Она говорила и дальше, но я услышала достаточно. Я вернулась в комнату, потеряв интерес к исследованиям. Меня хотели выдать замуж, связать навеки, думая о моих чувствах, как повар о чувствах моркови, когда бросает ее в котел. Они хотели выбирать из всех, кому ехать сюда не больше шести дней? Я видела многих мужчин, пока была с отцом. Некоторых мама впускала в наш дом, и теперь мне светило выйти за одного из них, может, даже за принца народа, что хотел завоевать Монтань!

Подслушивать было нехорошо. У меня не было сил плакать, я спряталась под одеялами, желая, чтобы отец был здесь. Он один мог спасти меня от судьбы, что была хуже смерти.

ДЕСЯТЬ 

В дальнейшие месяцы замок активно готовился к балу. Королева редко говорила о чем-то другом, а леди Беатрис постоянно доводила себя до такого состояния, считая все детали своей ответственностью, что Гильдеберта все время давала ей нюхательные соли.

Хотя я считала, что замок вполне чист, я одна так думала. Слуги с помощью родственников и нанятых работников стирали шторы, терли полы и натирали окна до такого блеска, что в них было больно смотреть, так хорошо они отражали свет. Даже я, принцесса и наследница престола, хотя статус мне никаких плюсов не добавлял, была в этом задействована.

— Гости будут это рассматривать? — возмутилась я, склонившись у сундука в коридоре вдали от бального зала и гостевых комнат.

— Просто трите, — приказала Гильдеберта.

Леди Беатрис прошла мимо, шурша юбками.

— Помните, принцесса, это бал в вашу честь. Может, вы приглянетесь юному принцу и освободитесь от этих обязанностей.

Был шанс, что эта тактика соблазнит меня, если бы я не знала об истинной цели бала. То, что брак освободит меня от домашней работы (любая женщина знала, что это ложь), звучало заманчиво. Но я просто хмурилась и клялась мысленно, что не выйду замуж.

Теперь я понимала, почему королева все время возмущалась из-за моей фигуры. Ее мало интересовала моя внешность, я нужна была ей, чтобы приманить союзника. Она оберегала свою страну с рвением львицы. Она злилась, что, как бы плохо меня ни кормила, моя талия не становилась тоньше, а щеки оставались пухлыми, как у ангелочка, как у ребенка, а не принцессы, которую ждал брак. Хотя новости о браке испортили мне аппетит и разбили сердце, аппетит быстро вернулся, и каждую ночь я пировала в кладовых и на кухне. Вскоре затягивать корсет пришлось двум пыхтящим служанкам, чтобы мое тело напоминало женское. Неудобства перекрывала моя радость при виде отчаяния моих мучителей.

Я считала себя бесшумной и вскоре стала воровать не только еду. В комнатах слуг я забрала прочного вида штаны, шерстяную тунику и безрукавку, а еще сапоги и носки, ведь черный плащ не защищал ноги от зимнего холода. Дни проходили в тумане усталости и дремы, я почти не замечала слухи и скандалы. Так что я последней, как ни странно, узнала, что странные силы бушуют в замке, заставляя стражей ходить по подвалам вдвоем, а служанок спать с амулетами в кулачках.

Я узнала об этом за ужином, когда спокойно ела мясной пирог, зная, что скоро проберусь в кладовую. Я наемся лучше королевы, ведь в этом пироге начинка была неплохой, а вот корочка напоминала кожу ботинка. Я знала, где будет котелок с начинкой, и едва могла ждать, когда съем это.

— Дорогая принцесса, — начал лорд Фредерик, я вздрогнула. — Я невольно заметил вас в северной гостиной днем.

Мои щеки вспыхнули. Я редко могла ходить по замку без сопровождения, но радовалась, когда останавливалась в комнатах и запускала руки в ежей.

Я пыталась подобрать слова. Убеждать я умела плохо.

К моему облегчению, вмешалась королева:

— Может, она что-то ела? — спросила она у лорда, с подозрением поглядывая на меня.

Фредерик рассмеялся.

— В комнатах на входе мало еды, Ваше величество. Хотя, может, ей просто нравится быть в комнате ведьмы.

Моя вилка упала на тарелку.

— Это из истории Монтани. Не удивлен, что вы не слышали. Когда строили замок, комнаты на входе назвали Гексерумен, или комнаты ведьмы. Ныне никто не знает их изначальное название, — он отхлебнул вина.

Я сглотнула. Комнаты ведьмы. Невероятно.

Леди Беатрис смотрела на мужчину рядом с собой. Слой пудры не скрывал ее бледность, ее ладони сжимали край стола так, что костяшки побелели.

— Ведьмы, говорите? — проскрипела она.

— Как интересно, — отметила королева. — Конечно, сейчас ведьм в замке нет, а если бы были, мы бы не обсуждали эту тему, — она сказала последние слова фрейлине.

Лорд Фредерик улыбнулся.

— Я постараюсь, Ваше величество, не затрагивать тему, хотя слухи утихнут, если будет найдено объяснение.

— Объяснение чему? — я ничего не слышала и хотела узнать.

Лорд Фредерик рассмеялся.

— Это лишь сплетни. Слуги постоянно говорят об этом. Скажите, миледи, как идут приготовления? — он мудро вышел из неловкой ситуации и отвлек леди Беатрис от паники.

Меня не слушали. Но я не расстроилась. Утром я сидела и ждала завтрак, хотя не был голодна. Служанка пришла, дрожа от страха.

— Вы верите, принцесса Бен, — прошептала она, озираясь, — что в замке есть духи?

— Я их не видела, — честно и, надеюсь, спокойно ответила я.

— Но свет горел в Башне мага! Над вашей комнатой!

Моя рука дрогнула, проливая горячий шоколад.

— Что? Что за башня?

Глаза девушки стали шире.

— Самая высокая башня. Башня мага. Вы не знали?

— Боюсь, что нет, — ответила я, дрожащей рукой намазывая масло на булочку. — И свет горел? Может, то была луна? Лунный свет может обманывать.

— Возможно. Я сама видела, было сложно понять…

Ее уверенность увяла.

— Никто не может туда попасть. Нет лестницы. Вы что-нибудь слышали? — она поежилась.

— Нет, конечно. Если туда никто не может забраться, то и свет гореть не мог.

— Но это магия, понимаете? А еще повара говорят, что с кухни пропадает еда. Говорят, это ведьма.

Я напряглась.

— Я предпочитаю термин волшебница. Ведьма звучит банально.

И между нами появился барьер.

Я не понимала, что звучу как София.

— Да, Ваше высочество, — холодно ответила девушка. Она присела в реверансе, отошла и больше не отвечала, хотя я пробовала.

Конечно, мои похождения не прошли незамеченными! Теперь я слышала тихие разговоры, сказки росли как грибы после каждой ночи. То, что замок строили маги, было предметом гордости, но теперь подкрепляло страхи. Леди Беатрис и месье Гросбуш бормотали жуткие истории на моих уроках. Гильдеберта терпела, но только она проявляла недоверие. Королева делала объявление за объявлением, чтобы они не болтали, но толку не было, и порой она переживала не меньше леди Беатрис. Не из-за ведьм, а из-за потери контроля из-за слуха о магии.

В моей жизни было много испытаний — ночные походы, грядущий брак с глупым незнакомцем, нехватка сна, а теперь риск быть обнаруженной любым в замке. Но при этом мне все больше нравилось летать, как бы это ни удивляло.

Чары были сложными (а как иначе?). Часы работы со стихией воздуха пошли на пользу, но воздух был меньшей частью процесса. Метла была в одиночестве, и магия в ней выветрилась, нужно было все начинать с нуля. Мне снова помогала комната, шкафы открывались, и я находила там скорлупу яйца орла в шкатулке, склянку порошка из крыльев летучих мышей, склянку тумана (подозрительно похожего на воду, но я не спорила). Наконец, метла задрожала, когда я коснулась ее.

И наступила та особенная ночь, когда, дрожа от восторга, я принесла метлу в свою комнату, которая была небольшой, зато почти пустой. Я произнесла странные слова, гордясь, что запомнила их. Изображая с точностью движения из книги, я направила на поверхность метлы стихию воздуха. Я закончила с этим и опустила руки. Сначала ничего не произошло, а потом метла поднялась в воздух и замерла передо мной.