После переезда из Лондона в Женеву стала особенно тяготить заграничная кружковщина. Вместо делового решения вопросов в редакции «Искры» часто начинались нелепые сцены. Засулич и П. Б. Аксельрод всегда голосовали с Плехановым, даже тогда, когда не бывали с ним согласны. Годы, прожитые вместе до момента организации «Искры», сплачивали воедино старую группу «Освобождение труда». Однажды Ильич пришёл взволнованный, стал говорить, что он внесёт на съезд проект изменения состава редакции «Искры»: пусть будет тройка, а не шестёрка, но тройка деловая, решающая. Он намечал тройку из Плеханова, себя и Мартова.

Тяготились кружковщиной и места. Всем хотелось, чтобы были не отдельные кружки, а чтобы была партия.

Все искровцы ждали съезда с величайшим волнением. Всем казалось, что съезд поможет изжить тот разнобой, который так мешал работе и вносил в неё столько трудностей. Когда Плеханов открывал съезд, он страшно волновался, волновались и все 50 делегатов, съехавшиеся на съезд. Казалось, что совершается нечто великое, кладётся начало могучему движению, победить которое не смогут никакие силы. Отошла на задний план русская действительность, которая была порядочно-таки тяжела, несмотря на то что таила в себе громадные силы.

Быстрый рост сознания рабочего класса, его решимости, готовности к борьбе отразился на программе партии, крайне революционной по духу. Программа была принята единогласно. Заветное желание Ленина, чтобы партия была вооружена революционной теорией, осуществилось.

Но наряду с этим условия, в которых протекало строительство партии, затрудняли это строительство до крайности. В докладе, который я составляла ко II съезду о деятельности организации «Искры» в России, отражена вся слабость организации: интеллигентский характер партии, отсутствие рабочих в комитетах партии, слабое вовлечение рабочих в партийную организацию. На фоне этого — недооценка сил рабочего класса и тяготение к либеральному рабочему движению, привычка подходить к делу с точки зрения кружка, а не партии. К этому нужно прибавить вечные провалы и отсутствие преемственности. И не случайно, что, когда дело дошло до практических шагов, до того, чтобы на деле создать боевую выдержанную организацию, тут и сорвалось. Сказалась слабая связь комитетов с рабочими, сказалось и то, что на съезде присутствовали лишь трое рабочих (из них выступал на съезде лишь один — киевлянин)[55]. Сказалась власть кружковщины; сказалось неверие в силы рабочего класса, особенно ярко выявившееся у членов редакции «Южного рабочего».

Единой партии не создалось, как хотел этого Ильич, как хотели все‚ — создались две фракции.

Раскол вспыхнул из-за организационных разногласий. Оппортунистические формы партийной организации определили собой у меньшевиков оппортунистические методы борьбы сначала внутри партии, потом и во всей их деятельности. Организационный оппортунизм перерос в тактический, тактический — в идеологический. Об этом рассказывается в брошюре Ильича «Шаг вперёд, два шага назад», написанной им в мае 1904 г. Происшедший на II съезде раскол переживался Ильичём крайне мучительно. Брошюра «Шаг вперёд, два шага назад» стоила ему многих бессонных ночей, многих тяжёлых настроений. Когда в 1907 г. Ильич в России готовил к переизданию свои статьи и брошюры, он очень многое выпустил из брошюры «Шаг вперёд, два шага назад», в частности ряд нападок на Мартова. «Зачем ты это выпускаешь?» — спросила я. Владимир Ильич помолчал, потом ответил: «Это не имеет теперь актуального значения».

Последние страницы брошюры «Шаг вперёд, два шага назад» освещают вопрос перерастания организационных разногласий в идейные, оттеняют необходимость революционной организации. Приведу лишь следующие слова:

«У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в буржуазном мире, придавленный подневольной работой на капитал, отбрасываемый постоянно „на дно“ полной нищеты, одичания и вырождения, пролетариат может стать и неизбежно станет непобедимой силой лишь благодаря тому, что идейное объединение его принципами марксизма закрепляется материальным единством организации, оплачивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса. Перед этой армией не устоит ни одряхлевшая власть русского самодержавия, ни дряхлеющая власть международного капитала»[56].

Вопросам организации Ильич всегда придавал громадное значение. Дальнейшая история партии подтверждала на каждом шагу правильность этого его взгляда.

2.5. Второй съезд партии

Тридцать лет прошло со времени II съезда партии, только три десятилетия, но каких десятилетия! Это были для нас, большевиков, годы непрестанной борьбы в самых разнообразных, всё более и более усложнявшихся условиях; даже злейшие годы реакции были для партии годами роста. Сейчас у партии громадный опыт и теоретической, и пропагандистской, и организационной работы. И важно с точки зрения этого опыта взглянуть на тот момент, когда только ещё начинала складываться наша партия. Теперь перед нами выпуклее и ярче выступают те факты, на которые раньше меньше обращалось внимания. Кроме того, и это самое важное, минувшие три десятилетия были десятилетиями, когда с особой наглядностью история всего общественного развития на каждом шагу блестяще подтверждала теоретические установки учения Маркса — Энгельса.

Остановлюсь на двух вопросах. На II съезде впервые принята была программа партии. Первый проект программы был выработан группой «Освобождение труда» в 1885 г. Главная цель этого проекта была противопоставить народнической точке зрения на ход общественного развития точку зрения марксистскую. Когда составлялся этот проект, массового рабочего движения у нас в России ещё не было, и это не могло не наложить печати на весь проект. Когда в 1896 г. началась подготовка I съезда партии, Ленин, сидя в тюрьме, думал о том, что теперь надо дать уже иного типа программу, популярную, понятную каждому сознательному рабочему, программу, которая была бы непосредственным руководством к действию. И в то время, как в Питере шла стачка 30 тысяч текстилей, Ильич в своей камере строчил молоком и пересылал на волю проект популярного изложения программы партии и объяснительную записку к ней.

На I съезде, состоявшемся в 1898 г., когда Ильич был в ссылке, как известно, не было принято ни программы партии, ни устава партии. Она даже не обсуждалась на съезде.

Конец 90-х годов был временем, когда на родине марксизма, в Германии, стал крепнуть и оформляться махровый оппортунизм, особенно полно сформулированный Бернштейном. Если и то время в Германии оппортунизм Бернштейна, утверждавшего, что «цель — ничто, а движение — всё», встретил отпор и Бернштейн вынужден был даже голосовать за программу Бебеля, влияние бернштейнианства на молодых русских марксистов, плохо подкованных в вопросах теории, было очень велико. Правда, наши бернштейнианцы — рабочемысленцы, авторы «Кредо», рабочедельцы — были куда первобытней немецких оппортунистов: антимарксистская, антипролетарская сущность их теориек выступала во всей наивной простоте, но борьбу с ними приходилось вести систематическую. Начались среди наших оппортунистов после I съезда разговорчики, что и вообще-то говоря нашей партии программа не нужна, что много есть спорных вопросов, и т. д. и т. п. И вот в 1899 г. в ссылке Владимир Ильич пишет статью «Проект программы нашей партии» — статью, которую тогда не удалось напечатать даже в нелегальной прессе, но которая бросает яркий свет на дальнейшие споры о программе. Возражая тем, кто утверждал, что программа может помешать развёртыванию полемики, что она «свяжет», Ильич писал в вышеупомянутой статье: