Наконец он произнес:

– Я боюсь не вернуться. Я боюсь, что больше ничего не будет. Понимаешь?

Он сказал это таким странным тоном, что Бобровский вздрогнул и, если бы мог, наверное; перекрестился бы. Но он не умел обращаться к Богу и поэтому ответил с каким-то даже раздражением в голосе, зло сплюнув под ноги:

– Тьфу, типун тебе на язык! О каких глупостях ты думаешь! Осталось всего ничего – тряхануть эту фирму, и домой. А ты?! Вот лучше ехал бы помедленнее, а то точно не вернемся, потому что даже туда не доедем с твоим лихачеством!

В салоне "Опеля" надолго установилось молчание, и только магнитола голосом солиста "Любэ" тихо напевала:

Ты все еще веришь в любовь,

Фильмами добрыми бредишь.

Ты все еще веришь в любовь

и надежду...

Из дома уходишь тайком,

Так же без спроса взрослеешь,

Ты все еще веришь в любовь!

Веришь...