«…врач, приступая к лечению ран, должен в первую очередь создать благоприятные условия, которые… необходимы для жизни и развития тканей, живого вещества… Именно в эту сторону должен направлять свои усилия врач, а не на стрельбу из «антисептической пушки» по микробам.
Привлечение в рану живого вещества, создание необходимых условий для его развития — вот наиболее правильный путь к решению проблемы лечения ран»275.
Параллельно в этой же книжке давались наказы еще одной категории специалистов, пока не охваченных заботой авторов «новой клеточной теории». Садовод-практик Ф. Л. Лесик276 утверждал, что приживление привитых на яблони и других плодовых культурах почек побегов обязательно идет с участием живого вещества:
«Живое вещество… преобразуется в клеточное тело которое, заполнив щель, срастается с клетками тканей подвоя и привоя»277.
Объявляя об этом как об уже хорошо изученном явлении, садовод наставлял тех, кто этого еще не усвоил и тем тормозил прогресс в садоводстве:
«Необходимо изучить пути образования ядер плазмой безъядерных клеток»278.
И это выдвигалось в качестве новой серьезной научной проблемы и преподносилось учителям биологии как истина, чтобы они, в свою очередь, формировали правильное НАУЧНОЕ мировоззрение школьников!
Пособию для учителей организовали шумную рекламу. Особенно цветистой была рецензия М. Ф. Никитенко в тех же «Потехах» — «Успехах современной биологии»279. Чувство меры было потеряно автором полностью и заменено восторгом, переходящим границы разумного. Например, всерьез утверждалось:
«Уже одним понятием доклеточного живого вещества О. Б. Лепешинская окончательно разрушила фундаментальные догмы вирховианства»280.
Из твердокаменной убежденности автора рецензии явствовало, что никакие опыты по доказательству существования живого вещества больше не нужны, и вытекал наказ всем остальным ученым страны Советов:
«Чтобы выполнить лучше призывы нашей партии, каждый советский ученый должен следовать примеру научно-исследовательской работы О. Б. Лепешинской. В этом залог дальнейших успехов в развитии советской науки»281.
А самой сильной стороной ее научной деятельности выставлялись отнюдь не те черты, которые прежде считались обязательными для любого ученого, все равно — теоретика или экспериментатора — умение формулировать идеи, проверять их опытным путем, оттачивать логические построения в столкновении с мнениями других ученых. По мнению рецензента:
«Важнейшей особенностью передового, новаторского учения О. Б. Лепешинской является его ленинско-сталинская партийность»282
В результате такой идейной устремленности из-под пера Никитенко вытекало следующее общее заключение:
«Учение О. Б, Лепешинской… демонстрирует гигантский рост советской науки по сравнению с реакционной человеконенавистнической лженаукой американо-английского блока поджигателей войны… Учение О. Б. Лепешинской… есть результат могучего и благотворного влияния идей Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина»283.
Завершая эту часть повествования, следует упомянуть, что по «проблеме живого вещества» было защищено множество диссертаций, а это, в свою очередь, помогло занять командные должности в управлении наукой армии беспринципных и безнравственных людей, для которых артефакты стати базой «творчества». В частности, в Воронежском университете в 1954 году защитил диссертацию и стал кандидатом медицинских наук Рэм Викторович Петров, который на 252 страницах доказывал, что бактерии брюшного тифа и дизентерии якобы способны зарождаться из живого вещества, что он лично с успехом наблюдал и описал284; сейчас Р. В. Петров — известный человек: он академик АН СССР и АМН СССР, вице-президент АН СССР, директор Института иммунологии, председатель одного из научных советов Академии, член самых авторитетных органов, управляющих наукой в России[35]. Аналогичное открытие сделала и опубликовала серию «научных» трудов на эту тему Ирина Николаевна Блохина, сразу ставшая директором Горьковского Института микробиологии, вакцин и сывороток. Пользуясь родственными связями (родной брат Ирины Николаевны — Николай Николаевич Блохин, директор Горьковского Института восстановительной хирургии вскоре стал президентом Академии медицинских наук СССР), эта ученая Дама стала подниматься все выше и выше. Уже в брежневские времена она была выдвинута в депутаты Верховного Совета СССР, затем стала председателем Комиссии Верховного Совета по науке и высшему образованию (иными словами, в масштабах страны определяла такие вопросы, как финансирование государственных научных программ и политику в области народного образования). В своем городе Горьком удалось в ректоры Горьковского университета продвинуть ее мужа, Угодчикова. Что-что, а плести вязкую паутину взаимного выдвижения и захвата командных позиций в стране эти люди умели как нельзя лучше.
В целом гипотеза о живом веществе стала важной частью «мичуринского учения», и, формулируя ВСЕОБЩИЙ ЗАКОН — превращения неживого в живое, Лысенко писал:
«После возникновения первичного живого в соответствующих условиях из неживого, живое и дальше, по тем же законам, стало возникать из неживого, но уже при посредстве живого. Живое создает только условие для превращения неживого в живое. Поэтому существует и действует наиболее общий закон, по которому неживая природа связана с живой, согласно которому реализуется потенциальное свойство неживой материи превращаться в живое»285.
XVI
Проблема долголетия
Общее у всех этих господ: во-первых, червяк, во-вторых, то, что на «жизненном пире» для них не случилось места, и, в-третьих, необыкновенная размашистость натуры.
Лепешинская готовила новую сенсацию. Ей не давал покоя вопрос, немаловажный для людей ее возраста, — как избежать старости?
«В капиталистических странах, — сообщает она при большом стечении народа на публичной лекции в Большом лектории Политехнического музея в Москве в 1953 году, — неблагоприятные общественные и бытовые условия ускоряют наступление преждевременной старости у трудящихся, которые работают до полного изнурения, переутомляются, питаются плохо, отравляются всевозможными ядовитыми веществами на производстве из-за отсутствия надлежащей охраны труда. Невозможно быть здоровым и долго жить в подобных тяжелых материальных условиях, постоянно испытывая страх за завтрашний день, особенно в гнетущей обстановке военной истерии. Избежать преждевременного наступления старости и смерти, надеяться на продление жизни в капиталистических странах нельзя».
Совсем иначе, по ее убеждению, обстоит дело в СССР. Лепешинская перечисляет, как и подобает истинному ученому, группу причин, способствующих продлению жизни у граждан СССР:
«1) охрана материнства и младенчества,
2) развитие сети детских учреждений,
3) предоставление отпуска, узаконенного Сталинской Конституцией,
4) развитие физкультуры и спорта,
5) правильно поставленные гигиена и охрана труда,
6) санитарное просвещение»288,
и, наконец, еще один немаловажный фактор:
«7) смех и веселье, оздоровляющие организм, постоянно присутствующие в жизни советских людей»!289
Чтобы доказать, насколько правильна и животрепещуща проблема смеха, Лепешинская обращается к уважаемым авторитетам:
«Гуфеланд пишет, что «ни один ленивец не достиг глубокой старости; достигшие ее вели деятельный образ жизни». По его мнению, «из всех телесных движений, лотрясаюших тело и душу вместе, смех есть самое здоровое; он благоприятствует пищеварению, кровообращению, испарению и ободряет жизненную силу во всех органах»290.
35
Отличие Рэма Викторовича от других лепешинковцев проявилось позже. Поняв сложившуюся в стране обстановку, сфальсифицировав результаты своей кандидатской диссертации (возможно, под давлением его научного руководителя) и употребив лепешинковщику как трамплин для продвижения по служебной лестнице в науке в СССР, Петров в последующие годы показал себя талантливым администратором. В секретном Институте биофизики Министерства здравоохранения СССР в Москве, где он много лет проработал до перехода в Академию наук СССР, Петров стал заниматься иммунологией Он собрал вокруг себя молодых сотрудников, стал затем главной административной фигурой в момент зарождения Института иммунологии АН СССР. Он наладил хорошие отношения с выдающимися исследователями в этой области в России — Г. И. Абелевым, А. Е. Гурвнчем и другими, которые с удовлетворением отмечали важную роль Петрова в управлении советской наукой. Хорошей репутацией пользуются научно-популярные книги для молодежи, написанные Петровым.