— Так, — сказал мистер Брендон, — сейчас начнется комедия. — Он отошел, насколько это было возможно, в тень высокого шкафа в нормандском стиле.

— Добрый вечер, — сказал слуге на безупречном французском языке вновь прибывший. — Я лорд Питер Уимзи и приехал по приглашению господина графа до Рюей. Господин граф у себя?

— Милорд Уимзи? Простите, мсье, но я не понимаю… Лорд Уимзи уже здесь и беседует с господином графом.

— Вы меня удивляете, — совершенно спокойно ответил новый гость, — потому что никто, кроме меня, не имеет никаких прав на это имя. Видимо, кто-то более хитрый, чем честный, решился выдать себя за меня.

Слуга был явно растерян.

— Может быть, мсье любезно покажет мне свои документы.

— Хотя несколько необычно предъявлять документы на пороге, когда приезжаешь с частным визитом, — ответил лорд Питер все так же благодушно, — я нисколько не возражаю. Вот мой паспорт, вот вид на жительство, выданный мне в Париже, моя визитная карточка, целая пачка писем на мое имя в «Отель Мерис» в Париже, на мою квартиру на Пикадилли в Лондоне, в клуб «Мальборо» там же и в дом моего брата на Кингс-Денвер. Этого достаточно?

Слуга внимательно изучил документы. Наибольшее впечатление на него, по-видимому, произвел вид на жительство.

— Очевидно, произошла какая-то ошибка, — прошептал он с сомнением. — Если мсье будет любезен пройти за мной, я доложу господину графу.

Оба скрылись за раздвижной дверью в глубине зала, и Брендон остался один.

— Небольшая сенсация в местных кругах, — заметил он. — Мы соревнуемся в неразборчивости в средствах. Ситуация деликатная и, безусловно, требует осторожного и хорошо продуманного подхода.

После нескольких минут ожидания в библиотеке, которые Брендон счел весьма напряженными, слуга вернулся за ним.

— Лучшие пожелания от господина графа, и прошу мсье оказать любезность и следовать за мной.

Брендон с непринужденным видом вошел в комнату. Он придумал, как овладеть положением. Граф, худощавый пожилой человек с пальцами, пожелтевшими от химикалий, сидел с озабоченным лицом за своим письменным столом. В креслах расположились оба Уимзи, и Брендон заметил, что в то время как Уимзи, которого он видел в поезде и мысленно назвал Питер первый, продолжал спокойно улыбаться, Питер второй (из «рено») выглядел возмущенным, как и подобает оскорбленному англичанину. Оба они на первый взгляд были похожи друг на друга — худощавые блондины с длинными носами и с как бы застывшим на лице неопределенным выражением, которое обычно характерно для любого сборища хорошо воспитанных англосаксов.

— Мсье Брендон, — заговорил граф, — я счастлив иметь возможность познакомиться с вами и сожалею, что должен немедленно просить вас об услуге столь же необычной, сколь важной. Вы передали мне рекомендательное письмо от вашего кузена, лорда Питера Уимзи. Не откажите в любезности сказать, кто из этих двух джентльменов ваш кузен.

Брендон медленно перевел взгляд с одного претендента на другого, соображая, какой ответ лучше послужит его цели. По крайней мере один их присутствующих гостей обладал острым умом, достаточно натренированным для изобличения обмана.

— Ну, что же, — сказал Питер второй. — Вы собираетесь признать меня, Брендон?

Питер первый достал сигарету из серебряного портсигара.

— Ваш сообщник, по-видимому, не очень твердо знает свою роль, — заметил он, улыбнувшись Питеру второму.

— Господин граф, — сказал Брендон. — Весьма сожалею, что не в состоянии помочь вам в этом деле. Мое знакомство с кузеном, так же как и ваше, состоялось и поддерживалось исключительно по переписке по интересующим нас обоих вопросам. Моя профессия, — добавил он, — сделала меня весьма непопулярным в кругу моей семьи.

Кто-то негромко с облегчением вздохнул. Поддельный Уимзи, кто бы из двоих им ни был, получил передышку. Брендон улыбнулся.

— Очень удачный ход, мистер Брендон, — сказал Питер первый, — но он вряд ли объяснит… Позвольте мне… — Он взял письмо из нетвердых рук графа… — вряд ли объяснит тот факт, что чернила на этом письме, датированном тремя неделями назад, до сих пор не совсем высохли, хотя хочу поздравить вас с весьма удачной подделкой моего почерка.

— Если мой почерк можете подделать вы, — сказал Питер второй, — почему бы его не подделать мистеру Брендону. — Он прочел письмо вслух через плечо своего двойника.

— Счастлив, — продолжил Питер второй, — что впервые узнал о существовании у меня такого кузена. Полагаю, господин граф, что это прием ловкого интервьюера. На Флит-стрит, очевидно, хорошо знают поименный состав нашей семьи. Может быть там, так же хорошо знакомы с целью моего визита в «Мон суси?

— Если, — бесстрашно сказал Брендон, — вы имеете в виду получение для правительства Великобритании формулы отравляющего газа, открытой де Рюейем, могу ответить на этот вопрос сам, хотя остальные представители Флит-стрит, возможно, менее хорошо информированы. — Теперь, после допущенного промаха, он тщательно взвешивал каждое слово. Острый взгляд и детективные способности Питера первого встревожили его гораздо больше, чем сарказм Питера второго.

— Господа, — в смятении заговорил граф, — безусловно одно: где-то произошла ужасная утечка информации. Я не знаю, кто из вас лорд Питер Уимзи, которому мне надлежит передать формулу. У вас обоих документы, удостоверяющие личность, вы оба, по-видимому, в курсе этого дела, почерк у вас обоих соответствует письмам, которые я получал от лорда Питера, и оба вы предложили мне оговоренную сумму в банкнотах Английского банка. Потом прибывает третий господин с таким же почерком, рекомендательным письмом, с которым связаны весьма подозрительные обстоятельства, и такой высокой степенью информированности по всему этому делу, что я испытываю тревогу. Я вижу всего один выход из положения: вы все трое должны оставаться в моем замке, пока я не запрошу Англию и не получу какого-то разъяснения в связи со всей этой таинственной историей. Я приношу извинения настоящему лорду Питеру и заверяю его, что постараюсь сделать его пребывание здесь как можно более приятным. Устроит это вас? Устроит. Рад это слышать. Слуги покажут вам ваши комнаты, ужин будет подан в половине восьмого.

— Приятно думать, — сказал мистер Брендон, держа в руках бокал и с видом знатока поднося его к носу, — что кто бы из этих господ ни имел право на имя, которым назвался, он наверняка получит сегодня поистине олимпийское удовольствие. — К Брендону вернулась его самоуверенность, и он намеренно бросил вызов собравшимся. — Ваши винные погреба, господин граф, столь же известны среди знатоков вин, как ваш талант среди людей науки. Трудно сказать больше, даже обладая красноречием.

Оба лорда Питера согласно кивнули.

— Я особенно польщен вашей оценкой, — сказал граф, — потому что она натолкнула меня на мысль о маленьком испытании, которое, при вашей любезной поддержке, очень поможет определить, кто из вас, господа, лорд Уимзи, а кто талантливо играет его роль. Разве не общеизвестно, что лорд Питер как знаток вин почти не знает себе равных в Европе?

— Вы мне льстите, господин граф, — скромно ответил Питер второй.

— Я бы не назвал себя несравненным знатоком, — тут же подхватил второй участник этого слаженного дуэта, — назовем мои возможности в пределах от достаточных до средних. Реже ошибаюсь, и всякое такое.

— Ваша светлость несправедливы к себе, — сказал Брендон, почтительно обращаясь сразу к обоим собеседникам. — Спор, который вы выиграли в «Эготист клаб» у мистера Фредрика Арбатнота, когда он предложил вам с завязанными глазами назвать какого урожая семнадцать разных вин, был подробно описан в «Ивнинг уайр».