— Это еще нужно разобраться у кого! — дерзко ответил я.

Будь я в своем уме, разве хватило бы у меня духу дерзить мертвецу. Однако я чувствовал себя параноиком, а дуракам закон не писан.

— Ну слава Богу! — почему-то обрадовался тот. — Я уж испугался, что тебя тут обработали и ты того... Ты ведь с Конвикта?

— Как ты догадался? — продолжал нарываться я.

О том, что я с захваченного корабля наверняка знал весь институт, только вот прибабахнотуму трупу на тот свет забыли сообщить. Ясное дело, он обиделся и пришел ко мне узнать по подробнее.

— Я бывал там, — мрачно буркнул псих.

— Значит меня точно это тоже ждет, — воскликнул я, наполняясь уверенностью, что все конвиктяне неминуемо сходят здесь с ума.

— У тебя что, припадки временами?

— Да нормальные он, — послышался чей-то голос из коридорчика за дверью. — Он боится тебя, Рогнар, до дрожи в коленях. Забирай его скорей и уходим. Сейчас здесь весь институт будет... Чего с ним разговаривать? Зачем он вообще тебе нужен?

Рогнар?! Рогнар Эль Вепов?!! Вот тогда я действительно жутко испугался. И ведь было с чего! Я вдруг выяснил, что гуляющие по Конвикту легенды о человеке-полубоге Рогнаре Эль Вепове сильно преуменьшены. Конечно, обычные полубоги, каких полно у нас, я имею в виду сталепланетян, могут заживлять свои раны, но сквозная дыра в груди убила бы даже Рэндолла. И кроме того, Инки не в состоянии исчезнуть, победить семерых таких же воинов как он сам за семь секунд и бежать впереди взрыва. Интересные получались выводы...

Мысль о том, что из-за моей пропажи провалится весь тщательно продуманный план, посетила меня уже в ангаре с кораблями. После тряского путешествия по бесконечным коридорам института на плече воина, мозги у кого хочешь прочистятся.

— Стой, стой! Я не хочу бежать, — истошно заверещал я. — Я хочу остаться здесь.

Старик, преследующий Рогнара по пятам, на что тот не обращал ни какого внимания, изловчился и очень сильно влепил мне по щеке сухонькой ладошкой.

— Заткнись, обезьяна черномазая, — злобно прошипел он и снова замахнулся. Я, естественно ответить не мог — болтался вниз головой, а вот язык у меня болтался как раз на своем месте.

— Я тоже тебя очень люблю, червяк засохший.

Вот так, с первого взгляда, и случается настоящая любовь.

В доке нас дожидался конвиктский скаут. Люки были задраены, и я ни на секунду не усомнился в способностях Рогнара их открыть. Но когда замки щелкнули, люк открылся и завыла сирена тревоги, я открыл рот и выпучил глаза. И, честно говоря, сирена меня удивила меньше всего. Она была единственной нормальной и естественной вещью за последний час моей жизни.

Меня грубо втащили в звездолет, Рогнар запихнул следом старика-инвалида, влез сам и захлопнул люк. По пути к рубке старик чуть не испепелил меня злобным взглядом, но все-таки все обошлось.

Я больше не протестовал. Меня согревала надежда, что сидящая у местного солнца засада возьмет на абордаж это суденышко и я смогу наконец вернуться домой. Я уже был сыт по горло этой авантюрой.

Грубое нахальство Рогнара било через край. Еще как било, только ворота шлюза разлетались в разные стороны. Но и вылетев наружу, молодой воин не успокоился. Зачем-то ему понадобилось выжечь в скале над шлюзом огромную стрелу указывающую на дыру в воротах.

— Чтобы не забыть дорогу назад, — объяснил он свои действия.

А я с удивлением поймал ненавидящий взгляд инвалида брошенный им на воина. Интересная складывалась ситуация. Как у пауков в банке.

— Там висят ваши корабли, — спокойно сказал, указывая на солнце, Рогнар. — Если твои люди попробуют взять тебя или дока под контроль, я уничтожу вас обоих.

Я ему поверил. Старик, которого он назвал доктором, похоже тоже. Воинов в засаде мне не пришлось убеждать, они все смогли прочитать в моей голове. Я почувствовал, что увижу дом еще очень не скоро.

На Брауна все чаще стала наваливаться усталость. Болезненная вялость мышц и мыслей выбирала самые ответственные моменты, подолгу отсиживалась в засаде, но все равно неминуемо выскакивала из своего темного, пахнущего приближающейся старостью, а за ней и смертью угла и прикладывала стареющую сволочь. Брауна охватывала бешеная ярость, приносящая с собой чудовищную головную боль, но тело все равно отказывалось полностью подчиняться хозяину. В такие минуты Брауна охватывал страх, что он не успеет...

Он подчинил этому всю жизнь. Он перешагнул через все, что было для него значимым в молодости. Он забыл обо всех желаниях и мечтах, о морали и совести. Лишь одна мечта владела им. Сначала ему было трудно. Сто прожитых лет все изменили.

Когда-то, очень давно, он был любим и любил сам. Теперь, отдыхая после очередной военной операции, при воспоминании об этом в его душе просыпалось лишь какое-то смутное беспокойство... Он забыл. Кровь миллионов людей вытеснила из его души все светлое, что там изначально было. Он не понимал этого. Ему казалось, что все еще можно вернуть и он все вернет. Вот только обретет вечную жизнь!

И тогда он обретет свободу! Он уничтожит ненавидимый Галактикой институт, тысячи воинов, техников и ученых исчезнут в одной огненной вспышке и навсегда лишат его, Брауна, забот о них. И тогда он сможет зажить только для себя.

У него были астрономические счета во всех сколько-нибудь значимых банках по всей обитаемой Галактике. Он ни где не будет знать нужды... Он будет путешествовать, любить женщин, есть и пить самые изысканные блюда и напитки, любоваться произведениями искусства. Вот только обретет Бессмертие...

Он построит себе великолепный замок, способный соперничать с самыми прекрасными домами мира. Или купит целую планету и станет ее императором, а может быть и Богом. Он еще решит, что будет делать, весь мир будет у его ног.

Думая об этом, он успокаивался. Ярость утихала, страх прятался в глубокие норы. Он снова способен был мыслить. Холодно и четко. Забывая о слабости в мышцах и головной боли.

— Руководителям исследовательского сектора, прибыть в мой кабинет, тихо, как всегда, проговорил он пустой комнате. Он знал, что кому нужно его услышат. Это была еще одна плата Большой Мечте — он ни на секунду не мог позволить себе остаться в полном одиночестве. Его всегда прослушивали, за ним подглядывали. Этого требовала безопасность.

Прошло то время, давно прошло, когда он последний раз повысил голос. Это его право — говорить тихо. Его всегда слышали. Бесчисленное множество предсмертных криков усиливали голос.

Спустя несколько минут в его кабинет вошли люди в синих костюмах ученых. Без приглашения, они молча расселись по креслам.

— Ну ? — холодно прошептал Браун.

— Нам не удалось определить принцип действия этого двигателя, — устало начал свой доклад один из ученых. — Не удается даже демонтировать основные блоки. Там все заминировано. Характер взрыва судна при первой попытке завладеть ковиктским кораблем не позволяет нам идти на риск. По нашим оценкам вся планета может перейти в гипермир при срабатывании систем самоуничтожения.

— Основная идея реализованная в этом двигателе не нова, -подключился другой. — Это локализация массы судна от совокупной массы Вселенной. Тела с таким двигателем не существует для мира. Скорость такого корабля зависит только от способности экипажа переносить это сумасшествие... На Земле была давно признана невозможность создания такого движителя... Тем не менее мы его имеем. Не увидев его устройства, мы не сможем изготовить ничего подобного.

— Какова грузоподъемность судна ? — выговорил вопрос Браун.

Он знал наверняка, что его головастые ребята уже нашли выход. Иначе они не рискнули бы рассиживаться здесь, в его кабинете. Задавая вопрос, Браун лишь демонстрировал свой интеллект. Или, скорее всего, интуицию. Он чувствовал, что решение где-то в этой стороне.

— Это невозможно измерить, — с напускным равнодушием и тоже тихо так, что Брауну даже пришлось прислушиваться, произнес молчавший до этого самый молодой ученый. — Грузоподъемность ограничена лишь объемом груза.