Надо исходить не из отвлечённых рассуждений, а из близких слушателю или читателю, волнующих его фактов и постепенно разъяснять звено за звеном связь этих фактов с важнейшими вопросами классовой борьбы, с важнейшими вопросами строительства социализма.

Так учил популярно говорить и писать Ленин.

В переживаемый момент популярная литература приобретает особое значение, обострение классовой борьбы требует, чтобы массы как можно яснее поняли ситуацию, научились понимать связь волнующих их фактов повседневной жизни с основными вопросами борьбы за социализм. Такой литературы до смешного мало. Надо её создать. Надо учиться у Ленина, у масс, как писать популярно. Уменью писать популярно надо учиться, берясь за работу, коллективно работая над выработкой в себе уменья писать, проверяя на практике достигнутые успехи.

2.13. Будем учиться у Ильича

Как-то однажды, когда мы хоронили близкого товарища, мне бросился в глаза плакат: «Вожди умирают, а дело их живёт». Правда это.

Четыре года уже как не стало Ильича, а дело, которому он отдал всего себя без остатка, живёт, ширится, растёт.

За эти четыре года мысли Ильича, его слова и дела докатились до самых глухих углов нашего Союза, и стал он ещё ближе и роднее массам. Склонившись над книгой, вновь и вновь перечитывает Ильичёвы статьи и речи партиец, в них ищет он ответа на волнующие его вопросы, ищет руководства для своей борьбы, для своей работы, ищет и находит.

Найдёт у Ильича такое руководство и рабселькор.

Собственно говоря, сам Ильич был образцовым рабселькором. Он умел зорко вглядываться в жизнь, замечать то, мимо чего равнодушно проходили другие, расценивать все мелочи с точки зрения интересов рабочего, а потом в своих статьях он разбирал виденное им и слышанное, на этих мелочах выяснял большие принципиальные вопросы.

В 1895 году питерские товарищи с Лениным во главе задумали издавать нелегальную газету «Рабочее дело». Тогда рабочее движение только-только ещё начиналось. Многие рабочие ещё не сознавали совсем, почему им плохо живётся, не понимали, что им надо бороться с капиталистами, не понимали, что им надо бороться с царской властью. И вот газета «Рабочее дело» должна была осветить рабочему его жизнь, осмыслить всё то, что он переживал, что кругом себя видел. Ильич заделался форменным рабочим корреспондентом. Он ходил к рабочим и подробно расспрашивал их обо всём. В своих воспоминаниях один рабочий писал об Ильиче: совсем засыплет, бывало, вопросами, до всех мелочей доберётся, аж вспотеешь.

И не только сам Ильич обратился в рабочего корреспондента, он всех товарищей втянул в это дело. Часами толковали о полученных сведениях. Ильич всех увлекал этой работой, требовал от каждого точности в передаче фактов, проверки их. Приходилось не раз ходить за добавочными сведениями. Получилась своеобразная рабкоровская школа. И каждый из нас чувствовал, как под влиянием Ильича он рос на этой работе, научался точнее, внимательнее наблюдать. Много было разговору и о том, как писать. Поменьше фраз, общих рассуждений, побольше фактов.

Если в Питере Ильич был рабкором, в ссылке он стал селькором. Много ходило к нему, как к юристу, крестьян советоваться по судебным делам. И Ильич давал советы, а попутно подробно выспрашивал каждого пришедшего к нему крестьянина или крестьянку об условиях их жизни и труда. Собирал богатейший материал.

Живя за границей, таким же путём всматривался он в жизнь немецкого, английского, французского рабочего…

Недавно, в связи с десятилетней годовщиной Октября, я перечитывала речи и статьи Ильича 1917 года — от апреля по момент взятия власти в Октябре. В них как-то особо ярко отразилось уменье Ильича наблюдать. Через три недели после своего приезда в Россию он выступает на партийной конференции, и видать, как многое он уже узнал из беседы с солдатами и из бесед с рабочими, с углекопами, — заметил то, что другие не замечали.

Пусть рабочие и сельские корреспонденты, изучая статьи и речи Ильича, обратят внимание на его рабселькоровскую деятельность. Они увидят его поразительное уменье наблюдать, видеть ростки новой жизни, растущие силы, видеть силу и гнёт старого. Они увидят, что интерес к делу, изучение рабочего движения во всей его широте, знание теории марксизма научили Ильича так зорко смотреть и видеть.

Они увидят, что уменье наблюдать сделало из Ильича человека, который трезво оценивал положение (вспомним хотя бы Брестский мир), никогда не увлекался звонкой фразой; который умел находить живые силы и организовывать их для борьбы; который умел, опираясь на виденное и слышанное, опираясь на свои наблюдения, сделать свои взгляды близкими и понятными массе.

Уменье наблюдать — великая сила. Мы все должны учиться наблюдать у Ильича. Вооружившись этим уменьем, мы сможем лучше проводить в жизнь в новых условиях его идеи.

2.14. Подготовка ленинца

Товарищи, 30 лет тому назад в своей брошюре «Что такое „друзья народа“…» Владимир Ильич сочувственно приводил цитату из стихотворения Лессинга: «Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали!»[165] Вот эта цитата, в которой говорится, что мы бы хотели, чтобы нас не столько прославляли, сколько читали, я думаю, может быть отнесена и к Владимиру Ильичу. Часто в разговоре он с сожалением употреблял презрительное слово «икона», когда речь заходила о каком-нибудь старом революционере, который не имел уже никакого влияния, слова которого не влияли никак на действия массы, но которого окружали почётом и всячески превозносили. Владимир Ильич говорил: «Что же, это уже икона»‚ — и в его сочинении есть цитаты, в которых он говорит, что икона — это нечто такое, чему надо помолиться, поклониться, перед чем надо перекреститься, но что никак не влияет на действия людей.

Ленина не надо превращать в икону. Надо, чтобы его идеи служили руководством к действию. Эта мысль, мне кажется, должна быть руководящей идеей у тех комсомольцев, которые хотят стать ленинцами.

Вы, товарищи, хотите стать ленинцами, для этого вам надо научиться служить делу освобождения трудящихся, служить делу коммунизма.

В довоенные времена, в период мирного развития, в тех странах, где социализм был допускаем, там часто социалисты считали, что им достаточно иметь партийный билет, выписывать социалистическую газету, посещать собрания, чтобы быть членом партии. Мы, конечно, так не можем смотреть на это. Мы живём в такую эпоху, когда мы уже ясно понимаем, что личная жизнь не может отделяться от общественной жизни. Это в прежние времена, может быть, было неясно, что такой разрыв между личной и общественной жизнью ведёт к тому, что рано или поздно человек изменяет делу коммунизма. Мы должны стремиться к тому, чтобы нашу личную жизнь связать с делом борьбы, с делом строительства коммунизма.

Это, конечно, не значит, что мы должны отказаться от личной жизни. Партия коммунизма — не секта, и поэтому нельзя проповедовать такой аскетизм. Мне пришлось на одной фабрике слышать, как работница говорила, обращаясь к работницам: «Товарищи работницы, вы должны помнить, что, раз вы вступаете в партию, вы должны отказаться от мужа и от детей». Конечно, так нельзя подходить к делу. Дело не в том, что надо отказываться от мужа и детей, а в том, чтобы из детей воспитать борцов за коммунизм, сделать так, чтобы и мужа сделать таким же борцом. Надо уметь сливать свою жизнь с общественной жизнью. Это не аскетизм. Напротив того, благодаря такому слиянию, благодаря тому, что общее дело всех трудящихся становится личным делом‚ — благодаря этому, личная жизнь обогащается. Она не становится беднее, она даёт такие яркие и глубокие переживания, которых никогда не давала мещанская семейная жизнь. Вот уметь слить свою жизнь с работой на пользу коммунизма, с работой, с борьбой трудящихся за строительство коммунизма — это одна из задач, которая перед нами стоит. Вы — молодёжь, вы только что начинаете строить свою жизнь, и вы можете построить её так, чтобы не было разрыва между личной жизнью и жизнью общественной.