— Ты и я, мы... мы долбаные псы, так? — Хулио икает. У меня занимает много усилий, чтобы вернуть свой взгляд к толстяку.

— Говори за себя, мужик, — рычу я.

Это смешит его.

— Да, черт побери, так и есть. И я тоже! Нет... нет причины стыдиться того, кем ты являешься на самом деле. Ты был рожден дерьмом, как и я. Но только то... — Он замолкает, прижимая свой кулак к груди. Затем ждет мгновение, его глаза наполняются слезами, и он продолжает: — Но только то, что мы были рождены дерьмом, не значит, что мы должны жить, как гребаное дерьмо. Пираньи плавают вместе с другими рыбами, выглядя точно так же, как они до того момента, пока их не спровоцируют. И затем превращаемся в самых ужасных из существующих рыб. Мы — долбаные короли среди рыб! Чертовые вожаки!

Я кривлюсь.

— Я не пиранья. Я акула.

— Ты не имеешь понятия, о чем говоришь. Ты видел, как эти мелкие ублюдки обглад... — Еще один глоток обжигающей жидкости. — Ты видел, как эти ублюдки обгладывают кости? Они восхитительны. Кошмарны.

Я делаю еще глоток «Гаваны», морщась.

— Пираньи живут на мелководье. Они живут в группах. Акулы — это злобные засранцы моря. Не видел, чтобы они жили группами. Они как... одинокие волки.

Хулио откидывает голову назад и издает вой, подражая волчьему.

— Ну что ж, я больше, нахрен, не имею понятия, какие мы животные, cabrón. Все, что мне известно, что ты и я, мы одной крови. Нам пришлось когтями прокладывать свой путь, чтобы выбраться из дерьма, в котором были рождены, и создавать упорным трудом свои королевства. Только мое королевство немного больше твоего, так?

Я с сожалением киваю, протягивая ему стакан.

— Так-так. И ты ведь тоже ни перед кем не отчитываешься, ведь так?

Хулио дрожащей рукой наливает еще немного алкоголя в наши пустые бокалы, ухмыляясь мне. Он сдерживает свою улыбку, когда говорит:

— Из того, что я слышал, ты также больше не подчиняешься ничьим приказам. — Он протягивает мне стакан, его глаза становятся немного более ясными, чем мгновение назад.

Черт бы меня побрал. Его слова производят на меня отрезвляющий эффект. Он что, действительно знает о том, что я сбежал от Чарли? Я прочищаю горло, откашливаясь. Сейчас многое зависит от того, что я скажу следом.

— Чарли частенько бывает огромной занозой в заднице, Хулио. В данный момент у нас перерыв в отношениях. Я уверен, что он позабудет все... — я делаю пьяный неопределенный жест рукой в воздухе в направлении Сиэтла. — ...к следующей неделе. — Лучше все обставить таким образом, будто это Чарли зол на меня, чем показать, что я зол на него. Хулио, вероятно, может испытывать сочувствие к такому послушному парню, который разозлил такого босса, как Чарли. Послушный парень, который вышел из-под контроля, загуляв, и решил предпринять самостоятельные действия, что, вероятно, могло бы разозлить босса. Все эти мысли медленно зарождаются у меня в голове в алкогольной дымке.

— Понятно. — Хулио быстро опрокидывает в рот свой напиток и тянется через стол, что находится между нами, располагая свою сильную руку на моем плече, пожимая его. — Я сегодня тебя оправдал, Зет. Я сегодня принял решение предоставить тебе кредит доверия вместо того, чтобы убить тебя, на чем настаивали мои парни. Я сделал это, потому что мы долбаные псы, ты и я, и когда я смотрю на тебя, я вижу... себя.

Мечтай, мудак. Через алкогольную дымку, все это мне кажется забавным, потому как я на двадцать дюймов выше него и на десять лет моложе его, и плюс к этому, на сотню фунтов легче этого увальня, что развалился на шезлонге передо мной. Кажется, пришло время поблагодарить его? Я втягиваю воздух в легкие, уповая на то, чтобы глоток свежего воздуха помог мне найти правильные слова, чтобы те передали скромную благодарность. Увы, все, на что меня хватает:

— Спасибо.

Он пожимает плечом.

— Не пойми меня неправ...

На это раз его прерывает не жжение напитка. Это выстрелы. Буквально. Спокойный мгновение назад бордель взрывается шумом и криками, и очередью выстрелов. Хулио каким-то образом, тяжело поднимается на ноги.

— За*бали! — кричит он, бросая с силой свой бокал на пол.

Я вскакиваю на ноги, адреналин пульсирует в моей крови наряду с алкоголем. Это, черт побери, не к добру. У меня такое ощущение, что я кружусь на карусели, когда я следую за огромной фигурой Хулио, когда он направляется к передним воротам виллы. Снаружи все охранники Хулио, ощетинившись, направляют оружие сквозь решетки ворот на машину с горящими фарами.

— Быстро села обратно в машину, шлюха!

— Стреляй! — кричит один из охранников. — Бл*дь, мать его, просто стреляй!

Хулио смотрит красными глазами на разворачивающуюся сцену перед ним.

— Какого хрена происходит? — его крик каким-то образом успокаивает вооруженных людей, один из них отвечает ему:

— Какая-то сука заехала в наши владения в пустыне. Она, вашу мать, коп!

Укол ярости распространяется вверх по моему животу. Коп? Это может быть только эта сука из УБН, Лоуэлл. Вероятно, именно поэтому мой сотовый разрывался у меня в кармане весь день — Рик пытался меня предупредить, что она приедет. На мгновение я желаю, чтобы охранники атаковали ее. Но затем фигура, которая стоит перед машиной, передвигается, вырисовывается стройное тело, и я могу видеть, насколько ошибался. Это не Лоуэлл, или какой-то другой коп. Это доктор.

Гребаная Слоан.

Я проношусь мимо охранников, распихивая их в стороны с моего пути, когда пытаюсь добраться к женщине, которая стоит по ту сторону железных ворот. Все, что я могу видеть, — пораженный, оцепеневший взгляд на ее лице, когда она стоит без движения на месте, с вытянутыми руками, так, словно она может отразить пули своими ладонями. Мне приходится остановиться, когда я добираюсь до ворот — они, бл*дь, закрыты. Я издаю настолько нечеловеческий крик, что чувствую, как он вырывается из моего горла. Я со всей силы впечатываю кулак в железный забор, сотрясаясь от ярости всем телом настолько сильно, что я едва могу держаться на ногах.

— КАКОГО ХРЕНА! — я кричу прямо в ее бледное шокированное лицо. Я не могу... я не могу даже здраво соображать из-за гнева, который охватывает мое тело. Я чувствую себя так, словно кто-то приложился кувалдой по моей руке, но я даже не могу осознать этого до конца. Ее не должно быть здесь. Я все распланировал, полностью убедился, что она не будет участвовать в этом. Во всем этом дерьме. Что она не будет подвергаться опасности. Она. Не. Должна. Быть. Здесь. — Какого хрена? — спрашиваю я еще раз, на этот раз рыча себе под нос, стараясь изо всех сил взять себя в руки. Все ее тело начинает сотрясаться от дрожи, вместе с ее дрожащими руками, которые расположены по бокам от ее тела.

— Они могли... она могли пристрелить тебя, — стонет она.

Я устремляю растерянный взгляд через плечо, смутно отмечая пятнадцать винтовок М16, которые теперь нацелены на мою спину. Массивное тело Хулио устремляется вперед через огромное количество дул и пистолетных обойм, с приподнято бровью настолько высоко, что она практически достает до его лысины.

— Кто-то знакомый, Зи? — Он смотрит злым взглядом.

— Да. — БЛ*дь, бл*дь, бл*дь. Думай, мать твою! — Это... это Бэт. Она... Моя пара. — Я вновь разворачиваюсь к ней, пытаясь опалить ее всей неистовой силой моего гнева. — И она не должна быть здесь.

— Ты еще никогда не был настолько прав, — отвечает он. Его голос в данный момент полностью лишен даже намека на опьянение, как и мой. Забавно, насколько невообразимое ощущение гнева может оказать отрезвляющий эффект. Я зол на Слоан, а Хулио разгневан на меня. — Ты дал гребаной шлюхе, которую трахаешь, координаты этого места?

Желчь резко поднимается в моем животе от того, как он назвал Слоан, но я не могу возразить ему. Я сам назвал ее только что именно так, когда говорил, что она моя пара. Я хочу заехать кулаком по его лицу, но вместо этого выдавливаю:

— Прости. Хулио. Моя ошибка. Я должен был забрать ее, помнишь. Она, скорее всего, приехала в поисках меня