Когда Гермес повел свою группу на восток, в лаборатории стало тихо. Звукоусилитель молчал, на телеэкране временами виднелись лишь проплывающие стайки мелких рыбок. Каждый в каюте нашел себе какое-то занятие. Рена Хорькова стала заполнять журнал научных наблюдений. Синичкин, примостившись у окна, углубился в книгу. Капитан Сатломов, решив, что наверху быстрее увидит возвращающихся дельфинов, поднялся в свою рубку на «Морском охотнике». Быков, выйдя на палубу, задымил трубкой.
Прошло минут десять, двадцать… Лаборантка, убрав журнал в ящик стола, нетерпеливо поглядывала на биофот, но видя, что Синичкин не отрывается от книги, молчала. Быкову, вероятно, тоже надоело дымить в одиночестве, он вернулся в каюту и заговорил с Синичкиным.
— Виталий Сергеевич, помните, я обещал вам связаться со своими друзьями-партизанами?
— Насчет Готлиба Синичкина?
— Да. От троих получил уже ответы. Двое, к сожалению, никогда не слыхали о нем. А вот третий сообщает, что ему, вроде, припоминается человек с такой фамилией, работавший в порту механиком. По его словам, с одного из рейсов он и в самом деле не вернулся в Одессу. Но состоял ли тот механик в группе подпольщиков — это ему неизвестно. Не знает он и о взрыве на фашистском катере.
— И даже не слышал о нем от кого-либо?
— Видимо, нет. Но тут удивляться нечему, ведь в порту в сорок третьем году действовала не одна диверсионная группа, и каждая вредила врагу как могла. Иногда двое работали рядом и не доверялись друг другу, боялись предателей, а ночами, могло случиться, оба участвовали в разных районах города в налетах на фашистов или расклеивали листовки…
Биофилолог, задумчиво глядя в море, сказал:
— Вы извините меня, Макар Данилович, за беспокойство.
— Вот это уж ни к чему. Какое там беспокойство? Готов помочь вам всегда и от души. Друг мой хочет написать еще одному своему товарищу. Может, он что-то знает о вашем отце…
Синичкин собрался было рассказать Быкову о вчерашнем неожиданном посетителе, но теперь, узнав, сколько времени потратил инженер-капитан на безрезультатную переписку, посчитал неудобным и дальше обременять его своими заботами и сомнениями.
Рена, слышавшая весь разговор ученого с Быковым, тоже надеялась, что Синичкин сообщит ему о странном рыбаке. И девушке вовсе не понравилось, как биофилолог, весь уйдя в себя, молча глядел из окна на тающий в далекой дымке горизонт. По ее мнению, Быкову следовало знать о подозрительном поведении вчерашнего нежданного гостя. Рена уже решила про себя, что она сама, если это даже вызовет неодобрение Виталия, обо всем расскажет Макару Даниловичу. Но она не успела осуществить задуманное — прозвенел сигнальный звонок биофота, предупреждая о просьбе дельфинов начать сеанс связи. Синичкин заторопился к биофоту, Быков, собравшийся было опять закурить, тут же спрятал трубку в карман, капитан Сатломов, также услышавший сигнал, почти бегом спустился по трапу на катер.
Синичкин включил биофот, и вскоре в усилителе послышались голоса дельфинов:
— Вблизи «Морского охотника» потонувшего корабля не видно.
— Ничего не обнаружили мы и южнее от него.
— Восточнее катера на дне моря нет ничего интересного.
— Но поиск продолжаем.
Командир отряда и Быков, склонившись над расстеленной на столе картой, обводили синими кружками участки, обследованные дельфинами, и тут же намечали новые районы для дальнейших поисков. Синичкин по-прежнему сидел у аппарата, прислушиваясь к каждому шороху со дна моря.
— Не случилось ли что с Гермесом, почему он так долго молчит? — забеспокоилась Рена Хорькова.
— Видимо, ушел подальше, — успокоил ученый лаборантку. — Не хочет отзываться, пока «Фатерланд» не обнаружит. Сами ведь знаете, каков он…
— Может, связаться с ним?
— Подождем малость.
Наконец заговорил и Гермес. Голос его был приглушенный, видимо, доносился с весьма далекого расстояния.
— Виталий Сергеевич, вы меня слышите?
— Слышу, Гермес, слышу. Докладывай, что у тебя.
— Нашел я этот корабль. Но не там, где нам велено было искать, а намного дальше. На его борту нарисован большой черный крест. Всюду лежат какие-то ящики, некоторые уже занесло илом.
— Как выглядит корабль?
— Он расколот пополам, разрушена также носовая часть.
— Ты там один, Гермес?
— Я всех позвал сюда. Одного сейчас отправлю к «Морскому охотнику», он покажет вам дорогу.
— Ты правильно решил, Гермес!
Обрадованные новой вестью, моряки еще издали заметили несущегося к ним на большой скорости дельфина. Через несколько минут и катер, и «Морской охотник» направились вслед за ним на запад. На палубе корабля все пришло в движение: водолазы стали готовиться к погружению в море, остальные проверяли подъемные механизмы, воздушные насосы и все другое, что может понадобиться при извлечении груза с затонувшего «Фатерланда».
На другой день жители города, развернув вечернюю газету, с увлечением читали обстоятельный репортаж с борта «Морского охотника». Материал, озаглавленный «Помогли дельфины», сопровождался снимками: на одном из них Синичкин при помощи биофота вел разговор со своими морскими друзьями, на другом был изображен улыбающийся, только что поднятый со дна моря водолаз, на третьем был запечатлен инженер-капитан Быков, наблюдающий за дельфинами.
Через два дня газета сообщила о том, что команда «Морского охотника» полностью извлекла обломки фашистского корабля и ящики с секретными архивными документами. В номере был помещен также записанный корреспондентом рассказ командира поискового отряда капитана Сатломова. Специалисты, тщательно исследовав части разрушенного корабля, пришли к выводу, что «Фатерланд» мог затонуть только в результате мощного взрыва.
Но кто они, бесстрашные герои, организовавшие взрыв, как им удалось осуществить его? Эти вопросы все еще оставались без ответа.
Прошла неделя.
Сотрудники архивных учреждений начали знакомиться с документами, вывезенными гестаповцами на «Фатерланде». Тем временем экспедиция Сатломова при помощи дельфинов обнаружила еще два корабля, которые были потоплены в гражданскую войну.
Синичкин уже намеревался отправить Гермеса во главе группы дельфинов на постоянную базу, в пансионат. Но возникшие внезапно обстоятельства вынудили его задержаться под Одессой еще на некоторое время.
В последние дни Синичкин выглядел утомленным, хмурым — не давала покоя мысль об отце. Рена, пытаясь развеять мрачное настроение биофилолога, часто заводила разговор об удачных находках дельфинов, разных потешных случаях, которые происходили с ними чуть ли не ежедневно, или вслух размышляла о том, как изменились бы в морях и океанах условия судоходства, если б снабдить корабли биофотами и научить моряков общаться с добрыми морскими животными.
Утром Синичкин долго разговаривал с Гермесом, потом уединился в свою каюту и пробыл там до самого обеда. Когда солнце спустилось, он предложил Рене пойти искупаться.
Она согласилась.
Вдоволь порезвившись вместе с дельфинами, они вышли на берег и растянулись на горячем песке.
— Знаете, что я сегодня сочинял? — спросил Виталий, глядя девушке в глаза.
— Откуда же мне знать. Вы каждый день что-нибудь записываете…
Рена зачерпывала ладонью искрящийся на солнце песок и пропускала его тонкими струйками между пальцев. Виталий поймал себя на мысли, что в последние дни он мало говорил с Реной, и поругал себя за это. Но ее присутствие он ощущал постоянно.
Он знал, как она дорога ему, видел, что девушка и сама догадывается о его чувствах к ней, и всячески убеждал себя, что надо отбросить скорее эту никому не нужную душевную робость и сказать ей все, ничего не утаивая.
— Вы опять о чем-то задумались, Виталий Сергеевич? И чему-то улыбаетесь…
— Да вот, вспомнил… — уже вслух засмеялся Виталий. — Удружил мне работенку капитан Сатломов. Ездил он по вызову своего начальства в Москву и расхвалил там сверх меры наших дельфинов. Теперь Академия наук требует обстоятельного отчета об их участии в поисках «Фатерланда». Почти весь день потратил сегодня на отчет. А заодно решил обосновать встречное предложение.