Но стоило им войти в сумрачную пещеру, как у обоих приклеились к полу ноги. А потом Элл ощутила сковывающий холод кристалла. Холод разрастался, полз всё выше и выше, пока совершенно не обездвижил Элл и человека-Костра. Тот успел только крикнуть «Севрюга на мою голову!», после чего застыл изваянием внутри синеватой прозрачной глыбы.

А о том, что случилось дальше, смог бы, пожалуй, рассказать лишь Юмлис. Он долго переминался с ноги на ногу, не зная, что и делать. Все его друзья попали в плен к коварным кристаллам. А он? Если не выручит их, цена ему – жалкий медяк.

- Иди, не трусь! – пропищала над ухом озорная феечка. – Крыло даю, не пострадаешь!

- Ладно, будем надеяться, что о неумехе вроде меня никто не мечтает, - вздохнул тот и двинулся навстречу страху - к внушительному скоплению кристаллов-ловушек. Внутри ствола гигантского подсолнуха слышались чьи-то утихающие голоса и скорбное пение, улетающее ввысь. Кристаллы таинственно поблескивали в полутьме.

- Что я должен сделать? – в растерянности остановился Юмлис. – Когда-то на острове Сорок я подпевал игре Тан-Тана. Но здесь нет гитариста, которому можно было бы подпевать. Да и гитары я что-то не вижу.

Он прислушался к пропадающим переливчатым голосам.

- А вот это уже вполне может сойти за аккомпанемент. Спою-ка я песенку!

И Юмлис принялся петь:

Со мною было пять друзей,

И с ними – человек-Костёр.

Он был охотник до затей

И на словцо остёр.

Он научил, как не страдать,

Когда ты одинок.

И в Бурном океане мог

Безбурно поживать.

Юмлис без всякой задней мысли коснулся кристалла, в котором был заточён человек-Костер. И – о диво! – кристалл вмиг исчез! Остался только бывший пленник – зевающий и едва стоящий на ногах. Юмлис вывел его на солнечный свет, после чего вернулся в «пещеру», запевая новую песенку.

Было у меня четверо друзей –

Никс, Тан-Тан, Элл и Фэй.

Никс был мастак управлять кораблем.

Дерзкие бури ему нипочем.

Он научил не бояться ненастья,

Ведь в каждом ненастье – и горе, и счастье.

После этой песенки Юмлис почувствовал себя так уверенно, как не чувствовал никогда прежде. Он подошел к кристаллу Никса и высвободил его из плена, коснувшись гладкой породы одним только пальцем.

- Вот так дела! – покачнувшись, воскликнул Никс. – Да ты, братец, волшебник что надо! Поволшебнее меня будешь!

Обретя равновесие, он выбежал на свежий воздух к человеку-Костру и хлопнул его по плечу.

- Видал, как справляется? Недооценили мы нашего Юмлиса, - усмехнулся Никс.

А Юмлис, не обращая внимания на похвалу, приступил к сочинению новых куплетов.

Троих мне вызволить осталось –

Тан-Тана, Фэй и Элл.

Но что бы с ними всеми сталось,

Когда б я не умел

Ни песни петь, ни сочинять,

Но главное – дружить?

Тан-Тан, по счастью, научил

Как дружбой дорожить.

Дотронувшись до кристалла, где был заточён Тан-Тан, Юмлис без малейшего труда растопил прозрачную породу, точно лёд, и та растеклась лужицей у его ног.

Тан-Тан немедленно пустился в расспросы.

- Приятель! Сколько лет, сколько зим! Который сейчас год? А где это я? А что мы вообще здесь делаем?

Юмлис посоветовал ему поинтересоваться у резвившихся под синим небом человека-Костра и Никса. Они играли в салки, и Тан-Тан с радостью подключился к беготне, позабыв о своих вопросах. А Юмлис тем временем продолжал тихонько напевать в сумрачной «пещере»:

Жизнь Фэй и Элл приключений полна.

Я тоже вкусил приключений сполна,

На острове птичьем хватило морок,

Теперь сторониться я буду сорок.

Ах, если б не Элл, не видать мне свободы,

Застрял бы навеки в плену у природы.

Юмлис подумал, что если бы Элл не отправилась в странствие по Бурному океану, суденышко Никса никогда бы не причалило к злосчастному острову. А значит, Юмлис был бы обречен летать в поднебесье никому не нужной, глупой птахой, и никто бы нему не помог. Преисполнившись благодарности, он погладил кристалл, где с широко раскрытыми глазами стояла Элл, – и кристалл растаял, точно по взмаху волшебной палочки.

Элл ожила, расправила плечи и тряхнула головой, на которой сидела совиная шапочка с черными кружочками вышитых глазок.

- И как это у тебя получается? – удивилась шапочка голосом Элл. Юмлис часто поморгал и перевел взгляд с шапочки на улыбчивое лицо ее хозяйки.

- Спасибо тебе! – сказала она. – Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Внутри кристалла было холодно и тесно. А теперь давай освободим Фэй и Эйри!

Юмлис был не очень хорошо знаком с Фэй, чтобы петь о ней куплеты. Поэтому ему на помощь пришла Элл. Они уселись прямо возле кристалла и принялись сочинять стихи. Но слова всё равно что-то не шли на ум.

Вдоволь наигравшись в салки, Тан-Тан, Никс и человек-Костер не без опаски вернулись в «пещеру». И надо сказать, весьма кстати. Потому что у Тан-Тана внезапно обострился талант плести рифмы из всего, что прилипнет к языку. Мало кто знал, что Тан-Тан мастер импровизации. И вот что он сплел:

Когда в беде сестра иль брат,

Спешит Фэй на подмогу.

Неважно, что бока болят,

Глаза слезятся, ноет зуб –

Она забьет тревогу.

Фэй может спать,

Дни напролет,

Но если дружба позовет,

Не станет отдыхать!

Юмлис спел эту песенку, косо поглядывая на сочинителя. Он сомневался, выйдет ли толк. Но толк вышел, причем без задержки. Стоило лишь пропеть последнюю строчку, как Фэй чихнула, потому что ее голова оказалась на свободе. Вслед за головой освободились плечи, руки и ноги. И Фэй на радостях заплясала.

- Я слышала вашу песенку, - подмигнула она Тан-Тану. – Так держать!

- Да наш стрелок из рогатки – парень не промах! И поэт хоть куда! – сказал человек-Костер и хлопнул Тан-Тана по спине. Юмлис чуть было не обиделся. Разве это правильно, когда в одной компании целых два поэта?