоже… Она вот падает уже, а я в этом году ни одной не съела. Мы можем через полчаса выйти из дома.
— Можем, — согласился Виктор. — Только вот что надеть — у меня только то, что на мне.
— Ну ничего, джинсы и свеженькую рубашечку можно… Хотя подождите… — Она ушла и вернулась, неся в руках стильный полотняный костюм. — Вот, наденьте — это моего сына. Модник страшный!
— Сына? — удивился Виктор. — Сколько же ему лет? Вы такая молодая…
— Мне пятьдесят, — застенчиво улыбнулась хозяйка.
— Не может быть! Тридцать, ну тридцать пять… — пригляделся Виктор.
— Что ж теперь — паспорт показать? — рассмеялась она. — Надевайте, через полчаса за нами заедут. У моего сына такого добра — море, он даже не заметит.
Совершенно обескураженный, Виктор быстренько привел себя в порядок, надел костюм — как на него сшитый, воспользовался дорогой парфюмерией, стоявшей в его комнате, и вышел во двор.
— Шик! — как девочка, обрадовалась хозяйка. — Просто нарасхват! Поверьте мне…
Подъехала машина, за рулем сидела подруга хозяйки, одетая в перламутрово-сизое платье. Ей было, кажется, за пятьдесят, но теперь Виктор не смог бы с уверенностью это утверждать. Может — целых сто, а выглядела на пятьдесят. Дама окинула Виктора оценивающим взглядом и одобрительно кивнула подруге. Виктор подумал: может, у них, у богатых, так принято. Законы ведь пока ненормальные: значит, все правильно.
Машина, миновав по дороге десятка два баров и ресторанов, остановилась у ночного клуба. Публика только-только начинала съезжаться. Ночной клуб назывался «Катерина», и вход был устроен как бы по Островскому: заходишь — и сотни маленьких прожекторов бьют в глаза, ослепляя. Катерина — луч света в темном царстве. Виктора так ослепило, что, очутившись в полутемном зале, он, чтобы не упасть, схватился за кого-то и попросил довести до какого-нибудь стула. Когда глаза пообвыкли, он обнаружил, что сидит за столиком с неопределенного возраста женщиной, а рядом хохочут его спутницы. Оказывается, они всегда зажмуриваются, когда идут по входному коридору, а ослепленных бедолаг ждет штраф — в течение вечера угощать своих спасителей спиртным. Влип, подумал Виктор, но его спасительница — Беата — милостиво отказалась от штрафа и даже, наоборот, вызвалась поить Виктора. На том и подружились: весь вечер сидели за столиком вчетвером и уже было непонятно, кто кого поил. Но обороты набрали как-то сразу. Были программа варьете, лихие пляски, приличный ужин… Виктор танцевал со своими соседками, чаще всего — со своей спасительницей; она же вызвалась его подвезти до дома в два или три часа ночи. Хозяйка с подружкой решили остаться до утра.
Виктор помнил, что они с Беатой ехали, ехали, о чем-то болтали — кажется, о современной авангардной литературе. Сошлись ли они здесь во вкусах — он не помнил, но в чем-то они явно не противоречили друг другу. Да и как могло быть иначе, если Виктор проснулся в ее постели. Сама Беата сидела в шезлонге на террасе голая и листала иллюстрированные журналы. Тело у нее было стройное, как у девушки: высокая грудь, впалый живот, тонкая талия, но лицо без макияжа выглядело лет на шестьдесят.
Виктор понял, что опять влип, но все же спросил как ни в чем не бывало:
— Беата, сколько вам лет?
— Что ты сказал, мой теленочек? — оживилась она, отбросила свои журналы и впорхнула в комнату. — Сейчас позавтракаем…
— Мне только кофе, — потянулся в кровати Виктор и огляделся в поисках своей одежды. Она была аккуратно сложена на кресле — удача. Теперь нужно выяснить, можно ли сигануть с террасы и сразу — в кусты. — Так сколько же все-таки вам лет?